Борис не мог успокоиться: упустили Зарова, упустили! Что ж, Борис рискнет, поднимется на Скалистое плато. Он уверен, Заров там не один. Чем объяснить затмение, нашедшее на него, когда он встретился впервые с Георгием Николаевичем? Способностью Зарова умело увлекать слушателя? Манерой говорить, рассуждать? И почему Заров так настойчиво призывал его содействовать организации детального исследования Скалистого плато? Казалось бы, это противоречит логике: наоборот, надо всячески отводить чужие взоры от того объекта, на который нацелен сам.
Издевательства ради Заров оставил в ларе подделку: знал, что будет произведен осмотр, обратят на это блюдо внимание. На карте Арсентьева нанесены входы в пещеры плато, но нет ведь главного — плана самого подземелья. Таковой — на подлинном блюде, и Заров сейчас посмеивается над незадачливым следователем Туриевым, которого ловко обвел вокруг пальца. Хитрый мужик. Судя по рассказу Ахмедова, на плато действительно были военные склады: Стехов и его гость пировали в пещере, обставленной мебелью, пол ее был устлан коврами. Заров, конечно, знает об этих складах. В складах должно храниться и оружие. Ну, если не оружие, то взрывчатка. А если Заров, почуяв, что его нащупали, пошлет все и всех к черту и взорвет пещеру с сокровищами? Что лее делать? Подниматься на плато. Организовать группу захвата — и подняться. Нет, нет… Нельзя с группой захвата. Надо подняться одному. Заров в него стрелять не будет хотя бы потому, что если его засекут там, то для него это будет последний шанс — договориться: он выдает тайну Скалистого плато — его не привлекают к уголовной ответственности. Да, да — к уголовной. Заров — просто грабитель, но большого масштаба. Но зачем ему договариваться, если погибнет его дело. Спасать шкуру? От кого он мог узнать тайну плато? Не тот ли он Жорж, о котором говорил Ахмедов? Георгий — Жорж? А что? Прошло более тридцати лет, как разгромили банду «Барса»…
И опять — мысль о Васине, об этой скоротечной встрече с журналистом Орловым — известным в стране. Не является ли эта встреча, организованная Васиным, своеобразным прикрытием: вот, мол, Лев Петрович Орлов через многие и многие годы узнал меня. А для чего прикрытие? Чтобы Васина ни в чем не подозревали? Его поездка за буровыми коронками — маневр? Запахло жареным — надо на время уйти, пусть без меня разбираются. Если он каким-то образом связан с Заровым, то Георгий Николаевич, в случае его задержания, не раскроет Васина, не выдаст его — такова логика преступников.
И Парамонов, видимо, не все сказал. Правда, то, что он поведал о Луцасе, во многом помогло следствию, но… рижские товарищи продолжат с ним разговор уже в другом плане: нельзя исключать того, что встречи Парамонова с Гансом Рейкенау носили для Луцаса только меркантильный характер.
Ганс Рейкенау… Новое имя, всплывшее в процессе следствия.
Только ли произведения древнерусского искусства интересуют его? О нем уже сообщено в компетентные органы, в следующий приезд туриста Рейкенау в Советский Союз, если таковой случится, за ним будет установлено наблюдение. В каждой стране есть закон о сохранении национального богатства. Приходится признаться в том, что не всегда мы настолько бдительны, чтобы предотвратить утечку иных ценностей за кордон.
В странах Запада идет бешеная спекуляция картинами и скульптурами, старинными музыкальными инструментами и книгами, на аукционах с молотка продается похищенное, награбленное, вывезенное контрабандой. Установлено, что этот вид бизнеса стоит на втором месте после продажи наркотических средств.
Если Заров и его дружки надеются овладеть сокровищами Скалистого плато и каким-то образом по частям переправить их за границу, — они нанесут стране колоссальный ущерб. Но сокровища-то — легенда? Пока их никто не видел. Может, их и нету вовсе. А если в древности существовал, а лотом исчез город златокузнецов, — могли остаться предметы быта. Они тоже бесценны. Как бесценна Венера Милосская. Как не имеет цены скифский гребень. Как драгоценна одна лишь глиняная табличка, на которой начертаны знаки давно ушедшими шумерами.
Заров сделал, видимо, ошибку, убрав Луцаса. Если бы не случилось убийства — не развернулось бы следствие. Что же случилось в стане преступников? Луцас отправился под неизвестным именем. Тут разобраться пока невозможно. Может, он решил работать самостоятельно? Убирая с пути конкурента, так назовем его, предполагалось, что выяснение личности убитого затянется на долгий срок — за это время можно успеть совершить задуманное. Но почему Заров тогда не занялся Скалистым плато несколько лет назад? Если он знает разгадку тайны, то медлительность его в овладении сокровищами вовсе непонятна. Боялся возмездия тех, кто до поры до времени не позволял ему этого сделать? Вероятно. А теперь пошел ва-банк. Заров приступил в этой игре к эндшпилю и постарается сыграть так, чтобы сохранить свое лицо. Но его причастность к убийству неоспорима: отпечатки пальцев на примусе и на бутылке. Возможно, Георгий Николаевич принес коньяк тому, кто выжидал появления Луцаса, потом спустился к месту, где предполагалось убийство, чтобы забрать и спрятать вещи. Но причем тогда Васин? Какова его роль? Страховал, когда Заров прятал вещи? Если бы это имело место, то вещи были бы спрятаны не столь небрежно: Васин, после того, как Заров ушел, сумел бы более умело это сделать. Что еще? Васин с помощью пароля-портсигара получил в ресторане «Интурист» соответствующие инструкции от зарубежного туриста? Ведь и Парамонов на встречи с Гансом Рейкенау ходил с портсигаром.
Аргументация Васина по поводу его переезда на Кавказ из Алтая, где он являлся главным геологом крупной экспедиции, не совсем убедительна. Хотя положительные результаты детальной разведки на плато сулят громкую известность в геологических кругах.
Домыслы об участии Игоря Ивановича чисто психологического порядка. А портсигар, будь он неладен? Не вещественное доказательство?
Туриев раскрыл портсигар, снова прочитал изящную надпись, сделанную на внутренней стороне нижней крышки: «Сработано в Лейпциге. 1867 год. Петерс и сын». Такие портсигары, наверное, выпускались не только в 1867 году, продавались не только в Лейпциге. Международная торговля и в прошлом веке носила интенсивный характер. Другое дело, что подобная вещь могла принадлежать состоятельному человеку, бедняк ее не купил бы.
Да, он, Туриев, допустил промашку — и немалую: не попросил портсигар у Васина, чтобы сравнить, теперь надо ждать его возвращения…
Вермишев вошел в кабинет, связался с шифровальщиками.
— Немедленно принести! — рыкнул он в трубку.
В кабинете появился молодой человек в полувоенной форме, молча положил перед Дмитрием Лукичем полоску бумаги, удалился.
Вермишев вслух прочитал: «Извести старика и приступайте».
Прокурор потер макушку, откинулся к спинке стула, пророкотал:
— Расшифровали текст, который был у Луцаса в коробке из под зубного порошка. Теперь остается выяснить, от кого получена эта команда, — Вермишев помахал бумагой, — и кого должен был известить Луцас.
— Очевидно, от Ганса Рейкенау, а известить надо было Зарова, — Туриев в последнем не сомневался.
— Известить, чтобы получить пулю в затылок? — в голосе Вермишева — издевка. Борис на это не обиделся, отпарировал:
— Он ее не ждал, пулю. А Зарова не известил…
— Как же так?
— А так. По-моему, Луцас решил самостоятельно провернуть это дело. А вот как Заров об этом узнал?.. Дальше — легче проводить нить. Он прибыл в Рудничный, ждал появления Яна Христофоровича. Когда тот приехал и направился в машине к Скалистому плато, Заров, чтобы не ошибиться, остановил автомобиль, попросил у водителя спички, удостоверился, что в кабине рядом с шофером сидит именно Луцас. Выходит, Заров его знал в лицо, а Луцас — нет?
— А пощечина, что он дал пожилому человеку в Д?..
Зарова там не было. Он находился в Пригорске.
— Значит, был кто-то из его людей. О чем-то предупреждал? Ну, не будем гадать. Ты связался по телефону с Харебовым?
