— Ну и черт с ней… Подумаешь, фабрика сгорела! — ухарски сплевывая, произнес мальчуган-ученик в рваном берете, сдвинутом на затылок.
— Как это черт с ней? Ты что мелешь? — накинулся на него электрик.
— А чего? Моя она, что ли? — задиристо ответил парень.
— Болван ты и больше никто! Хозяин-то фабрики получит страховые, наверное, не один миллиончик! И будь здоров!.. А наш брат, что там работал, где теперь найдет место? Дурень ты несчастный!.. «Моя она, что ли»… — передразнил электрик.
— И это бы еще ничего… — добавил шофер. — Наших там сгорело много… Вот что страшно!..
Парень покраснел и виновато спросил:
— Совсем насмерть, что ли?
Эти слова еще больше разозлили электрика:
— Ты что, сроду такой? Или, может, тебя мать в детстве колотила дубиной по голове?
Приехавший шофер объяснил парню:
— Да там сразу больше сотни человек скосило… Ты понимаешь, что такое взрыв? Кругом все плавилось, а ты спрашиваешь насмерть ли?
Кто-то из рабочих спросил:
— Как теперича будет с семьями тех, что сгорели-то? Получат за своих? Или как?
— Получат!.. — вскипел электрик. — То же, что получила у нас в позапрошлом году жена слесаря Василиу, когда вон там, в углу, лебедка оборвалась и убила его… Много ей дали тогда? Забыл?
— Шиш дали, — заметил кузнец.
— Сколотили, помню, мы ему тогда ящик, да администрация расщедрилась, всучила его жинке в зубы тысчонку, и будь здоров! А у нее трое детей… Вот так-то оно и на этой фабрике, небось, будет… Мы тут нужны только живыми да здоровыми, когда хозяева знают, что из твоих рук прибыли выжмут…
— Ты меня спроси, чего ходить далеко? Много я получил у Малакса, когда мне там ногу оторвало? — кивнув на штанину, прикрывавшую деревянный обрубок, спросил кладовщик. — Вот и работаю теперь за гроши, как полчеловека… А то спрашивает, получат ли, будто сам не знает…
— Ежели б рабочие делали как надо, тогда не им бы шиш, а хозяевам, — проговорил охрипшим голосом кузнец. — Вот эта сталь тоже, — показал он на согнутый коренной лист рессоры, — сама не подалась бы, ежели б я ее молотом, как надобно, не прижал… Так оно, братцы, кругом, везде и повсюду… Ежели мы, рабочие, прижали бы молотом, может, что и вышло бы…
Кузнец хотел еще что-то сказать, но тут подбежал рабочий и шепнул, что старший мастер Вулпя вошел в соседний бокс. Его побаивались: уж очень он был придирчив и криклив. Все стали расходиться. Илья договорился, что кладовщик перепишет номера покрышек, подлежащих отправке в Кишинев, и ушел с копиями накладных в диспетчерскую для сверки заказов…
В диспетчерской под впечатлением рассказа Арпада о жертвах взрыва он думал о том, какое сейчас горе в семьях погибших рабочих. «А кузнец, — решил он, — хороший мужик. Знает ли Захария о его настроениях?»…
От этих мыслей его отвлек вошедший кладовщик. Он разложил накладные и стал вписывать номера покрышек в отправительные бланки. Томов воспользовался его присутствием, чтобы сбегать наверх к главному инженеру узнать, не будет ли еще чего-нибудь для отправки кишиневскому филиалу.
Поднявшись на второй этаж, Илья заметил, как в кабинет главного инженера вошли два человека. Он не видел их лиц, но решил, что это чужие: один был в длинном пальто, другой в полушубке, как будто с меховым воротником, и в сапогах, какие обычно носят офицеры. «Теперь уже неудобно входить», — подумал Илья и прислонился к стене. На матовом стекле двери была царапина, заглянув, он увидел, что человек в сапогах, расстегнув полушубок, показывает инженеру какой-то значок, приколотый изнутри к отвороту пиджака. Инженер привстал и подал руку пришедшим, которые уселись в кресла. Илья замер. Он сразу сообразил, что́ это за гости. По рассказам он знал, что только агенты тайной полиции — сигуранцы — носят так свой значок и предъявляют его вместо удостоверения.
«Видимо, они долго просидят у него», — подумал Илья и стал спускаться по лестнице, однако какая-то неясная тревога не оставляла его: «Чего это они пожаловали к нам?» Стараясь отогнать подозрение, он убеждал себя, что раз гараж поставляет автомашины и детали префектуре полиции, значит, оттуда могут придти… Он вернулся в диспетчерскую и сказал кладовщику, что главный инженер занят.
— Знаешь что, ты зайди к нему попозже, а я тем временем схожу к себе в кладовую и выдам слесарю прокладки, — сказал кладовщик. Томов согласился и занялся другим делом. В это время он увидел промелькнувшего мимо окна Захарию. Илья подумал было, что он идет в диспетчерскую. Однако Захария что-то не входил. Мысль, что он мог пойти к главному инженеру, заставила Илью выбежать. В коридорчике Захарии не было. Томов заглянул в большой холл и увидел, что Захария поднимается по лестнице.
— Господин Захария, погодите, — крикнул он, но Илиеску махнул рукой и продолжал подниматься.
— Зайду на обратном пути… Я к господину инженеру…
В несколько прыжков Илья одолел лестницу и тихо проговорил:
— У инженера двое из полиции… Я только что сам видел, как один показал значок.
— Ты это точно видел?
— Ну конечно, точно!
Илиеску повернулся и, перепрыгивая через ступеньки, сбежал вниз.
В диспетчерской раздался звонок телефона. Оставив Захарию в узком коридорчике, выходящем в холл, Илья бросился в диспетчерскую. Звонил инженер: он поинтересовался, готов ли заказ для отправки кишиневскому филиалу, входит ли и резина в этот заказ, почему дифференциал упакован только в мешковину, а не в ящик, и, между прочим, велел передать механику Илиеску, чтобы тот поднялся к нему… Томов, встревоженный, повесил трубку и только хотел броситься обратно в коридорчик, где его ждал Захария, как с порога услышал голос Захарии:
— Да, я Илиеску… Вижу, узнали меня и… фамилию даже запомнили…
— Немедленно уходите! — произнес незнакомый Илье голос.
— Почему вдруг?
— Я не шучу. Уходите немедленно… — настаивал неизвестный.
— Пожалуйста… — отозвался Захария. — Но я все же могу знать, что случилось?
— Вас должны арестовать… Уже послали за вами… И имейте в виду: у проходной выставлен пост… Все! Я вас не видел и с вами не разговаривал…
Илиеску не сразу понял, в чем дело. Как же так? Неужто он хочет его спасти? Поверить ему? А вдруг это ловушка?.. Но к чему вся эта затея, ведь проще арестовать тут же? — Эти мысли роились в мозгу Захарии, пока он, продолжая стоять на месте, смотрел вслед поднимавшемуся по лестнице Солокану. Он не представлял себе, каких трудов стоило комиссару полиции решиться на этот шаг и, конечно, не догадывался о том, что его приход в префектуру поколебал веру полицая в то, чему он столь преданно служил. Впервые за многолетнюю безупречную деятельность, принесшую ему известность в сигуранце, Солокану позволил чувству взять верх над долгом. Но даже теперь, поднимаясь по лестнице, он то и дело останавливался и думал: «А что, если арестовать Илиеску, пока он не успел покинуть гараж?» Но каждый раз перед ним вставало гневное лицо Захарии и он слышал его слова. «Они в вас стреляют, а вы им служите!»… И Солокану продолжал тяжело подниматься по ступеням.
А Томов стоял в недоумении посреди диспетчерской: кто же мог так говорить с Захарией? Голос незнакомый… Он уже двинулся к двери, как на пороге столкнулся с Илиеску. Тот не дал ему рта раскрыть.
— Беги быстрей в мастерскую. Там Арпад, шофер, такой высокий венгр, что на «Понтиаке» работает. Скажи, чтобы сейчас же заводил машину и выезжал к воротам… Скажи — срочно! Я буду его ждать у ворот… Скорей!
— Значит, они пришли за вами?
— Да. Беги быстрей и сделай вид, будто ищешь меня, в то же время шепни Арпаду. Только осторожно, там Вулпя.
Томов сбегал в мастерскую, нашел Арпада и, передав ему слова Захарии, крикнул на всю мастерскую: «Эй, ребята, не видел ли кто господина механика Захарию?»
Когда Томов прошел в инструментальную и также стал спрашивать, не видели ли господина механика, Арпад незаметно вышел во двор. Почти тут же в окно Илья увидел, как «Понтиак» скользнул к воротам. Несколько успокоившись, Илья вошел в красильный цех и снова громко спросил, не видел ли кто господина механика. Здесь за перегородкой оказался старший мастер Вулпя. Он вышел и, удивленно глядя на Томова, сказал:
