В это время он увидел женщину, с которой разговаривал у костра. Она стояла у стены и в упор смотрела на Кадзи, видно желая что-то ему сказать. Кадзи подошел к женщине.

— Этот мальчик вас боится, — неожиданно сказала женщина.

— Кто, Тэрада?

Кадзи взглянул на ее утомленное, но все еще привлекательное лицо.

— Почему же?

— Не знаю.

Помолчав немного, женщина добавила:

— Вы насчет плохого не подумайте, я сама его уговорила…

— Ну а я-то тут при чем?

— А вот при чем. Он сказал, что вы спасли ему жизнь и что он всюду пойдет за вами. А я говорю ему другое: назовись моим братом, брось винтовку и пойдем вместе, будет спокойнее…

— И что же?

— Сказал, что без вас не смеет.

— Хочешь, я поговорю с ним?

— Нет, без вас он все равно не пойдет. Вы разрешите, я пойду с вами?

— Нет уж, уволь — мы не в игрушки играем. А Тэрада уже не мальчик. Он может остаться с тобой. Вы это сами решайте. И помни, что ты у него первая женщина. Вот и позаботься о нем. Только за мной не увязывайся…

Кадзи собрал всех солдат.

— Я выслушал всех, в том числе и женщин. Сейчас трудно что-нибудь советовать, у каждого может быть своя точка зрения, поэтому предлагаю объединиться тем, у кого планы совпадают. Лично я позавтракаю — и в путь. Кто хочет со мной — собирайтесь.

Когда все разошлись, Тэрада виновато посмотрел на Кадзи и тут же отвел глаза.

— А тебе, Тэрада, лучше остаться здесь. Ты можешь сойти за крестьянского парнишку.

— Я… я не останусь.

— А что с этой женщиной будет? Ведь она на тебя надеется, да и ты, верно, не хочешь ее бросить…

Закусив губу, Тэрада кивнул, но по глазам было видно, что он колеблется.

К ним подошел Наруто со стариком.

— Беда с женщинами, — сказал старик, — не хотят оставаться, боятся здесь зимовать…

— Может, переждем до вечера, а там хоть до железной дороги их доведем, — часто мигая добрыми глазами, пробасил Наруто, который еще совсем недавно был противником совместного похода.

Кадзи покачал головой.

— Мы можем прорваться лишь по одному — иначе плен.

— Не согласны, значит?

Старик тяжело вздохнул.

Завтракали кукурузным кулешом. Солнце уже поднялось высоко. Солдаты сидели кружком. Вместе спокойнее.

— Кто же остается? — спросил Кадзи.

— Наверно, один Тэрада, — ухмыляясь, ответил Комуку. Кадзи грустно улыбнулся.

— Значит, выходим все вместе? Но давайте сразу договоримся об одном: если нарвемся на русских, будем ввязываться в бой или сразу руки поднимем?

— Это уж ты решай, ты у нас главный! — Комуку посмотрел на Кадзи. — Но ты ведь первый нажмешь на спуск, мы-то тебя знаем, ну а мы за тобою. В плен-то никому неохота сдаваться.

Кадзи подошел к колодцу, чтобы набрать воды, и в это время заметил, что к деревне огородами идут несколько советских солдат и человек десять китайских милиционеров.

— Тревога! — Кадзи схватил винтовку. — Женщинам укрыться!

Вот оно, неизбежное. Как ему не хотелось ночевать в этой деревне!

— Сколько их? — спросил кто-то.

— Человек пятнадцать, — спокойно ответил Кадзи. Он не собирался отступать. Он сразу прикинул, что человек пять в первое же мгновение скосит автоматом. Ведь русские уверены, что японцы сдадутся без боя, они не знают, что японцев здесь целый отряд. А Кадзи расставит своих людей, где надо, и как только отряд войдет в деревню, откроет по этой скученной толпе перекрестный огонь. Остальное довершат гранаты. Если же кто-нибудь останется в живых, они их свяжут и отступят с заложниками к китайской деревне. А когда выйдут из опасной зоны, заложников освободят.

Следуя своему плану, Кадзи коротко отдавал приказания, расставлял людей. Через несколько минут начнется. Ну что ж, все, может быть, к лучшему…

Скорей всего план Кадзи удался бы, но непредвиденные обстоятельства изменили его.

Когда русские и китайцы уже подходили к деревне, несколько женщин подбежали к Кадзи и, схватив его за руки, в один голос закричали:

— Что вы делаете! Подумайте о нас!

— Вы-то уйдете, а с нами что они потом сделают?

И какая-то минута все решила по-иному. Вошедшие в деревню русские направили автоматы на группу женщин, окружавших Кадзи.

Отчаянье, досада и раздражение заполнили грудь Кадзи. Все было кончено. Он высоко поднял винтовку и с размаху швырнул ее в колодец.

— Бросайте оружие и выходите. Сдаемся!

С бледными лицами солдаты молча стали выходить из своих укрытий. Увидев, как на пороге дома появился Тэрада со штыком, Кадзи крикнул:

— Тэрада, спрячь штык и сиди там со своей!..

Тэрада потоптался на пороге, но потом поднял руки и присоединился к остальным.

Всех японцев собрали у колодца и заставили разоружиться.

— Вот и приехали! — стонал Наруто. — А все бабы! Лезут, куда их не просят.

— Теперь сердиться бесполезно, — тихо ответил Кадзи. — Все кончено.

Маленький рыжий красноармеец построил пленных. Коренастая женщина подбежала к ним и раздала всем по одной картофелине.

— Прощайте, солдаты.

Рыжий солдат простодушно улыбнулся.

— Прощайте, солдаты, — еще раз сказала женщина.

— Прощайте, — ответил за всех Кадзи, и колонна двинулась туда, куда указывало дуло автомата.

Когда колонна обогнула вал и подошла к узкоколейке, на ней стояли три вагонетки. В них уселись советские солдаты и китайцы.

— Толкать! — крикнул один из китайцев пленным. Кадзи посмотрел в сторону деревни. Несколько женщин махали им руками.

— Говорят тебе — толкать! — крикнул у него над головой китаец.

Только сейчас Кадзи отчетливо осознал, что наступило другое время. Теперь вагонетки толкали японцы… Уронив на грудь голову, Тэрада шмыгал носом.

— Не плачь, — строго сказал Кадзи, — это только начало.

14

Деревья обнажились, ветер гонял по асфальту ворохи сухой листвы, и та, словно сговорившись, устилала собой края улицы у сточных канавок.

Японцы, населявшие город, находились в какой-то прострации, в каком-то молчаливом оцепенении. Но жизнь шла своим чередом, и жить было надо…

Первым делом японцы обменяли у китайцев свою мебель на зерно. Если китаец на тощей кляче появлялся в японском квартале и принимался гнусавить: «Нет ли чего продать, госпожа хороший? Нет ли вещь?» — то непременно отправлялся отсюда с полной телегой шкафов и столов, радуясь, что заполучил мебель почти даром. Еще бы, японцы, которые, как ему казалось, жили по-королевски, теперь без них ноги протянут. И стоило ему только сказать: «Дорого, госпожа, уступи», — как японка поспешно говорила: «Ладно, что ж поделать, бери за свою цену».

Такая же участь постигла Ясуко и Митико. Расставаясь с трюмо и письменным столом, за которые они держались с редким упорством, Ясуко сказала Митико:

— Что ж делать, ведь китаец видит наше положение.

А китаец, вытащив пачку военных ассигнаций, несколько раз пересчитал их и попросил дать ему квитанцию, а то еще не поверят, что купил, подумают — украл. Митико написала расписку. Китаец восторженно всплеснул руками: у японцев и женщины образованные, а вот русские даже читать иероглифы не могут. Как же они войну выиграли? Ума не приложу!

Потом широко осклабился и сказал:

— Одежда новый есть? Японский мужской костюм? Плачу много-много.

Это были самые выгодные для продажи вещи. Советские солдаты и офицеры с удовольствием покупали новые японские костюмы, денег у них было много, и платили они хорошо.

— Нет! — решительно качнула головой Митико. — Голой останусь, а его костюмы не трону!

Сначала она вообще не хотела ничего продавать из вещей Кадзи, но письменный стол и шкаф все же ушли из дому. Может, и дальше придется кое-что продать, но одежду — ни за что! Одежда хранила запах Кадзи, и Митико не могла с ней расстаться.

Жизнь в городе налаживалась. Русское военное командование, очевидно, принимало необходимые меры к ликвидации беспорядков, которые раньше возникали чуть ли не каждый день. Но опасность появилась вдруг с другого конца. В городе начались ночные грабежи. Этим стали заниматься те, кто, избежав плена, пытался пробиться на родину и временно оседал в небольших городках. Средств к существованию у них не было, и они жили грабежами. По ночам они вламывались в дома своих соотечественников и, если встречали сопротивление, не задумываясь, приканчивали хозяев. И это еще не самое худшее. Встречались и такие, что под разными предлогами навещали хозяев и днем.