Но как это иной раз мучило и приводило в смятение… когда приходилось поступать против своей воли. Желать одно, а делать другое, прямо противоположное — это было самоистязание. Но рок — великий инквизитор — не знал милосердия. Каждый звук возвращался отзвуком, каждая причина имела следствия. В тенетах закономерностей судьбы человек бился подобно рыбе в сети.

Без четверти восемь в дверь позвонили. Ирена вздрогнула: не хватало, чтобы в последнюю минуту ее кто-то задержал!

— Тина… — тихо позвала она служанку. — Ступай погляди, кто там. Но не говори, что я дома. Если будут спрашивать меня, скажи, чтобы обождали.

Тина вернулась смущенная.

— Это тот самый молодой моряк. Он сказал, он знает, что вы дома, и не уйдет, покуда не поговорит с вами.

— Он? — Ирена обрадовалась и стала нетерпелива. — Почему ты его не впустила? Ступай же, Тина, не заставляй его ждать!

— Да откуда мне было знать… — Тина пожала плечами и ушла открывать гостю. Иной раз не поймешь хозяйку, будь ты хоть семи пядей во лбу.

Какая-то шальная надежда проснулась в Ирене: быть может, у него возникли осложнения и не надо будет идти, отпадет тяжелый и опасный этап? О, какое бы это принесло ей облегчение!

Но при виде Илмара она вновь поникла, поняв, что ее надежды безосновательны: он улыбался, значит, все было в порядке — так, как он того желал. И ответом на его улыбку был тихий, подавленный вздох Ирены.

— Что случилось, милый? — спросила она. — Мы же, уговорились о встрече около старой Гертруды…

— Ничего не случилось, просто я не в силах был дождаться вечера, — ответил Илмар. — С тем же успехом мы можем выйти из дому. Эта предосторожность абсолютно лишняя.

— Да конечно, мне это даже больше по душе… сказала Ирена. — Мы пойдем сразу или немного посидим?

— Лучше идем сразу. Нам надо будет сделать большой крюк по улицам, прежде чем выйдем на настоящую дорогу.

— Хорошо, я только надену шляпу. Ничего, что вуаль?

— Да, она ничему не помешает. Опусти ее на лицо…

Илмар пропустил Ирену вперед. Он ее не вел, она сама шла по этому пути. Но какое это имело значение теперь?

— Ночью будет дождь, — сказал Илмар, посмотрев на облака, стягивавшиеся над западной частью города.

— Мне надо было взять зонтик, — заметила Ирена.

— Ничего, как-нибудь, — успокоил Илмар. — В худшем случае мой макинтош выручит нас обоих. Да и взять извозчика можно.

До Александровской они дошли пешком и на перекрестке с улицей Дзирнаву сели в трамвай. Вагон был полупустой. Проезжая мимо старой церкви Гертруды, Илмар обвел взглядом улицу. Ничего подозрительного он не заметил. Ирена сидела погруженная в раздумья и в окно не смотрела. До Воздушного моста они доехали, не обменявшись ни единым словом, со стороны можно было подумать, что эти двое даже незнакомы друг с другом и только случайно оказались на одной скамье рядом.

У моста они вышли и двинулись пешком по Петербургскому шоссе. До захода солнца было еще далеко, но затянувшие небо тучи нагоняли преждевременные сумерки. На щеку Ирене упала первая капля дождя, принесенная ветром, хотя туча еще была далеко впереди.

— Не придется и ночи ждать, как поливать начнет, — улыбнулась Ирена.

— Да, дождик оказался проворней, чем я думал… — ответил Илмар. — Прибавим шагу, наше укрытие близко.

Они пошли быстрей. В том месте, где от шоссе отходил небольшой проулок, Илмар увидел Савелиса. Он издали слегка ему кивнул, и Савелис, увидав их, пошел по этой улочке шагах в пятидесяти впереди. Илмар не старался нагнать Савелиса — так было условлено. Где-то неподалеку должен был находиться и Цауна, который из потайного наблюдательного пункта следил, не увязались ли шпики за Илмаром и Иреной. Об этом тоже договорились заранее — осторожность за осторожность, хитрость за хитрость. Этих ребят голыми руками не взять. Все шло по хорошо продуманному плану, никакие оплошности не должны были его нарушить.

Капли дождя падали все чаще, иногда небольшими скоплениями, тяжелые и теплые. В палисадниках окраинных домиков зашелестела листвой сирень, маленькие липки нахохлились, словно распустившие крылья наседки при виде тени ястреба. Все трепетало, шелестело, хлопали поспешно закрываемые окна, матери скликали домой детей. Люди прятались от грозы. Уличка словно вымерла. Только три человека в безмолвии торопились пересечь пустырь, отделявший их от выгоревших стен фабрики, особняком стоявшей на краю поля.

«Хорошо бы лил дождь… — подумалось Илмару. — Грузчикам придется пережидать ливень, и „Ладога“ не уйдет без меня».

— Впереди нас какой-то человек, — проговорила Ирена.

— Это наш, — отозвался Илмар. — Он показывает нам дорогу.

— Я подумала, вдруг какой…

— Ну, те впереди не пойдут, будут красться по пятам, — сказал Илмар. — Разве не замечательно, что именно сейчас собралась гроза? Никто на нас больше не обратит внимания, и если даже увидит, что мы зашли туда, на пожарище, то подумает, мы прячемся от ДОЖДЯ.

— Илмар, — она взяла его за локоть и крепче прижалась. — Ты только не смейся надо мной.

— Ну, ну? — подбадривая, он погладил ее по руке.

— Я страшно боюсь грома.

— Гром навряд ли будет. А если и был бы, мы его не услышим. В том месте, где произойдет… это собрание, толстенные стены.

— Милый… — Она еще крепче прижалась к его боку. — С тобой мне нигде не страшно. Тебе надо быть только рядом со мной, тогда я буду всегда смелой и сильной. Дай слово — когда настанет гроза, ты не оставишь меня одну.

— Конечно, дорогая, как я могу тебя оставить!

Разговаривая, он избегал смотреть на Ирену, взгляд его потемнел, он нервно покусывал нижнюю губу.

Следуя за Савелисом, они обошли стены фабрики и с другой стороны нашли выгоревшую дверь. Внутри здания было полно всяких обломков и мусора. Битый кирпич, натеки расплавленного стекла, погнутые огнем железные балки, будто срезанные прутья, торчали наискось в коробке корпуса, решетки чернели в амбразурах окон. Вору тут взять было нечего, развалинам сторож был ни к чему.

Снаружи у двери они встретили Савелиса.

— Знакомства не будет, — шепнул Ирене Илмар. — Извини, я переговорю с товарищем.

Илмар с Савелисом отошли в сторонку.

— Это она? — тихо спросил Савелис.

— Да.

— Ничего пока не заметила?

— Вроде пока нет.

— У меня все в порядке. Подождем снаружи, покуда Цауна подойдет. Если воздух будет чист, сможем сразу приступить.

— А если нет?

— Тогда он свистнет и мы мотанем каждый в свою сторону. До леса недалеко.

Илмар вернулся к Ирене.

— Все хорошо, — сказал он. — Ты будешь участвовать. Нам только надо дождаться дозорного.

Цауну долго ожидать не пришлось.

— В порядке… — негромко сообщил он.

— Все собрались, — так же тихо отозвался Савелис. — Пошли!

Они вошли в корпус, Цауна с Савелисом впереди, Илмар с Иреной в нескольких шагах за ними.

— Какой жуткий у вас ритуал… — шепотом сказала Ирена.

— Всего-навсего осторожность, — ответил Илмар. — В первый раз немного пугает, это я знаю. Но потом привыкнешь.

Они подошли к широкой бетонной лестнице, ведшей вниз. Савелис и Цауна уже спустились. Со скрипом отворили какую-то дверь, исчезли в темноте. На половине лестницы Ирена остановилась, откинула вуаль на шляпу и посмотрела на Илмара. В темноте он не мог видеть ее растерянную, умоляющую улыбку, но все равно понял, чего она ожидает. Илмар наклонился и крепко поцеловал ее. Но в этом поцелуе не было страсти, губы Илмара дрожали. Затем они двинулись дальше вниз.

— Сюда, еще правей… — раздался в темноте громкий шепот Цауны.

Ощупью, по стенам, они прошли в какое-то темное, холодное подземелье. Пахло сыростью и плесенью. В дверном проеме едва брезжили вечерние сумерки, но теперь не стало и этого, потому что дверь закрыли. Сурово лязгнул тяжелый засов. И настала полная тьма и тишина. От этого гнетущего безмолвия Ирена не смела ни вздохнуть, ни пошевелиться. Крепко прижавшись к Илмару, она ждала, что будет дальше.