Бен с ухмылкой сунул бумагу в карман.

— Да она и сама чертовски мила, только, знаешь, Лоуэнстайн, если бы тебе вдруг захотелось изменить мужу, я ее тут же послал бы ко всем чертям.

С этими словами Бен поспешно вышел, прихватив с собой пепси. Лоуэнстайн рассмеялась ему вслед и вернулась к машинке.

— Представляешь, мою квартиру включают в кондоминиум, — повесив трубку, проговорил Эд и вслед за Беном пошел к Харрису. — Пятьдесят тысяч. С ума сойти.

— Там скверный водопровод. — Бен допил пепси и выбросил бутылку в мусорную корзину.

— Это уж точно. А в твоих краях нет свободных квартир?

— Нет, оттуда люди переезжают только на кладбище.

Через стеклянную стену было видно, что Харрис разговаривает с кем-то по телефону. Для человека пятидесяти семи лет, проведшего последние десять лет за столом, он был в хорошей форме. Слишком энергичная натура мешала нажить брюшко. Его первый брак распался из-за работы, которой он слишком много уделял времени, второй — из-за пристрастия к бутылке. Харрис бросил пить и развелся. Теперь жену и выпивку заменила ему работа. Не все подчиненные любили его, но все уважали. Подняв голову, он кивком пригласил Эда и Бена войти.

— К пяти мне нужен отчет из лаборатории. Если в свитере обнаружатся волокна из линта, желательно знать, где они были изготовлены. Работайте, занимайтесь своим делом и дайте мне возможность заниматься своим. — Повесив трубку, он подошел к столику, стоящему в углу, и налил себе кофе. Прошло уже пять лет, а он продолжает мечтать о виски… — Ладно, что известно о Фрэнси Бауэре?

— «У Дуга» она проработала официанткой почти год. Приехала в округ Колумбия из Виргинии в ноябре прошлого года. Жила в северо-западной части города одна. — Эд сменил позу и заглянул в свои записи. — Дважды была замужем, но оба брака длились не более года. Мы проверяем обоих бывших мужей. Работала в вечернее время, а днем спала, поэтому соседи о ней почти ничего не знают. В злополучный день она ушла с работы в час. Видимо, свернула в переулок, срезая путь к автобусной остановке. Машины у нее не было.

— Никто ничего не слышал, — добавил Бен, — и не видел.

— Так порасспрашивайте еще, — предложил Харрис. — И найдите кого-нибудь, кто слышал или видел что-нибудь. Что нового о первом номере?

Бен, не любивший, когда жертв считают по номерам, сжал в карманах кулаки.

— Приятель Карлы Джонсон пописывает статейки в Лос-Анджелесе. Он чист. За день до убийства она шумно повздорила со студентом при свидетелях.

— Он и не отрицает, — вмешался Эд, — кажется, они пару раз встречались, но она им явно не увлеклась.

— Алиби?

— Он утверждает, что выпил и подцепил какую-то новенькую. — Пожав плечами, Бен пересел на ручку кресла. — Можно, конечно, вызвать его еще раз, но, судя по всему, он к этому делу никакого отношения не имеет. С Клейтон и Бауэре у него не было ничего общего. Проверка показала, что это стопроцентный американский мальчик из состоятельной семьи. Занимается легкой атлетикой. Скорее Эда можно назвать помешанным, чем этого парнишку-студента.

— Спасибо, приятель, — поблагодарил Эд.

— Все-таки поработайте с ним еще. Как его зовут?

— Роберт Лоуренс Доре. Он ездит на «хонде» и носит шорты. — Бен достал сигарету. — Светлые мокасины, носков не надевает.

— Родерик пригласит его сюда.

— Минуту, минуту!..

— К этому делу подключаются оперативники, — резко оборвав Бена, сказал Харрис. — С вами будут работать Родерик, Лоуэнстайн и Бигсби. Нужно найти этого малого, пока он не задушил еще одну женщину, прогуливающуюся в одиночестве… — Это было сказано негромко, но твердо и решительно. — Есть возражения?

Бен подошел к окну и выглянул наружу. Во всем чувствовалось что-то личное, и он решил не перечить.

— Да нет, мы все хотим его поймать.

— Вот именно, в том числе и мэр, — с легким раздражением добавил Харрис. — Он должен проинформировать журналистов до конца недели. Мы пригласили психиатра, он обрисует вам этого типа.

— Кого-кого? — подавив смешок, Бен обернулся. — Ну, капитан…

Харрису и самому такая постановка дела не нравилась, и именно поэтому в голосе его прозвучали металлические нотки:

— По просьбе мэра доктор Курт согласна помочь нам. Мы не знаем внешности убийцы, и пора хотя бы выяснить, что он собой представляет. В настоящий момент, — Харрис пристально посмотрел на обоих, — я готов обратиться к кому угодно, лишь бы получить зацепку. Возвращайтесь к четырем.

Бен открыл было рот, но вовремя увидел предостерегающий взгляд Эда. Не говоря ни слова, он вышел из кабинета.

— Может, нам самим нужно в психушку? — возмутился Бен.

— Ты что, серьезно?

— А почему бы и нет?

— Человеческая психика — настоящая загадка.

— Слишком много читаешь книг!

— …И те, кто научился ее разгадывать, запросто открывают двери, в которые обычные люди тщетно пытаются попасть.

Бен вздохнул и легким щелчком бросил окурок на тротуар.

— Дерьмо!

— Дерьмо! — пробормотала Тэсс, глядя в окно из своего кабинета. Двумя вещами ей предстояло заняться в ближайшее время. Первая — тащиться в машине под начинающимся холодным моросящим дождем, то и дело застревая в пробках. Вторая — заниматься нахлынувшими на город убийствами. Ни от одного, ни от второго ей не уйти, потому что мэр, а также ее собственный дед, сенатор, настойчиво просили заняться этим делом.

У нее и так много дел, поэтому мэру она могла вежливо, даже с извинениями отказать. Но дед — это совсем другое. С ним она никогда не чувствовала себя доктором Терезой Курт. Стоило поговорить с ним хотя бы пять минут, как она превращалась совершенно в другого человека: не было пяти с половиной футов роста, не было женской фигуры, не было диплома в черной рамке. Вместо всего этого — двенадцатилетняя худышка, самозабвенно любящая деда.

Да разве не ему она обязана дипломом в черной рамке? Разве не ему, не его вере, безграничной вере в нее, не его поддержке она обязана всем, что имеет? Разве она может сказать «нет», когда дед просит ее применить свои знания? Ее текущая работа, которая ежедневно занимает десять часов, не может быть оправданием для отказа. Видимо, пора перестать упрямиться и взять ассистента.

Тэсс оглядела выдержанный в пастельных тонах кабинет, где на стенах висели акварели, а на полках расставлены предметы изысканного антиквариата. «Мое», — подумала она. Все, до последней мелочи. Она посмотрела на огромный, во всю стену, дубовый шкаф, изготовленный примерно в двадцатые годы. В нем хранятся истории болезней. Нет, она не станет приглашать ассистента. Через год ей исполнится тридцать. У нее своя практика, свой кабинет, свои проблемы. Пусть все остается так, как есть.

Тэсс достала из гардероба пальто на норковой подкладке и плотно завернулась в него. Может быть, всего лишь может быть, ей удастся помочь полиции разыскать человека, чье имя уже который день не сходит с первых полос газет. В случае удачи она поможет найти и остановить его, а он, в свою очередь, получит помощь, в которой нуждается.

Она взяла портмоне и разбухший от бумаг портфель. Вечером она намеревалась разобрать эти бумаги.

— Кейт, — выйдя в приемную, Тэсс подняла воротник, — я еду к капитану Харрису. Если что-то срочное…

— Вам бы следовало надеть шляпу, — откликнулась секретарша.

— Она у меня в машине. До завтра!

— Поезжайте помедленнее, не торопитесь. Мысленно углубившись в дальнейшие планы, она машинально пошарила в карманах в поисках ключей от машины и вышла. По пути домой нужно было заскочить в какой-нибудь китайский ресторанчик, где еду дают на вынос, и спокойно поужинать в одиночестве, а потом…

— Тэсс!

Ей не хватило одного шага дойти до лифта. Выругавшись вполголоса, Тэсс повернулась, заставляя себя улыбаться. Фрэнк. Почти десять дней ей удавалось избегать его.

— Такую дамочку, как ты, поймать нелегко…

Он шагнул к ней. Само совершенство. Именно это слово всегда вспоминала Тэсс, когда видела доктора Ф.Р. Фуллера. Абсолютное совершенство! Он носил жемчужно-серый костюм от «Братьев Брукс», галстук в полоску того же тона и рубашку нежно-розового, как тельце ребенка, цвета. Волосы зачесаны назад безупречно, по старой моде. Ей стоило больших усилий, чтобы не исчезла улыбка. Разве Фрэнк виноват, что его совершенство абсолютно не привлекает ее?