Их образы делали Андрея слабым и нежным. Зачем взывать к прошлому? Разве это облегчит дело? Нужно свыкнуться с тем, что возвращение откладывается, нужно найти в глубине души и плоти мужество понять это...

Юзин заснул. Он ровно и глубоко дышал, закутавшись с головой одеялом. Андрей вдыхал запах свежего, небольничного белья, перебирал в памяти события последних часов. Еще немного — и он втянется, обязательно войдет в дело целиком, отбросив все переживания.

Заснуть Андрею помешал надрывный рев мотора, выросший в ночи.

Андрей подскочил к окну. Фонарь высветил полуторку и на прицепе у нее — «пикап», отдаленно похожий на «виллис». В кузове полуторки лежал человек, прикрытый шинелью.

Во двор выбежал офицер-пограничник с рукой на перевязи, по всей вероятности, Ходасевич.

— Что за колымага? — раздраженно спросил он у подошедшего к нему водителя грузовика. — Какого хрена приволок ее?

— Я скажу, — прозвучал женский голос, и из кабины полуторки выглянула полнотелая женщина в военной форме. Она соскочила с подножки. — Я уполномоченная по розыску произведений искусства, похищенных нацистами, Нарцисса Викторовна Каркачева. Предписание при мне. Предъявить?

— Не надо. Лучше объясните, какого рожна вы полезли на ночь глядя в нашу глухомань? — накинулся на нее Ходасевич. — Неужели вас никто не предупредил, что это опасно?

— Я думала, это преувеличение, — внезапно всхлипнула Каркачева.

Из «пикапа» неторопливо вылез офицер, поправил на ремне кобуру, подошел к Ходасевичу:

— Младший лейтенант Борисов. Направляюсь в распоряжение начальника Зеебургской комендатуры майора Лепетухина.

Капитан оглядел Борисова с ног до головы:

— Еще один искатель приключений. Почему не подождали до утра?

— Опаздываю на два дня, товарищ капитан. По причине транспорта. Решил рискнуть и влип в историю. Не надо было мне садиться в одну автомашину с женщиной. Все мои неприятности от них одних...

— При чем здесь женщины? — остановил младшего лейтенанта Ходасевич. — Покажите мне ваши документы.

Мимо на носилках пронесли человека.

— Что с ним? — спросил подошедший Грошев.

— Помер, — буркнул пожилой пограничник. — Отъездился...

Каркачева заговорила быстро, взволнованно:

— Они напали из леса. Наверное, они хотели убить меня, но попали в шофера. Он не бросил руль, вырвался из-под обстрела... Как страшно он хрипел! Потом замолк, умер... Машина застыла в лесу. Никогда, нигде после сегодняшней драмы...

— Сколько было нападавших? — прервал ее Ходасевич.

— Я не знаю, не могу сказать точно. Они стреляли отовсюду. Они могли убить и меня...

— Не больше двух-трех человек, — подал голос младший лейтенант Борисов.

Ходасевич повернулся к Грошеву:

— Место осмотрим утром, сейчас бесполезно: темно, следы утекли — дождик смыл. Не хочу напрасно гонять наряд. Ну, а вас, — Ходасевич покосился на Каркачеву и Борисова, — попросим переночевать у нас. Утречком все довершим, внесем ясность в общую картину события. Грошев так и не зашел к напарникам после случившегося. Поглядите, мол, на наши будни, прочувствуйте положение.

— Каково, Леонтий Петрович? А ведь мы ехали по тому же шоссе?

— Что ты хочешь услышать? Что пули предназначались нам? — Юзин заскрипел пружинами, забираясь поглубже под одеяло. — Значит, повезло, проскочили.

Перед утренней летучкой к Грошеву зашел комендант города Лепетухин. Андрей чуть отодвинул занавеску, осторожно выглянул.

Комендантом оказался майор, брюнет с привлекательной внешностью, брызжущий неистребимой энергией. За ним прошмыгнул мужчина в опрятной выутюженной тройке. Его голова была склонена чуть набок, как будто он тугоух и прислушивается.

— Здорово, Николаич, — приветственно протянул лапищу майор. — Не удержался, заскочил. Прибыл в мою команду Борисов, сказал, что был у вас едва ли не под арестом. Что за катавасия случилась нынешней ночью? Проинформируй городскую власть.

— Обычное дело, Григорий Иванович. Лесная сволочь учинила обстрел. Убит шофер.

— Схватили бандитов?

— Ловим. Кто это с тобой?

— Мой новый переводчик — Иоахим Шеффер. Антифашист.

Шеффер поспешил сообщить:

— Я никогда не был нацистом и внутренне отрицал гитлеровский режим, втайне солидаризуясь с коммунистами.

— Я кого попало не привлекаю, — поддержал его майор.

— Твое дело, Григорий Иванович, ты вправе самостоятельно набирать служащих. И все-таки хочу сказать тебе кое-что наедине. Извините, товарищ Шеффер.

Когда дверь затворилась, Грошев спросил без предисловий:

— Ты раньше встречал Борисова?

— Нет.

— Видишь ли, этот младший лейтенант сел в «пикап» за двадцать-двадцать пять минут до нападения. Правда, не в самом глухом лесу, на развилке дорог, но все-таки тут может быть что-то. Еще одна деталь. Все пулевые отверстия сосредоточены в передней части кабины. Лесные сознательно пытались поразить водителя. Стрельба прекратилась, как только «пикап» проскочил мимо места нападения. На заднем сидении находились Борисов и Каркачева.

— А это еще кто?

— Представитель от комиссии по поискам вывезенных фашистами музейных ценностей. Она не специалист, но ее прислали прозондировать — целесообразно ли переезжать сюда из Кёнигсберга всей комиссии.

— Задал ты мне задачку, Иван Николаевич. Как же быть с Борисовым?

— Пускай работает. Но серьезную документацию ему пока не доверяй. Ставлю тебя в известность, что мы будем проверять его. Пошлем фотографию по месту прежней службы, несколько запросов для подтверждения биографических сведений.

— Долго ждать?

— Недели две, максимум четыре. Поторопим с исполнением. Знаю, тяжело подозревать человека, который работает рядом.

— Будем надеяться, что это случайные совпадения.

— И еще, Григорий Иванович. С учетом учащения бандитских проявлений придется усилить охрану города. Во второй половине дня я к тебе заеду с конкретными предложениями. Будешь свободен?

— Постараюсь. Звякни мне перед тем, как приехать...

Не успела закрыться дверь за Лепетухиным, как в кабинете появилась Каркачева.

Из своей комнатушки Андрей слышал, как Грошев поблагодарил Нарциссу Викторовну за помощь следствию и потом перешел к делу.

— Чем могу служить, Нарцисса Викторовна?

— Дражайший Иван Николаевич, — пел голос Каркачевой, — вы храните самую невероятную информацию. Уделите толику от всеведения, подскажите, с кого начать, к кому обратиться. Мне известно: именно под Зеебургом пропали несколько автомашин с сокровищами, награбленными в наших музеях. Где они? Насколько оправдана моя миссия в ваши владения?

Реплики разговора долетали и до Юзина, знакомившегося с документами и, наверное, раздражали. Однако он лишь изредка иронично хмыкал.

— Мы интересовались этим вопросом и, что касается помощи, поможем. Однако я хотел бы предостеречь вас от самодеятельности. Почаще консультируйтесь с нами. Не выезжайте за пределы города, не уведомив нас. Вы сами убедились — бандиты пошаливают...

— Как замечательно, что я встретила именно вас, Иван Николаевич. Я буду держать вас в курсе своих поисков. Но вы понимаете, я должна торопиться: тают дни, разбредаются свидетели, все неопределеннее следы.

Грошев выдержал паузу и недовольно сказал:

— Уговорили, Нарцисса Викторовна, к добру или худу, не знаю, но уговорили. Я, к сожалению, не могу дать ни одного человека для постоянной помощи. Что касается консультаций по части поисков, обратитесь к Михаилу Антоновичу Митрохину. Он расследовал этот вопрос, и более информированного человека в городе, на мой взгляд, нет.

— Я могу рассчитывать на успех? — тихо спросила Каркачева. — Что показали ваши расследования?

Грошев снова замолчал. Потом, осторожно подбирая слова, ответил:

— Грузовики были сожжены. В отношении груза все-таки полной уверенности нет. Возможно, часть его уцелела...

На летучку Грошев собрал весь оперсостав. Был приглашен и командир пограничников Ходасевич.