И сразу клюнуло. Хорошо так клюнуло, тяжело.

— «Кнут»! — заорал Вовчик, глядя, как я осторожно подтаскиваю к борту огромного лупоглазого бычка.

Увлекшись, мы не обратили внимания на поднявшийся ветерок.

Когда нас совсем раскачало, я понял — пора улепетывать.

— Вовчик! — встревоженно поглядывая на поднимающиеся волны, сказал я. — Быстро сматываемся, пока трамваи ходят.

Вовчик и сам уж видел, что дальше тянуть не стоит.

Он лихорадочно сматывал «закидушки», а я, перебравшись на нос, вытаскивал якорек. Мокрый нейлоновый трос ложился на решетчатые пайолы лодки, мы прошли немного вперед, и тут якорек заклинило. Мне пришлось стать на колени, из всех сил дернуть. Якорек освободился и легко пошел наверх.

А если б пришлось маневрировать?

При такой волне...

Я уложил якорек на носу и поспешил к веслам — как раз вовремя: лодку раскачивало так, что она вот-вот могла черпнуть воды.

Со всех сторон нас окружала не спокойная гладь, а взрыхленное огромным плугом густо-синее море.

Вовчик испуганно сжался на корме, вцепившись в борт.

Я бешено заработал веслами, ставя лодку кормой к набегавшей особенно большой волне, гребнул раз, другой, чтобы уйти от нависшего гребня.

Поздно!

Волна с шелестом обогнала не успевшую развернуться лодку, и мы по щиколотки оказались в воде, которая плескалась поверх пайол, носила взад и вперед кукан, снасти.

Вовчик посерел.

— Не дрейфь, — спокойно говорил я, наваливаясь на весла. — Пересядь поближе к моим ногам и начинай потихоньку вычерпывать воду. Только не торопись, не торопись.

Надо было чем-то отвлечь пацана.

Вовчик сполз поближе к моим ногам, взял шполик и стал черпать воду под кормовой банкой.

Я зорко следил за тем, чтобы ветер, гнавший волну нам на корму, не сбивал лодку с курса. Хуже пришлось бы, если б он дул в нос. Тогда б до вечера не выгребли. Порой налетевший шквал уносил зазевавшихся рыбаков в море, и им на помощь спешили и пограничники, и спасательные катера.

Мы же худо-бедно чапали в направлении нашего берега.

Вовчик вопросительно смотрел на меня.

Я подмигнул ему.

— А ну, давай, пой!

И сам заорал во все горло:

Вовчик мне вторил. Он уже не боялся. Ему даже нравилось небольшое приключение.

Я орал слова, оглядывался на белый бурун у волнореза, прикидывал, в каком месте проскочить гак, чтобы и лодку не разбить, и самим за борт не сыграть. Определил место поглубже, где откатывавшаяся волна не обнажала плиты, поросшие ракушками, на скорости подошел поближе, выждал, а затем, едва подняло крупной волной, бешено заработал веслами, привставая на банке. Мы стрелой проскочили над белой пеной, красиво вошли в заливчик, я ловко «стабанил», успел выскочить на мелководье из лодки и вырвать ее прямо из-под вставшей дыбом атакующей волны. С помощью подбежавших береговых матросов благополучно вытащил лодку подальше от наката.

— Профессионально подошли, — похвалил усатенький матрос.

— В твои годы, — весело ответил, — я в Бискайском заливе на грудь девятый вал принимал... Когда тонули, еле у друга успел спасательный пояс выхватить...

Береговому матросу было некогда слушать мою травлю — в заливчике показалось еще одна лодка запоздавших отдыхающих.

Мы забирали одежду, снасти, укладывали в полиэтиленовый мешок кукан с рыбой и смотрели, как борются опоздавшие с почти вертикальной волной, вырастающей на мелководье.

— У, шквалище! — поежился Вовчик. — Вовремя смылись.

То ли у них было мало опыта, то ли им просто не повезло. Они решили подойти кормой к берегу, но начали табанить рано, их накрыло волной, и лодку едва не перевернуло. Пока вскочившие в воду береговые матросы сражались с волнами, отнимая у них плавсредство массового пользования, пока тащили к урезу воды, пока отдыхающие догадались соскочить, в лодке уже было полным-полно воды.

На берегу отдыхавшие — два парня — сгребли в охапку мокрую одежду, вылили из «Спидолы» воду и побрели к домику «боцманской» забирать документ, оставленный в залог.

— А мы не зачерпнули, — гордо сказал Вовчик. — Салаги!

Я протянул ему мешочек с рыбой,

— Неси домой.

— А ты?

— Останусь позагорать, поплавать.

— И я с тобой.

— Хорошо. Но с одним условием — пристрой нашу рыбу так, чтобы не испортилась. И чтоб не стянули.

Вовчик метнул на меня быстрый взгляд, но я сделал вид, что вовсе не обмолвился.

Он взял кукан, поднял валявшийся прут, стал вгонять его в песок у самой воды.

— Вымоет волной и унесет, — покачал я головой. — Лучше вырой этакую лагуну, дай туда побольше воды и оставь в ней кукан.

Он с увлечением принялся за работу.

Я лежал на полосатой подстилке, смотрел на малого, вспоминал беззаботные годы отрочества. Как было хорошо — каникулы, никаких хлопот... Главная проблема — гулять как можно больше! Хорошо было!

— Раджа! — сказал чиф собеседнику, мывшему руки в умывальнике команды. — Подстрахуешь меня.

— Так серьезные дела не делаются.

— Сам знаю. Эта дурочка сейчас говорит с ним. Я не уверен, что ей удастся убедить его, поэтому подготовь все.

— А что станем делать с Ортопедом?

— Что захочешь. На твое усмотрение.

Чиф стряхнул капли воды с рук и вышел в коридор.

Мэй слишком долго медлила, но сегодня твердо пообещала переговорить с капитаном — время торопило. До русского порта оставалось совсем немного. Предстояло определить — с кем капитан, клюнет ли на жирную приманку. Если не согласится...

Чиф закрылся в своей каюте и стал ждать условленного с Мэй времени.

С капитаном он встретился в узком коридорчике на нижней палубе у входа в нежилую каюту за минуту до назначенного срока.

— Прошу!

— После вас.

— Боитесь, что всажу нож между лопаток? — нехорошо усмехнулся капитан. — Это не мой стиль.

Чиф грустно улыбнулся в ответ и вошел в нежилую каюту первым.

Он стал спиной к открытому иллюминатору.

Капитан остановился у выхода.

— Зачем вызывали меня через Мэй? Сами не могли?

— Мэй передала мою просьбу?

— Она сказала, что вы хотите видеть меня. В чем дело?

— Хотел посоветоваться насчет бункера, — невинно сказал чиф. — По-моему, в русском порту вместо двухсот тонн надо взять четыреста.

— До Бимбао хватит и двухсот. Если вы намерены отправиться дальше, можете сойти и взять билет. Кстати, кто заплатил бы за лишний бункер?

— Мы. И гораздо больше, чем обычно.

— Вы будете платить, а я расплачиваться?.. Вы подумали о том, что мы можем вообще не бункероваться и не брать груз?

— Как это?

— А так. Хозяин на судне я. Мы пойдем прямо в Бимбао.

— Вы забыли...

— О приказе Донована?

— О Мэй.

Капитан секунду-другую молчал, потом шагнул в сторону, открыл двери.

В дверном проеме показался высокий парень — человек Донована по кличке Ортопед. Он шагнул в каюту, закрыл дверь, и в это мгновение что-то мелькнуло в иллюминаторе, в воздухе просвистело лезвие, которое воткнулось ему в горло.

Сраженный лезвием, Ортопед, не пикнув, сполз спиной по переборке к ногам капитана.

Чиф скользнул вперед и ударил капитана ребром ладони по кадыку. Капитан свалился на подручного.

Чиф метнулся к иллюминатору.

— Скорее!

Кто-то, распластавшийся за бортом на люльке, с которой чистят и красят борта, по-обезьяньи вскарабкался на палубу.

Чиф открыл рундук, вынул припасенный большой мешок с застежкой, расстелил его на палубе.

В каюту вошли без стука. Вошедший рывком задрал рукав капитанской блузы, вынул из кармана коробочку, из которой был извлечен шприц, воткнул иглу в тело.

Те же руки помогли чифу засунуть Ортопеда в мешок, закрыть застежку.

— Ловко у тебя получается, — похвалил чиф.