Асад смотрел на тупые носки своих ботинок.
— Мы с Иваном Михайловичем осматривали объекты…
— Какие же это объекты?
— Н-ну… разные…
— Директор, значит, решил тебе поручить это важное дело? А может, сынок, ты не будешь играть со мной в прятки? До меня дошёл слух, что ты вчера охотился. Я уж готов был тебе позавидовать. Сам старый охотник, страх как люблю охотничьи рассказы.
Спокойный тон старика обманул Асада. Уста Мейрам, судя по всему, не собирался устраивать разноса. Да и что, в самом деле, такого в том, что он денёк провёл на охоте? Ведь он охотился не с кем-нибудь, а с главным инженером!.. С разгоревшимися глазами Асад принялся рассказывать:
— Мейрам-ата, мы успели поохотиться!.. Сколько зайцев в степи!.. Так и лезут под выстрел. Ну, мы дали им жару!.. А потом жарили зайчатину на костре. Блеск!..
В словах Асада сквозило хвастовство; уста Мейрам еле сдерживал гнев, но он не привык повышать голос и по-прежнему спокойно спросил:
— Почему же, сынок, именно тебя взял инженер с собой на охоту? Разве ты опытный охотник?
— Посмотрели бы, как я на Мугани подбивал джейранов!
Уста Мейрам погладил бороду.
— Не знаю, как на Мугани, а у нас в совхозе много других хороших охотников. Вот Ильхам…
— Ильхам!.. — Асад пренебрежительно скривил губы. Какой он охотник!..
— Ну, а что ты думаешь об Алимджане?.. Наш инженер знает, что лучшего охотника не найти. Алимджан с закрытыми глазами попадёт в птицу, в которую ты будешь целиться полчаса. Почему же инженер Алимджану не предложил ехать на охоту? Как ты полагаешь?
Асад не знал, что ответить.
— Тогда я тебе объясню почему, — жёстко сказал уста Мейрам. — Если бы товарищ Захаров позвал Алимджана, тот ответил бы ему так: «В мастерской много работы, Иван Михайлович, я не могу переложить её на плечи своих товарищей. Мне совесть не позволяет разгуливать по степи в рабочее время». Вот что сказал бы инженеру наш лучший охотник Алимджан. А ты, сынок, забыл, что такое совесть…
Асад в душе выругался: «Дурак, попался на удочку хитрого старика! Уста Мейрам мягко стелет, да жёстко спать. Надо как-то выкручиваться». Асад приложил к груди руки и проникновенно произнёс:
— Мейрам-ата, я говорил Ивану Михайловичу: «Сегодня не выходной, давай лучше поохотимся в воскресенье». Я сказал: «Уста Мейрам рассердится». Я сказал: «Надо у него спроситься».
— И что же главный инженер? — уста Мейрам испытующе посмотрел на Асада.
— Он и слушать меня не захотел. «Я, — говорит, — главный инженер, Мейрам-ата должен с этим считаться».
— А вот это, сынок, совсем уж плохо — перекладывать вину на другого. Ступай работай…
Асад ушёл злой и мрачный, а уста Мейрам задумался. Как же всё-таки быть с парнем?.. Каким гоголем расхаживал он по совхозу в первые дни!.. И вот изленился, изоврался. Пить начал. Плохо дело, совсем плохо! Надо вызволять его из-под влияния главного инженера… Мало того, что от самого Захарова пользы совхозу кот наплакал, так он ещё сбивает с толку молодёжь. Учёный!.. Какой же он учёный, если ему наплевать на всё, кроме своей диссертации. Ну, с ним предстоит особый разговор, крутой, партийный. Довольно терпеть его выходки.
От невесёлых раздумий оторвал мастера Саша. Он с места в карьер возмущённо воскликнул:
— Уста, что же это такое!.. У нас аврал, мы подготавливаем станок Ильхама к работе на новом режиме, завтра испытание, а Ильхама послали вдруг в Иртыш за насосом!
Уста Мейрам сразу догадался, чьих рук это дело, но всё же сердито спросил:
— Кто его послал?
— Главный инженер. Уста, это форменное безобразие! Срывать человека с такого дела… Я знаю, инженеру не насос нужен! За насосом он мог отправить и другого. Ему понадобились какие-то книжки для его диссертации, а Ильхам лучше всех нас разбирается в технической литературе.
— Почему же Ильхам ко мне не обратился? Я бы отвоевал его у главного.
— Да Ильхам вроде даже обрадовался этой поездке… «Вы, — говорит, — за меня не беспокойтесь, я быстро обернусь». Ему, видно, что-то надо в городе, уста! Он опять что-то надумал!
— Ладно, сынок, — устало сказал Мейрам. — С Ильхамом я потом поговорю. А вы бы занялись Асадом. Совсем парень от рук отбился.
— А!.. — Саша безнадёжно махнул рукой.
— Ты, сынок, комсомольский секретарь. Должен душой болеть за каждого целинника… Асад в беде, надо его выручить.
— Его выручит только хорошая порка.
— Или тёплое слово, сынок… Дружеская забота…
— Комсомол не нянька, уста, — возразил Саша. — Мы многое прощали Асаду. И это во вред ему пошло. У нас моряки так говорили: море не любит слабых. Целина слабых тоже не терпит. А чтобы сделать человека сильным, надо быть требовательным к нему. Уста, будьте и вы построже с Асадом…
А уста Мейрам подумал: «Не слишком ли ты суров, комсомольский секретарь?.. Нет, ты прав, Саша… Прав».
8
Как ни допытывался уста Мейрам у Ильхама, зачем ему понадобилось ехать в город, тот твердил одно: он исполнял поручение главного инженера, а к тому же ему самому нужны были кое-какие книжки. Чувствовалось, он что-то не договаривает. Но вернулся Ильхам, как обещал, вовремя, работа из-за него не застопорилась. Весь вечер он возился со станком, а на следующий день пригласил к станку уста Мейрама и ребят, которые помогли ему довести задуманное до победного конца. Минута была торжественная и напряжённая. Уста Мейрам оглядел собравшихся и ободряюще кивнул Ильхаму:
— Приступай! Покажи, сынок, на что ты способен.
Ильхам пустил станок. Мотор загудел натруженно и грозно, Ильхам, побледнев, подал под резец первую деталь. Резец жадно впился в металл, на пол полетела длинная искрящаяся стружка. Ильхаму казалось, что, пока он обрабатывал деталь, прошла вечность. Он вытер со лба крупные капли пота и протянул готовую деталь уста Мейраму:
— Вот…
Уста Мейрам посмотрел на часы.
— Ты богатырь, сынок!.. Перегнал время!
Раздались ликующие возгласы:
— Молодец, Ильхам!
— Поздравляем!
А Ашраф торжествующе заявил:
— Баку двинулся в наступление!
Только теперь Ильхам увидел, что среди окруживших его ребят была и Геярчин. Глаза её возбуждённо блестели, щёки раскраснелись, она смотрела на Ильхама как зачарованная… Или это ему только почудилось? Он усилием воли отвёл взгляд в сторону, деловито хмурясь, сказал:
— Подождите поздравлять… Надо ещё проверить разок-другой.
Результат был тот же: он обрабатывал деталь в два раза быстрее прежнего.
Саша кинулся к Ильхаму и крепко обнял. За Сашей потянулись другие. А вот и Геярчин. Она выглядела необычно смущённой; пожав Ильхаму руку, отчаянно покраснела и поспешила укрыться за чужими спинами.
У Ильхама голова кружилась от успеха, от похвал уста Мейрама, от свирепых ребячьих объятий, от конфузливого рукопожатья Геярчин. Он сейчас горы мог своротить! И когда Саша спросил его, нельзя ли ещё увеличить скорость резания, Ильхам с подъёмом воскликнул:
— Можно!.. Я, когда брал книги для главного инженера, прихватил кое-что для себя, почитал в дороге… Мы только в начале пути!.. Понимаете, надо ещё увеличить скорость вращения, но… для этого необходим мотор помощнее!
Уста Мейрам раздумчиво погладил бороду.
— Ты думаешь, дело только за мотором?.. А резец?
— Да, с увеличением скорости резания меняется и угол заточки. Но тут мы что-нибудь придумаем. Был бы только мотор.
— Так… Что же, постараюсь достать мотор. Я в вас верю, ребятки… Пойду к директору, посоветуюсь…
К вечеру в мастерскую явился Захаров. Вид его не предвещал ничего доброго. Остановившись возле Ильхама, он критическим взглядом окинул дрожавший от напряжения станок, насмешливо протянул:
— Та-ак… Экспериментируете, юноша?
— Нет, работаю, — Ильхам показал на горку готовых деталей. — Видите, сколько деталей изготовлено за один день.
— Но тебе, я слышал, и этого мало?
