— Значит, будем переезжать, Захария?
— Да, сейчас.
Все трое быстро начали демонтировать машину, складывать кассеты со шрифтом, стараясь упаковать все как можно компактнее.
— На чем же собираешься перевозить? — спросил ня Киру.
Илиеску посмотрел на часы:
— Скоро должна прибыть машина, поторопимся…
Спустя полчаса все было сложено. Илиеску вышел во двор и, вернувшись, дал команду грузить. Он уже было взялся за лом, продетый через станок, но Илья его остановил:
— Есть такой русский обычай: присесть всем перед дорогой, чтобы благополучно обошлось…
— Ты что — в приметы веришь? — удивился Захария.
Илья смущенно пожал плечами:
— Так это недолго… Всего на десять секунд!
— Давай, ня Кируле, присядем. Из-за десяти секунд не стоит нарушать обычая, — усмехнулся Захария, садясь прямо на станок.
Присел и ня Киру. Когда все встали, Илиеску окинул Томова ироническим взглядом. Однако старик заступился за Илью:
— Будет тебе смущать парня… У каждого народа свои обычаи. Посидели и ладно…
Илиеску вздохнул и промолчал. А когда стали поднимать станок, он тихо, словно про себя, оказал:
— В нашем деле, если верить приметам, то вообще лучше сидеть дома на печке.
Томов почувствовал себя неловко. Когда он и Захария вышли во двор, неся станок на ломе, как на коромысле, и подошли к арке, под которой стояла легковая автомашина, шофер уже открыл дверцу и откинул тент. Машина показалась Илье знакомой, но вглядываться было некогда… А когда они стали опускать в кузов станок, чтобы уложить его на заднее сидение, Илья чуть было не уронил лом от неожиданности: с той стороны, где был Илиеску, перенял у него лом Морару. Аурел улыбался — он давно знал об участии Ильи в подпольной работе, и, конечно, Захария привлек Томова не без предварительной консультации с Морару.
Когда машина с поднятым тентом миновала центральные улицы и выехала на незнакомое Илье шоссе, все облегченно вздохнули. Илиеску закурил и осведомился, как себя чувствуют ня Киру и Томов. Но хотя старик сидел согнувшись в три погибели рядом со станком, а Томов, зажатый между кассетами со шрифтом, держал в руках банку с краской, оба были довольны благополучным исходом дела.
Илья, все еще под впечатлением неожиданной встречи с Морару, признался товарищам:
— А я еще ломал голову, как мне подойти к Морару, чтобы привлечь и его к нашей работе!
Все рассмеялись.
Вдруг Морару свернул на обочину шоссе и затормозил.
— Неужели скат?! — испуганно сказал он и выскочил из машины.
— Только этого сейчас не хватает, — проворчал ня Киру. Аурел, уже вернувшийся, выключил мотор и погасил свет.
— Точно, правый задний… Давно у меня не было проколов.
— А запаска есть? — озабоченно спросил Илиеску.
— Есть! Мы сейчас быстро сменим, — успокоил его Морару, доставая из-под подушки переднего сидения инструмент.
Илиеску отвинчивал с диска гайки, Илья искал камни, чтобы подложить под колеса, а Морару в это время снимал запасное колесо. Один только ня Киру сидел в машине и нервничал. Когда камни были подложены и Захария стал поднимать машину на домкрат, сзади показался сноп света, приближавшийся с каждой секундой. Вскоре мимо них пронеслись легковая машина и полупассажирский автобус.
Морару посмотрел им вслед, подкатывая запасное колесо.
— Машина префектуры полиции…
— Да нет, по-моему, это был автобус, — ответил спокойно Захария, принимая от Морару колесо.
— Ну что ты… Это точно полиция. Есть у них такой полуоткрытый с боков автобус… Видел я его не раз днем, — отозвался Морару, устанавливая колесо.
— Возможно, — чувствовалось, что Илиеску хочет прекратить этот разговор.
— Нет, точно, точно, — вновь повторил Морару. — Должно быть, собрались куда-нибудь на облаву…
— Ладно, главное, что их пронесло, — тихо произнес ня Киру, оглядываясь по сторонам.
Не прошло и пяти минут, как колесо было установлено, машина спущена с домкрата, инструмент уложен на место, и старый «Шевроле» с подпольной типографией тронулся. А немного спустя Илиеску, обернувшись, облегченно рассмеялся и стал рассказывать Морару, как перед выездом Илья предложил присесть, чтобы все обошлось благополучно…
— И вы присели? — удивился Морару.
— С полминуты посидели, будто воды в рот набрали. Оттого-то у нас все и обошлось так здорово.
— Так здорово, что даже колесо пришлось менять! — в тон ему ответил Морару, увеличивая скорость.
— Я в приметы никогда не верил и не верю, — махнул рукой Захария.
Томов молчал, сконфуженный, но, не стерпев, выпалил:
— У нас в Бессарабии такой обычай, вернее, это — русский. Не нравилось, могли бы не присаживаться. А то сами будто в приметы не верите, а как шина опустила, готовы свалить на меня…
— Ты пойми, Илие, верить в приметы могут люди несерьезные и отсталые, а ведь ты… — Илиеску выглянул в окошко. — Эй, Аурел, ты не забудь, что после железнодорожного переезда нужно сразу свернуть.
Вскоре показался переезд. Морару сбавил ход и свернул в темную узкую улочку. Квартала через два Илиеску велел остановить машину и скрылся в темноте: пошел проверить, как обстоят дела на запасной квартире.
Все трое сидели в напряженном молчании. Минут через десять, запыхавшись, прибежал Илиеску и, вскочив в машину, коротко приказал:
— Заводи быстрей… Только не газуй, сразу разворачивайся… Скорей!
Все невольно всполошились, еще не понимая, в чем дело. Морару завел мотор, тихонько, не зажигая света, развернул машину и помчался обратно, к шоссе.
— Ты, Мораруле, был прав… Те две машины, что нас обогнали, были в самом деле полицейские… Мать их так… Я, понимаешь, их заметил еще с угла. Не поверил. Пошел через проходной двор. Гляжу, несколько фонариков там мигают в глубине двора… Представляешь?!.. — говорил Илиеску, поминутно высовываясь, чтобы посмотреть, не едут ли за ними полицейские машины.
Морару молчал. Он беспокоился, как бы шлагбаум на переезде не оказался опущенным, тогда их могут настигнуть…
— Стало быть, ребятки, у нас большой провал, — констатировал ня Киру.
— Да… Провал… Но хуже другое… — Илиеску осекся и замолк.
Все молчали, подавленные случившимся. Только когда миновали открытый шлагбаум, Морару спросил:
— А что ты, Захария, имел в виду, когда сказал «хуже другое»?
— Хотя бы то, что полиции известна наша запасная квартира, предназначенная под типографию…
— И ты думаешь, что муж Флорики не выдержал?
— Не думаю.
— Но кто же еще знал? — Морару никак не мог успокоиться.
— Не будем сейчас об этом, товарищи, — сказал Илиеску. — Главное, мы спасли типографию! У меня, признаться, еще до сих пор сердце колотится.
— Выходит, товарищ Захария, нас спас скат?
Илья вдруг почувствовал себя виновником торжества.
— А ведь правда! — засмеялся Морару. — Не спусти у нас скат, мы бы спокойно подкатили туда и стали б выгружаться…
— Да, в самом деле… Чуть раньше, и нас бы взяли, как говорится, тепленькими, — согласился Захария.
— С типографией, шрифтами, с готовой продукцией!.. Я сегодня весь день клепал… Больше тысячи листовок заготовил, — и ня Киру вытер рукавом вдруг вспотевший лоб.
— Вот это был бы номер! — и Морару нажал на аксельратор.
— Сами полицейские, наверное, удивились бы такой удаче! — отозвался ня Киру.
— Значит, мы не зря присели! — Илья не мог не гордиться.
Никто не стал спорить. Ня Киру первым нарушил молчание.
— Ну, ребятки, отделались мы легким испугом, спасли типографию. Теперь, стало быть, считайте, дело это прошлое… Но вот как нам быть дальше с ней? Поедем обратно на старое место или у тебя, Захария, есть в запасе другое помещение?
— На старое-то нельзя, — задумчиво протянул Илиеску.
— Есть еще кое-какие места, но… надо сначала проверить… Сейчас везти туда типографию рискованно… Сам видишь — запасная квартира стала известна полиции, значит, теперь надо быть особенно осмотрительными…
