— Мы все выйдем из этой западни, — сказала Ирена, — но тогда вы должны делать то, что скажу я. Первым делом уничтожьте все, что может навести на ваши следы, — портрет Вийупа, бумагу и обвинительный акт.

Пока Цауна сжигал на свечке упомянутые вещи (между прочим и письмо с самообвинением Илмара), Ирена изложила им свой план. Он был прост и понятен, и поскольку другого выхода не было, они восприняли указания Ирены без возражений. Цауна и Савелис подняли воротники пиджаков и нахлобучили на глаза свои шляпы (так как нельзя было дать шпикам приметить именно их, шпики не знали их в лицо), затем Илмар задул свечу и все вместе они вышли из подвала. Падали последние, редкие капли дождя и легонько пошумливал ветер; пока они заседали, гроза прошла, и теперь лишь зарницы вспыхивали вдали.

Они не глядели по сторонам, казалось, даже не хотели увидеть кого-то, но словно бы невзначай остановились возле груды развалин, за которой Савелис раньше заметил шпиков. Разумеется, те были еще там и слышали каждое слово из того, что им надлежало услышать. Специально для их ушей происходил вполголоса такой разговор:

Цауна: Значит, все остается, как договорились?

Савелис: Послезавтра в одиннадцать вечера на этом же месте.

Цауна (Ирене): Вы теперь сумеете сами найти дорогу сюда?

Ирена: Да, я запомнила. Но господин Крисон обещал меня проводить.

Илмар: Я приду за тобой в половине десятого.

Цауна: Тише, кажется, кто-то кашлянул…

Илмар: Да кто сюда придет в такую погоду!

Цауна: И все-таки мы должны быть осторожны. Если по дороге заметите что-нибудь подозрительное, завтра сообщите мне. Возможно, тогда придется поискать другое место.

Затем они не спеша двинулись, делая через каждые пятнадцать-двадцать шагов остановку и озираясь по сторонам.

— Суркин, как по-вашему, не надо ли нам пройтись за ними? — шепнул своему коллеге Берг, когда темные фигуры отошли на достаточное расстояние и стали слышны только их чавкающие шаги.

— Тут серьезные дела завариваются, — ответила одесская знаменитость. — Вы слышали — послезавтра в одиннадцать на этом же месте.

— Если ничего не изменят, то послезавтра будут тут.

— Не имеют права менять. Вдвоем нам не углядеть за четырьмя… — глубокомысленно рассудил Суркин.

— И чего же теперь будем делать? — спросил Берг.

— Подождем, пусть разойдутся. Тогда вы отправитесь к Черепову и доложите о наших наблюдениях, а я еще попробую последить за Крисоном и Зултнер. Надо полагать, они так скоро не расстанутся.

— Это будет самое лучшее, — согласился Берг.

Они покинули свое убежище и последовали на приличном расстоянии за группой. В конце улочки у шоссе компания остановилась, и двое неизвестных мужчин, попрощавшись, ушли. Ирена с Илмаром несколько минут постояли у перекрестка, как бы загородив собой проулок и задерживая шпиков, покуда Цауна и Савелис не дошли до трамвая. Затем они двинулись тоже, но, дойдя до конца проулка, притаились за углом. Ждать пришлось недолго, подоспели и следопыты. Завидев одинокую парочку, тихо ворковавшую о чем-то, бывалые шпики насторожились. Суркин утащил Берга обратно за угол.

— Переждем, пока уйдут подальше. Ради бога — тихо!

На сей раз они проявили больше терпения и дождались, пока Илмар с Иреной дошли до Воздушного моста. Когда до парочки оставалось метров пятьдесят, Суркин, наконец, решился продолжать слежку. И это была самая большая ошибка, самая большая совершенная им когда-либо оплошность, которая превратила хорошо продуманное Череповым вмешательство в услугу Ирене и свела к нулю откровения доброй Тины. Пятьдесят метров — подходящее расстояние, чтобы незаметно следовать за пугливой дичью, но оно оказалось слишком велико, когда кондуктор дал сигнал отправления. Именно в этот момент преследуемые достигли трамвайной остановки, вскочили в вагон и укатили, и ногам твоим, дорогой Суркин, не хватит резвости, чтобы догнать их. А следующий вагон придет не скоро и поблизости ни одного извозчика.

Знаменитый сыщик плюнул с досады, но тут же вновь обрел спокойствие: «Чего я их ловлю, разве есть нужда ловить их? Решающий час еще не пробил. Послезавтра они придут на собрание и, если Черепову будет угодно, мы возьмем их как миленьких». Суркин больше не обременял себя мыслями о погоне и не предчувствовал, что его одесская слава потерпела сокрушительный крах. На следующее утро, когда Черепов спросил, чем занимались Ирена с Илмаром после собрания, Суркин уверенно ответил: — Они поехали на квартиру к Зултнер. Я проводил до самой калитки. — Черепов тотчас позвонил по телефону Ирене, и ему ответила Тина: — Госпожа как ушла вчера из дому, так еще и не приходила… — Тогда Черепов спросил у Суркина: — А на это что вы скажете? — На сей раз Суркин не нашелся, что ответить, потому и промолчал. (Когда дом рушится, стоит ли его подпирать своими плечами?)

Беглецы сошли с трамвая в центре города.

— Мне нельзя возвращаться домой, — сказала Ирена. — Если не ночью, то утром меня наверняка арестуют. Илмар, ведь и я тоже разоблачена — со всех сторон. Куда мне теперь? Шпиков навела не я, Цауне я солгала, сказав, что наверху ждут мои помощники. Вот ведь в чем дело…

— Черепов?

— Только он… — она не осмелилась продолжать, спрашивать о планах Илмара на дальнейшее и ждала, что скажет он.

— Тогда тебе самой теперь надо спасаться, — сказал Илмар. — Над тобой висит та же опасность, что и надо мной.

— Но у меня нет ничего, ни денег, ни документов. Как мне уехать?

— Есть страны, где человек может жить без паспорта, — ответил Илмар. — Там он может найти новое отечество, получить новое имя.

— Тебе известна такая страна?

— Да, туда я и отправляюсь. И если у тебя не пропало желание, давай поплывем вместе. Нам надо поторопиться, потому что судно после полуночи выходит в море.

— А если для меня там не будет места?

— Тогда я тоже не пойду. Но я знаю: места хватит обоим. Никаких удобств пообещать тебе не могу — темень и пылища, опасное путешествие…

— И свобода… — прошептала Ирена, благодарно сжимая руку Илмара.

Они направились в порт. Часы показывали половину двенадцатого, когда они подошли к «Ладоге». На берегу еще находилось несколько штабелей досок, которые грузчики торопились подать на бак. На юте матросы уже крепили груз по-штормовому и опускали стрелы. По причалу расхаживал таможенный охранник, на командном мостике стоял лоцман, и подняться на судно по трапу незаметно было почти невозможно. «Как же попасть наверх?» — размышлял Илмар, стоя с Иреной в темноте между двумя грудами тюков. Субриса на палубе не было.

Больше всего надо было опасаться таможенника, который внимательно следил за корабельным трапом. Главный вход находился посреди парохода, напротив трубы. Ближе к корме, где был расположен капитанский салон и несколько хозяйственных выгородок, на берег вел второй трап — поменьше. Таможенник основное внимание сосредоточил на главном трапе и крутился все время там. Беглецы не могли воспользоваться ахтер-трапом — чтобы попасть в каюту Субриса, им пришлось бы пройти весь ют, на котором сейчас было полно матросов. Там же находились боцман и второй штурман. Единственно возможным путем был главный трап.

Лоцман помехой не был — он дымил полученной от капитана сигарой и расхаживал с одного конца командного мостика до другого, вроде бы поздний аврал на обеих палубах его не касался — ноль внимания. Грузчики устали и, как заведено в ночных сменах, взбадривали себя водкой. Илмара с Иреной они могли бы принять за родственников кого-то из членов команды, которые пришли попрощаться с отбывающим. Не будь так поздно, они и в самом деле могли бы разыграть из себя гостей Субриса и никто не стал бы особенно интересоваться, кто они такие. Теперь можно было с минуты на минуту ожидать, что гости на борту начнут сходить на берег. Штабеля досок быстро таяли — еще полчаса и «Ладога» отдаст швартовы.

Неужели им придется остаться на берегу и смотреть, как уходит судно — с вещами Илмара, запасом провианта и свободой? Илмар ломал голову, пытаясь придумать какую-нибудь хитрость, чтобы отвлечь таможенника от трапа. А что если позвать на помощь кого-нибудь из грузчиков — вдруг удастся? Заплатить ему несколько рублей, чтобы он разыграл из себя контрабандиста, который с подозрительным мешком (с пустыми бутылками или обрезком доски) под полою попытается юркнуть между тюков? Таможенник наверняка его заметил бы, окликнул, велел остановиться, а грузчик прикинулся бы глухим и улепетывал бы все дальше. Охраннику в конце концов пришлось бы погнаться за беглецом, и пока он его догнал бы и убедился, что никакой контрабанды нету, Илмар с Иреной спокойно поднялись бы на борт.