— Почему же теперь вы редко видитесь? — не удержалась Ацуко.

Ичиро промолчал, вспоминая время, прожитое после возвращения из России, приезд отца с новой матерью, их долгую беседу, когда они заново узнавали друг друга и когда отец вновь обрел сына, а сын отца.

— Ты права, — раздумчиво согласился он. — Я действительно плохой и непочтительный сын. Придется учиться и этому. Может быть так случилось потому, что мать и отца мне заменил дед. А отец… Он старый коммунист, функционер партии, на которую сейчас ополчились все — наши власти, американцы… Отец отдал партии всю жизнь и будет таким до конца.

— Вы ведь тоже коммунист теперь.

— Да, — сжал её руку Ичиро. — Коммунист. В одних рядах с отцом. Но что я такое? Я только учусь быть коммунистом. А отец… Его не сломили двенадцать лет сэндайской тюрьмы. И знаешь, что он мне сказал? Самым горьким для него было узнать, что его сын стал камикадзе. Я до сих пор чувствую себя виноватым перед ним.

— Не надо так. Вы не виноваты, — горячо возразила Ацуко. — Вас обманули, нас всех обманули. Разве мы что-нибудь знали, понимали?..

Смутившись, она умолкла, потупив голову, и только дрожащие её пальцы в руке Ичиро показывали степень её взволнованности.

«Вот ты какая… — в который раз подумал Ичиро. — Намико тоже стала бы горячо отрицать какую-либо вину за мужем, но никогда бы вот так не сказала «мы», с такой горячностью и убежденностью. Какие они разные!» С самого утра Ацуко раскрывалась перед ним всё новыми, неизвестными ему сторонами характера, души. И чувство любви к ней охватывало со всё растущей силой.

Он не забыл Намико, её преданность и самоотверженность. Но она в прошлом, пережитом. И если души людей после смерти действительно обитают где-то там, в выси, то любящая душа Намико порадуется за мужа, за то, что на его пути встретилась такая, как Ацуко. Ведь только что, перед цветами сакуры, она поклялась быть хорошей матерью сыну Намико…

— Вы сейчас далеко от меня, милый. Вы думаете о ней, да? — услыхал он взволнованный голос Ацуко. Её глаза смотрели на него тревожно, вопрошающе.

Кровь прилила к лицу Ичиро.

— Да, — честно признался он. — Я думал, что душа Намико сейчас радуется — у её сына будет такая мать.

В глазах Ацуко затрепетала влага.

— Спасибо, — прошептала она, опуская голову и тут же добавила уже просительно: — Вам пара к отцу!

— Да, пора! — согласился Ичиро. — Только почему ты решила, что я пойду к нему один? Я сегодня не расстанусь с тобой ни на минуту. И потом, должен же я познакомить отца со своей женой. Когда ещё он сумеет приехать к нам или мы к нему.

— Но удобно ли вот так, сразу? — растерялась она.

— Да, удобно! — решительно подтвердил Ичиро. — Отец всё поймет, его жена тоже. Уверен — они одобрят мой выбор. И знаешь, — уже рассмеялся он, — мне всё не верится, что мы встретились. Может, всё это снится и, расставшись хотя бы на минуту, я вновь потеряю тебя? Нет, я не хочу рисковать.

Ацуко благодарно прижалась к нему плечом.

— Ну показывай, как добраться до Сендагая. Ты ведь столичная птица, а я деревенщина. Только не думай, что во всём командовать будешь, — шутливо закончил он.

Ацуко посмотрела вокруг, славно только сейчас пытаясь понять, где и как оказалась.

— Это ещё очень далеко, — неуверенно проговорила она. — Тут рядом должна быть остановка автобуса, как раз в том направлении идет…

— Ну тогда снова беру командование на себя, — решительно прервал её Ичиро. — Первым делом зайдем на почту и я дам телеграмму Саваде, чтобы он подыскал срочно квартиру из двух комнат. А зачем и почему — пусть поломает голову. Ни за что не догадается.

— Он тоже в Кобэ? — встрепенулась Ацуко.

— А разве я тебе об этом не говорил? — удивился Ичиро. Ему казалось, что Ацуко знает о нём, о его жизни всё. — Он тоже приехал в Кобэ, не насовсем, конечно, временно. Вместе работаем, вместе и живем. Только комната у нас маловата. Как это я сразу не подумал. Он славный человек, друг мне на всю жизнь.

— Я помню его, — подняла глаза на мужа Ацуко. — Он действительно хороший человек, я это сразу поняла и буду рада его увидеть.

Ичиро двинулся, взяв за руку жену, но тут же снова остановился.

— Послушай, ведь мы же работаем с Савадой в фирме у Уэды-сана, он теперь богатый человек. Ты помнишь его жену?

— Такое не забывается, — серьезно ответила Ацуко.

— Она тоже тебя помнит. И знаешь, что она сказала, когда я в первый раз пришел к ним? Она сказала мужу, чтобы тот непременно разыскал тебя. Ты к ним непременно сходи, а то она от мужа не отстанет.

— Я буду рада её увидеть: мы пережили с ней тяжелые дни.

— Да, если бы не Савада…

— Не будем об этом сегодня, — попросила Ацуко.

Ичиро внимательно посмотрел на жену, тень грусти и тревоги прошла по её лицу.

— Не будем, — согласился он. — Сегодня такой счастливый день. И знаешь, что… — протянул он, — дадим телеграмму Саваде и вернемся к тебе…

— Ну что за непочтительный сын, — покраснела Ацуко. — У нас вся жизнь впереди…

Ичиро шутливо нагнул голову.

— Виноват. Недостаток воспитания, потом казарма испортила. Но я ещё исправлюсь. Тем более под вашим руководством. Заранее благодарен…

Ацуко тихо рассмеялась.

— Но ведь вам действительно надо к отцу. Будьте хорошим сыном.

— Буду! Только хорошие сыновья тоже иногда хотят есть. Я проголодался, как бродяга. Послушай, мы же с тобой сегодня много ходим, ты устала?

— Нет, — возразила она. — Но чай с удовольствием бы выпила.

— Я не только плохой сын, но и такой же муж. Пошли!

В крохотном ресторанчике они уселись за столик, отгороженный невысокой ширмой. Ресторанчик был уютный, прохладный. Скрытая в глубине радиола наигрывала знакомую мелодию. Бесшумно появившаяся молоденькая официантка поставила на стол стаканы воды с кубиками льда и, предложив меню, тут же отошла.

Они долго шутливо препирались, что заказать. Ичиро категорически настаивал взять сакэ.

— Но ведь нехорошо, — убеждала его Ацуко, — вы придете к отцу, а от вас будет пахнуть сакз.

— Ну и что? — возражал он. — Я сам уже отец.

— А представьте, вот так придет наш сын?

«Наш сын!» Волна нежности захватила Ичиро и он благодарно посмотрел на Ацуко. Та поняла его взгляд и смутилась.

— Мы ему простим, так же, как отец, я уверен, простит меня. И не забывай, что я был камикадзе, им всё прощалось.

— Другие времена — другие порядки, — отпарировала она. — Ну уж ладно, возьмите сакэ. Вот никогда не думала, что муж у меня будет пьяница. Ну да ничего. Мы с Савадой-саном отучим вас от этого порока.

Ичиро сокрушенно вздохнул.

— Ты права. Вдвоем с Савадой вы меня скрутите. Заранее признаю себя побежденным. Ну что ж, использую последний день свободы.

Они поели и Ичиро закурил.

— Знаешь, — сказал он, — я сейчас впервые позавидовал богатым. Если бы у меня были деньги, повез бы тебя в свадебное путешествие. На Кюсю. Мы бы искупались в горячих источниках. Например, в Бэппо. Сходили бы на вулкан Асо…

— Вы там бывали?

— Да нет. Только читал и в кино как-то видел. А наше с тобой свадебное путешествие — день в Токио и ночь в поезде. И всё…

Глаза Ацуко заблестели. Она взяла его руку и прижала её к щеке.

— У нас самое лучшее в мире свадебное путешествие. Я счастливее всех богачей вместе взятых. Нам пора, милый…

* * *

До дома отца оказалось действительно далеко, и Ичиро понял всю безрассудность своего намерения дойти пешком. Автобус был набит битком, и на каждой остановке его буквально штурмовали новые толпы. Пожилая кондукторша безнадежно уговаривала господ пассажиров потесниться ещё хоть немного. Ичиро стойко оберегал жену от толчков, и она прижалась к нему довольная, счастливая.

Дом отца они нашли после немалых поисков. Он оказался двухэтажным деревянным строением, довольно обшарпанным снаружи. Несколько дверей вели в него прямо с улицы. По всему видно было, что строился он специально для сдачи квартир небогатым жильцам. Владельцы таких домов заботились только о том, чтобы втиснуть в них как можно больше квартирантов и вовремя собрать плату. Этот дом, как заметил Ичиро, мало чем отличался от того, в котором он жил с Савадой. Разве что нет галереи, заполненной бочками и ящиками. Впрочем, эти нужные людям вещи оказались в узких подъездах с деревянными скрипучими лестницами. Каждая ступенька такой лестницы громогласно оповещала, когда возвращается домой каждый его житель.