Дикон отнес ее стакан и свою чашку на кухню и сполоснул их под краном. Вернувшись в гостиную, он первым делом взглянул на разбросанные туфли, словно мысль о них не давала ему покоя. Они лежали под углом друг к другу, левый упирался носком в задник правого. Это были туфли, потерявшие своего владельца. Обувь, которую женщина небрежно сбросила посередине комнаты.

Он едва не покачнулся от внезапно нахлынувших чувств. Ему представилось, что весь прошедший год, все дни пьянства и страха исчезли, что сейчас Мэгги выйдет из ванной в длинном темно-синем платье, которое он подарил ей, перешагнет через туфли, сядет на кушетку и начнет привычно закручивать бигуди, отпивая понемногу бренди.

Он слышал, как течет вода из крана. До него доносился теплый запах сосновой хвои. Он смотрел на туфли так, словно это их положение – под углом одна к другой – навевало на него какое-то определенное воспоминание – о конкретной ночи из его прошлого.

Зазвонил телефон. Это был Фил Мэйхью. Он звал его прогуляться в Грин-парк завтра утром. Дикон подошел к окну и открыл его, чтобы понаблюдать за ласточками – черными птичками на почти черном небе. Ему показалось, что прошла всего пара минут, когда в полуоткрытой стеклянной панели появился дрожащий и размытый силуэт Лауры.

– Я взяла вот это – ты не возражаешь? – спросила она, завязывая пояс на темно-синем платье.

– Это делается не так, – заметил Дикон. – Ты должен войти с восточной стороны парка с мятым пакетом в руках. В пакете должен лежать хлеб и кусочек фруктового пирога. Ты стоишь вот на этом деревянном мостике и кормишь хлебом уток. Потом с противоположной стороны подхожу я и наклоняюсь через перила, но не слишком близко от тебя. Спустя некоторое время ты уходишь, а я беру твой пакет. Я скармливаю уткам остатки хлеба, но пирог оставляю, потому что в одной из изюминок вделан микродатчик.

Мэйхью молча глядел на него пару минут, потом отвел взгляд.

– Так делается в твоей конторе, – сказал он.

Дикон рассмеялся.

– Да нет, просто мне это нравится.

– Ты ведь знаешь, на что это похоже на самом деле – полдня сидишь за голым деревянным столом, вдыхая запах потных тел и курева, а потом мотаешься в машине с вонючим выхлопом. Кажется, погода меняется. А я надеялся подышать свежим воздухом на природе.

– Только не в этом парке. Здесь даже голубей лечат от отравления выхлопными газами. А что, если нам присесть вон там? – Дикон показал на небольшую лужайку, где было не так много загорающих. Мэйхью снял майку и лег на траву, подложив под голову руки с внушительно вздувшимися бицепсами.

– Итак? – спросил Дикон.

Мэйхью закрыл глаза от солнца.

– Итак, ты, вероятно, прав.

Дикон почувствовал приток адреналина в крови и легкий зуд в нервных окончаниях. Он испытывал это ощущение всегда, когда его подозрения оказывались обоснованными, становясь чём-то реальным. Потом он спросил:

– Было судебное расследование? Где это обнаружилось?

– Не при расследовании. Я не думаю, что в квартире Лоример что-нибудь осталось незамеченным. – Мэйхью приподнялся на локте. – Позавчера в Найтсбридже была суматоха. На площади Монпелье. Уборщица вошла в квартиру, открыла дверь, как обычно, своим ключом. Она убралась на кухне, потом в спальнях. – Мэйхью замолчал, словно приглашая Дикона продолжить.

– Потом начала убираться в ванной.

– Да.

– Вернее, так и не начала.

– Да.

– Продолжай, – сказал Дикон.

– Оливия Коклан. В настоящее время ледиОливия Коклан. Она умерла меньше двенадцати часов назад.

– Какие версии?

– Эта дама прикончила почти полбутылки джина, так что если кто-нибудь захочет услышать версию, то можно заявить, что она пошла в ванную, слегка перебрав спиртного. Но, по правде говоря, ее муж – благородный сэр Бернард – настаивает на том, чтобы эта версия не фигурировала в деле.

– А где был он?

– В Париже.

– Это проверено?

– О да. Это подтвердили две стюардессы, пять бизнесменов, управляющий отелем, главный официант и один невероятно богатый наркоторговец.

– Я полагаю, вы сделаете ему приятное.

– Не я лично, но кто-то сделает, в этом я не сомневаюсь. Хотя мне стало известно, что пристрастие леди Оливии к бутылке не было большим секретом. Однако есть, я думаю, разница между тем, чтобы стать притчей во языцех, и тем, чтобы остаться навечно фамильной тайной.

– Что вы узнали?

– Сначала уборщица билась в истерике, потом успокоилась. По ее мнению, леди Оливия вполне могла перебрать джина и отключиться с полбутылки.

«Вот так, – подумал Дикон. – Всего полбутылки. Для меня это была всего лишь начальная доза».

– Но на этот раз могло быть по-другому, – сказал он.

– Возможно.

– Она также могла принимать таблетки – успокаивающие или снотворные.

– Да, могла. – Мэйхью снова откинулся назад, приставив руку козырьком к глазам, чтобы не мешало солнце.

– Кроме того, это могло быть случайностью. – (Мэйхью кивнул в ответ, по-прежнему щурясь.) – А первый закон случайности...

– Гласит, что случайностей в природе не существует, – закончил за него Мэйхью.

– Итак, должна быть и другая версия.

– Да, но не для публики.

– Почему?

– Во-первых, в квартиру проникли очень ловко: никаких следов взлома, борьбы, ни малейшего признака того, что в квартире был кто-то еще, кроме погрузившейся под воду леди Оливии.

Дикона не удивила язвительность тона Мэйхью.

– Ты даешь волю своим классовым предрассудкам, Фил, – заметил он.

– Хрен с ними, с этими паразитами! – отозвался Мэйхью. – Во-вторых, вряд ли кто-нибудь захочет сообщить сэру Бернарду, что есть вероятность насильственной смерти его старухи, не имея никаких доказательств. Он и так обеспокоен слухами, которые ходят о ее пьянстве.

– В-третьих, – подсказал Дикон, – дело Кэйт Лоример закончено. Зафиксирована смерть в результате несчастного случая.

– А в-четвертых, мы не уверены в существовании связи между этими делами.

Дикон промолчал.

– Ладно, – вздохнул Мэйхью, – мы бы даже предпочли, чтобы ее не было.

– Кто об этом сообщил?

Мэйхью ответил не сразу. Он опустил руку и повернулся лицом к солнцу, снова закрыв глаза. Наконец он сказал:

– Точно не знаю. Я получил информацию от Д'Арбле.

– А он от кого?

Мэйхью пожал плечами.

– Кто ж его знает!

– Ты бы бросил это дело, – спросил Дикон, – если бы тебе предоставили возможность выбирать?

– Послушай, Джон, ты знаешь, как это обычно происходит. Каждому хочется свести концы с концами. Полиция не хочет ничего знать об этом деле, оно слишком сложно. Дело закрыто – очевидная смерть из-за несчастного случая. К тому же влиятельный денежный мешок ясно дал понять, что ему не нужны осложнения.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Ты хотел знать.

– И?..

– И, честно говоря, мне это интересно самому.

Белка перебежала через лужайку короткими легкими прыжками и настороженно уселась возле вытянутой ноги Мэйхью. Тот открыл один глаз, словно почувствовал зверушку, потом сел и громко хлопнул в ладоши, прогоняя белку.

– Эти маленькие твари кусаются, как крысы, – заметил он.

Дикон рассмеялся.

– Хорош любитель природы!

– Я только говорил, что хочу быть ближе к природе, а не сливаться с ней. – Мэйхью родился и вырос в южном Лондоне. Парки вполне удовлетворяли его потребность в больших открытых пространствах. Деревья подстрижены и размечены, цветы растут аккуратными рядами, расчищенные дорожки, запах выхлопных газов в воздухе. Пару раз он был за городом, но чувствовал там лишь раздражение и нервозность. – Ты ничего об этом не знаешь. Если ты влипнешь в историю, мне придется отказаться от тебя.

Дикон поднял руки, словно признавая его правоту.

– Пресса про леди Оливию писать не будет, – подытожил он.

– Только в некрологе.

– Дознания не было?

– Семейный доктор тоже ведь принадлежит к рыцарскому сословию.