— Ай, ты совсем ещё ребёнок! — смеялся Арзы, привлекая Янгыл к себе. Лаская и осыпая её лицо и шею поцелуями, он обещал: — Клянусь тебе, Янгыл-джан, от верблюда, от лошади откажусь, но козу с козлёнком тебе куплю…
Всю зиму они прожили дружно и радостно, предаваясь своему глубокому и светлому счастью. Ни единого грубого слова, ни одного обидного взгляда они не слышали и не видели друг от друга. Мир казался им тем самым раем, о котором говорят люди, мечтая о загробной жизни. Для них этот рай был здесь, на земле… Когда-то печальная и поблекшая, Янгыл теперь расцвела и повеселела. Только и слышался её звонкий ликующий голос. Она успевала помогать хозяйке по хозяйству, забавляла её детей и всё время про себя думала: «О, аллах, неужели так и будет длиться моё счастье? Как это хорошо!»
Ранней весной, когда они уже начали поговаривать о скорой разлуке, о том, что вот-вот придёт русский пароход, и Арзы отправится с ним в Чарджуй на заработки, в один из дней в калитку постучал приезжий… Джора-ага спросил: не ошибся ли гость адресом? Тот ответил, что ему нужен Арзы. Хозяин опешил — и ответил:
— Уважаемый, вы не сюда пришли. Здесь, нет какого Арзы. Хозяин этого дома я.
— Да вы не бойтесь меня, Джора-ага, — стал успокаивать гость и окончательно озадачил хозяина.
— Откуда вы знаете моё имя? — совсем уже перетрусил Джора-ага.
— От Арзы знаю…
Арзы в это время стоял на пороге своего жилья и прислушивался к разговору. Голос показался ему знакомым. «Да это же Закир-ага», — с радостью догадался он и бросился к калитке. На ходу он растопырил руки, чтобы заключить своего старшего верного друга в объятия, но тот опередил его: обхватил Арзы своими: железными ручищами и приподнял его над головой.
— Ай, джигит, молодец, ай, молодец, берекелла! — несколько раз повторил он, приподнимая юношу. Опуская его в последний раз на землю, просто сказал: — А Джора-ага — старый волк, его не проведёшь. — И они все рассмеялись.
Встреча принесла истинную радость Тут же, на айване, уселись все. Жена Джора-ага поставила чай и угощение. И когда первая радость улеглась, Закир-ага сказал:
— Не буду пугать тебя, сынок, но и радовать не стану: ищут вас с Янгыл повсюду. Сначала думали, что Янгыл одна в горы убежала, руки на себя наложила. Все горы облазили — не нашли. Потом кому-то пришла на ум, что Арзы почему-то не приехал зимовать домой: не украл ли он снова Янгыл и где-то с ней прячется? Теперь все думают так. Ко мне приходили, спрашивали о тебе. Я сказал, что ты в Чарджуе, у русского кочегара остался зимовать…
— Ай, молодец, Закнр-ага! — обрадованно, воскликнул Арзы. — Пусть теперь ищут русского кочегара. Я сам пока не знаю, где он живёт, а они тем более его не найдут.
Закир-ага, однако, не очень-то восторгался и не разделял преждевременную радость Арзы. Покачав головой, он удручённо сказал:
— Вроде бы мы с тобой не дураки, сынок, но глупость большую допустили. Надо было бы привезти сюда одну Янгыл, а тебе остаться в Базар-Тёпе и вместе со всеми искать исчезнувшую Янгыл, тогда бы и Хамза… и Байрам Сопи, и все остальные поверили, что ты тут ни при чём. А уж после, когда бы всё улеглось, через месяц-другой, уехать вроде в Чарджуй, а сам бы сюда явился, к ней…
Арзы задумался, но лишь на мгновенье, и со свойственной для юности беспечностью подумал: «А как бы я жил всю зиму без Янгыл, а потом бы нще дето на пароходе — тоже без неё? Нет, это уже слишком!»
Закир-ага тем временем рассуждал:
— Неплохо было бы, если бы Янгыл понадёжнее укрыть.
— У Арзы больше нигде ни родных, ни знакомых нет, — отозвался Джора-ага. — Да и какая разниц: будет она жить здесь или в другом ауле?
— Это верно, Джооа-ага, — согласился Арзы. — У чужих и обидеть могут. Здесь её место.
Закир-ага переночевал у гостеприимного хозяина и рано утром стал собираться на пароход. Сборы были короткими: торбу через плечо и шагай себе. Но долго пришлось дожидаться Арзы. Он никак не мог расстаться с Янгыл. Когда он уже оделся и готов был отравиться в путь, она вдруг припала к его груди и с болью заглядывая ему в глаза, зашептала:
— Я совсем не могу без тебя, Арзы-джан, — слёзы полились по её щекам. — Даже одного дня. А ты, ты уезжаешь на всё лето!..
— Нет, не на всё лето, — успокаивал её Арзы. — Один рейс в Чарджуй сделаем и вернёмся сюда и снова встретимся. Ещё один-два дня поживу с тобой и опять в дорогу. Разлука не должна тебя пугать Янгыл-джан. Главное, ты жди меня и думай о том, что каждую минуту мои мысли с тобой…
— Я тоже… и мой мысли, Арзы-джан, всегда были о тебе и всегда будут с тобой. Ты только скорее возвращайся.
— Возвращусь и подарков тебе привезу, моя Янгыл. Скажи, чего тебе привезти? — как ребёнка спрашивал Арзы.
— Я не знаю, Арзы-джан. Ничего мне не надо, сам быстрей приезжай — это самый лучший подарок.
— Я привезу тебе… Нет, не скажу пока, что я решил тебе привезти. Потом увидишь…
После долгих, горячих объятий они, наконец, вышли из кибитки. И здесь Янгыл шла рядом с ним, придерживая за руку и заглядывая любимому в глаза. И, наверное, так бы и игла с ним всю дорогу, но, увидев хозяина и гостя, поджидавших Арзы, Янгыл вдруг засмущалась, крепко сжала его руку, всхлипнула и остановилась. Арзы оглянулся, улыбнулся ей, но в душе его вдруг поселилась такая тревога, что ему показалось, будто распрощался с любимой: навсегда.
— Ну, что, Арзы-джан, нам давно пора, — проговорил Закир-ага. Поблагодарив хозяина за гостеприимство, Закир-ага покинул двор и вышел на дорогу. Арзы последовал за ним.
На «Обручеве» их ждали. Шла уже работа: грузили сушёные урюк и яблоки прошлогоднего урожая. Закир-ага и Арзы сразу же включились в дело. Осадок от печального расставания с Янгыл стал исчезать, грудь Арзы переполнилась невыразимой любовью к ней и предчувствием радостной встречи с ней. В руках появилась лёгкость, он трудился, словно играя, мешки не казались ему тяжёлыми. Взбегая на палубу, весело покрикивал, шутил с матросами, и те сразу поняли, что в его жизни произошла перемена в лучшую сторону: куда делась его былая тоска и печаль. «Видно, парень женился», — решили друзья.
Едва пароход отчалил от Термеза и грузчики расположились на обед, к ним подсели матросы. Мишка и Алим оставались пока внизу, подавали мазут в топку. Из трубы «Обручева» валил густой, чёрный дым. Огромные колёса парохода с силой отбрасывали и расплёскивали амударьинские волны. Но вот «Обручев» выбрался на фарватер и, гонимый течением, пошёл легче. Вовсе не стало слышно гула паровых котлов, только мерно и могуче шумела Амударья.
Вскоре кочегар Мишка поднялся на палубу. Алим остался у топки.
— Ну, что, парень, — заулыбался Мишка, — говорят, свадьбу справил, а меня на пир не пригласил.
— Садись, садись, кушать будем, — засуетился Арзы, схватил Мишку, за руку и усадил рядом.
— Это как же, а? Вот, кореш, — продолжал шутить Мишка. — А я-то думал, что погуляю на твоём тое!
Арзы смущался, а матросы и Закир-ага вместе с ними хохотали, похлопывая его по плечу.
Арзы понимал, что домогательства кочегара — всего лишь шутка. Но слова Мишки всё же беспокоили его. «Да, тоя не было, — думал он. — Такая моя судьба — даже тоя нельзя сделать. Даже жену от чужих глаз приходится прятать, чтобы не узнали», — и он тяжело вздохнул.
— Мишка, той обязательно будет, — сказал Арзы. — Приплывём назад, в Термез, всех приглашу…
— По рукам? — обрадованно воскликнул Мишка.
— Давай по рукам, — живо согласился Арзы, и они соединили руки.
Закир-ага покосился на Арзы и обеспокоенно подумал: «Откуда ему взять денег, чтобы той справить?», — но, видя повеселевшее лицо молодого друга, успокоился: «Ничего, добавлю своих, Джора-ага поможет — будет той!»
К весёлой компании матросов подошли боцман Бахно и мичман. Они выпили с ними по чашке чаю. Подшучивали над Арзы. Даже меланхоличный и строгий капитан вдруг снисходительно заметил:
— Народ честный, гостеприимный, только забитый, видно… Жаль, жаль… Просвещение туркменам не помешало бы..
