Из-за капота какого-то грузовика она разглядела верхнюю часть дверей, и они открывались. Что на этот раз? Она побежала вперед, локтями прокладывая себе путь к сенсации.

А потом, уже второй или третий раз за день, репортер «Таймс» не поверила собственным глазам.

— Боже мой, — прошептала она.

Я все еще обсуждал стратегию переговоров с Мартелли и Мэйсоном, когда ворота собора снова открылись.

Увидев, кто выходит из ворот, я почувствовал, как мне на спину опрокинулось ведро льда.

Господи Иисусе. Что они еще затеяли?

Ошарашенный Стивен Хопкинс вышел, шатаясь, на мощеную площадь, и двери мгновенно закрылись за ним. Так его отпустили? Но зачем?

Еще один непредвиденный ход, подумал я, чувствуя тошноту. Здорово, конечно, что преступники отпустили бывшего президента, но их поступки были совершенно бессистемны, их невозможно было предугадать. Может, в этом и состоял их план? Мне с трудом в это верилось.

Толпа полицейских и гражданских за баррикадами разразилась ликующими воплями.

— Живо к нему, — скомандовал Мэтьюс. — Уведите президента. Повторяю. Уведите его оттуда немедленно!

Не успел он закрыть рот, как шестеро полицейских подбежали к бывшему президенту, чуть не затоптав его, и увели за грузовики на Пятидесятой.

Я стоял, уставившись через окно на громаду собора. Суровые готические своды, бледные гранитные стены, темные витражи… А теперь вот Стивена Хопкинса отпустили.

Как мне справиться с этим делом? Я снова подумал о Мэйв и детях. Обычно я не ищу оправданий, но неужели мне не хватало неприятностей? На кой мне еще и этот стресс?

Рука Пола Мартелли легла мне на плечо.

— Ты отлично справляешься, Майк, — сказал он, как будто прочитав мои мысли. — Запомни: не мы заварили всю эту кашу. За нее должны отвечать подонки, засевшие в соборе.

— Слышали, как спецслужбы охотились на зайца? — внезапно подал из своего угла голос Нед Мэйсон.

Я глянул на него. Кажется, пришла пора анекдотов.

— Нет, — вежливо ответил я.

— Ну, сначала в лес пошли цэрэушники, — начал Мэйсон. — Возвращаются, говорят: «Агентура показала, что зайца в лесу нет, и леса по факту тоже нет». Потом послали Факультет безмозглых раздолбаев — через пять минут весь лес в огне, а они докладывают, что заяц, оказывается, был профессиональным пиротехником и они видели у него в лапах зажигалку «Зиппо». Знаешь, что случилось, когда в лес заслали нью-йоркских легавых?

— Нет, но ты, наверное, мне расскажешь, — ответил я, пытаясь выдавить из себя улыбку.

А Мэйсон все говорил. Надо сказать, он меня по-настоящему пугал.

— Два детектива заходят в лес, через пять минут возвращаются и волокут за собой медведя в наручниках и с огромным фингалом. А медведь орет: «Ладно, ладно! Заяц я! Заяц!»

Я закатил глаза. Мартелли в упор посмотрел на Мэйсона.

— Это не плохой анекдот, — сказал он. — Это чудовищный анекдот.

Юджина Хамфри сидела молча и неподвижно, глядя на мерцающие лампады перед алтарем. Весь последний час она пыталась осмыслить происходящее, почувствовать хоть сколько-нибудь стоящую надежду на будущее.

Ведущая лос-анджелесского ток-шоу знала: первое, что нужно сделать в любой стрессовой ситуации, — справиться с собственными эмоциями. Она сразу обратила внимание на вереницу лампад у южной стены капеллы. Крошечные белые огоньки за золотисто-красным стеклом ободряли и утешали ее.

«Я смогу через это пройти», — думала она. Вокруг церкви сейчас должно быть полно спасателей. И журналистов. Событие такого масштаба должно разрешиться по-хорошему, потому что иначе быть не может.

Юджина проглотила комок в горле и глубоко вздохнула.

Все разрешится.

Впервые войдя в собор, она подумала, что высокие каменные стены слишком холодны, слишком строги. Но через несколько мгновений, глядя на свечи и чувствуя глубокую тишину святого места, она поняла, что в нем есть духовная теплота — такая же, как в баптистской церкви в Западной Виргинии, куда мама водила ее по воскресеньям.

— Господи, — прошептала женщина рядом с ней. — Боже мой. Чем все это закончится?!

Женщину звали Лора Уинстон, она была основательницей одного из нью-йоркских модных изданий. Бедная Лора все еще дрожала. Ее хирургически подтянутое лицо побледнело, серо-голубые глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Юджина вспомнила, как однажды попыталась пригласить законодательницу мод на свое шоу. Она раздобыла личный номер Лоры и позвонила, чтобы обсудить идею передачи — советы самой модной женщины в мире о том, как одеться в рамках достатка среднего американца.

Она до сих пор помнила резкий, издевательский смех, раздавшийся на том конце провода. «Кто подсунул вам эту идею? — спросила тогда Уинстон. — Кальвин, не так ли? Так передайте Кальвину, что я рассмотрю Юджину, если он пойдет работать в „Гэи“!»

Но худшее было потом, когда три месяца спустя Уинстон и правда появилась в дневном ток-шоу в сюжете «От-кутюр для глубинки». Но это было шоу Опры, давней соперницы Юджины.

«А теперь бедняга совсем расклеилась», — подумала Юджина с состраданием.

Да, она здорово злилась на Лору, но это было тогда.

Юджина протянула руку.

Сейчас о прошлом стоит забыть.

Ее мягкая черная рука нашла бледную костлявую лапку модницы и сжала ее. Всклокоченная женщина подняла взгляд, и тогда Юджина обняла ее, глубоко и спокойно дыша.

— Ну-ну. Мы в церкви и в Его руках, — успокаивающе сказала Юджина. В ее голосе звучали вера и внутренняя сила. Она втайне гордилась собой.

Она и правда сможет через это пройти. Они все смогут. Как-нибудь, но смогут.

— Все будет хорошо. С тобой тоже, Лора. Все проходит, и это пройдет.

— Да. Но что, если нас всех убьют?

Лора Уинстон достала из кармана пиджака шикарный красный шелковый шарф и промокнула им слезы, без слов благодаря Юджину за проявленную доброту.

Внезапно у алтаря раздался шум. Кто-то встал с места!

Судя по копне светлых волос и мини-юбке, это была скандально известная поп-звезда Мерседес Фреер.

Мрамор зазвенел под ее пятнадцатисантиметровыми каблуками, когда она направилась к задней части капеллы. Один из бандитов немедленно заорал:

— Сидеть, сука!

— Можно мне с кем-нибудь поговорить, козел? Я хочу кое-что предложить твоему боссу, если ты, выродок, не возражаешь, — сказала дива. Грязные слова вылетали у нее изо рта и эхом разносились по церкви. — Дай мне поговорить с главным!

Лора и Юджина вытянули шеи, чтобы посмотреть спектакль вместе с остальными. Что задумала эта сумасшедшая девица?

Главный похититель не заставил себя долго ждать.

— Чего тебе? — спросил Джек. — Поговори со мной. В конце концов, я твой фанат. Чем могу служить?

Мерседес сорвала с ушей одну, затем вторую бриллиантовую серьгу и протянула их Джеку.

— Это «Картье», — сказала она театральным шепотом. — Я заплатила… ну, короче, они стоят четверть лимона. Сегодня вечером я выступаю у Лено. Запись начинается в шесть по Лос-Анджелесу, и я уже опаздываю. Понимаешь, о чем я? Я не политик и не святоша. Это студия подписала меня петь «Аве Марию» и все это дерьмо. Возьми. Они настоящие, и они твои. Если этого не хватит, я позвоню своему менеджеру. Что скажешь? Давай договоримся, золотце.

Юджина поморщилась, слушая, как белая девица пытается говорить на языке гетто. Она вспомнила, как, пригласив Мерседес на передачу год назад, прочитала в ее биографии, что певица выросла в насквозь белом Нью-Кейнене, штат Коннектикут. Сколько же надо было учиться ораторскому искусству, чтобы в этом голосе появился звук бедных кварталов? Куда катится этот несчастный мир?

Бандит взял серьги, как будто принимая выкуп. А потом швырнул их, одну за другой, прямо в лицо девушке.

— Как насчет того, — медленно отчеканил он, — чтобы твоя продажная задница села на место?