– Позже, – повторила она и закрыла глаза.

Джулия не проронила больше ни слова, и Пол понадеялся, что она заснула, однако вскоре заметил в зеркало заднего вида, как сцепились на коленях ее руки. Он был готов к слезам, к вспышке гнева. Он не знал, что делать с этой слабостью, с этой хрупкостью.

Почувствовав запах моря, Джулия открыла глаза. Ей казалось, что она очнулась после долгой болезни.

– Куда мы едем?

– Домой.

Она прижала ладонь к виску, словно пытаясь вдавить в голову реальность.

– В твой дом?

– Да. Проблема?

Она отвернулась, и он не видел ее лица. Перед домом он слишком резко нажал на тормоза. Они оба дернулись вперед, откинулись назад. Когда Пол подбежал к ее дверце, она уже стояла рядом с машиной.

– Если ты не хочешь быть здесь, просто скажи, куда тебя отвезти.

– Мне некуда идти. – Ее глаза были полны боли и страха, как у раненого зверька. – И не к кому. Я не думала, что ты… привезешь меня сюда. Захочешь видеть меня здесь. Они думают, что я ее убила. – Руки Джулии так тряслись, что она выронила сумку, присела, чтобы подобрать ее, и не смогла выпрямиться. – Они думают, что я ее убила.

– Джулия! – Пол потянулся к ней, но она отстранилась.

– Пожалуйста, не надо. Не трогай меня. Если ты до меня дотронешься, я не смогу сохранить ошметки своей гордости.

– К черту твою гордость! – Он подхватил ее на руки, и ее тело сотряслось от рыданий.

– Они посадили меня в клетку. Они задавали мне вопросы. Снова и снова. И они посадили меня в клетку. Они заперли дверь и оставили меня там. Я не могла там дышать.

Пол сжал зубы, но продолжал нашептывать ей утешения:

– Ты должна полежать. Отдохнуть.

– Я не могу забыть, как она выглядела, когда я нашла ее. Они думают, что это сделала с ней я. Господи, они снова посадят меня в клетку. Что будет с Брэндоном?

– Тебя никуда больше не посадят. – Пол положил ее на кровать, обнял ее лицо ладонями. – Тебя больше не посадят в камеру. Верь мне.

Джулия хотела верить, но видела лишь себя в той маленькой зарешеченной комнате.

– Не оставляй меня одну. Пожалуйста. – Заливаясь слезами, она вцепилась в его руки. – Не оставляй меня. Пожалуйста. – Она притянула его лицо к своему. – Пожалуйста.

Пол утешал ее. Но нежные ласки и тихие слова не могли выжечь ни его отчаяние, ни ее. Она нуждалась в страсти. Здесь, с ним она могла опустошить душу, заполнить тело. Ее руки метались, срывая с него одежду, в ее мокрых глазах сверкал ужас.

Больше не было слов. Ей не нужны были слова. Даже самые нежные слова заставляли ее думать. Здесь и сейчас она хотела только чувствовать.

Пол забыл о том, что хотел утешить ее. В женщине, метавшейся с ним по кровати, не было страха. Ее жадные губы и ищущие пальцы обжигали его. Он так же жадно сорвал с нее одежду. Влажная кожа затрепетала под его ладонями, дикий аромат желания, искушающий запах женщины обжег ноздри.

Свет вливался в комнату первым пламенем заката. Она поднялась над ним, уже не бледная, а пылающая жизнью. Схватила его за руки, прижала его ладони к своей груди и вобрала его в себя.

Ее тело замерло, затем содрогнулось в оргазме. Глядя ему в глаза, она поднесла его руку к губам и поцеловала в ладонь. Затем с криком, полным отчаяния и триумфа, бросилась в дикую неистовую скачку, как будто спасала свою жизнь.

Джулия проспала час как убитая. Без снов. Потом реальность прокралась сквозь затуманенный мозг и разбудила ее в одно мгновение. Проглотив крик тревоги, она села в постели. Она была уверена, что снова окажется в камере. Одна. Взаперти.

Пол поднялся с кресла, откуда наблюдал за ней, подошел к кровати, взял ее за руку.

– Я здесь.

Она не сразу смогла дышать.

– Который час?

– Еще рано. Я уже подумывал спуститься в кухню и приготовить что-нибудь на ужин. – Он поймал ее за подбородок, не дав замотать головой. – Ты должна есть.

Конечно, должна. Она должна есть, и спать, и перемещаться, и дышать. Делать все эти нормальные вещи, чтобы приготовиться к ненормальным. И у нее есть еще одна обязанность.

– Пол, я должна поговорить с Брэндоном.

– Сегодня?

Поборов слезы, она отвернулась к окну, к рокоту моря.

– Я должна была сразу поехать к нему, но боялась, что не справлюсь. Я боюсь, что он услышит что-нибудь, увидит по телевизору. Я должна объяснить ему, подготовить его сама.

– Я позвоню Сесиль, а ты прими горячий душ, проглоти пару таблеток аспирина. Я буду внизу.

Когда он направился к двери, Джулия вцепилась в простыни.

– Пол… спасибо тебе. За это и за то… что было раньше. Он прислонился к дверному косяку, скрестил на груди руки, приподнял бровь.

– Ты благодаришь меня за секс, Джил? Она смущенно пожала плечами:

– Да.

– Ну, тогда я, наверное, должен сказать: всегда к твоим услугам, дорогая. Не забудь позвать меня. В любое время.

Прислушиваясь к его шагам на лестнице, Джулия делала то, на что уже не считала себя способной. Она улыбалась.

Душ помог. Помогли и те несколько кусочков омлета, что она сумела проглотить. Пол молчал, и за это Джулия была ему благодарна. Казалось, он понимал, что она должна продумать разговор с Брэндоном. Продумать, как сказать своему маленькому сыну, что его мать обвиняют в убийстве.

Когда подъехал автомобиль, Джулия ходила взад-вперед по гостиной. Сцепив руки, она повернулась к Полу.

– Думаю, было бы лучше, если бы…

– Если бы ты поговорила с ним наедине. Я буду в кабинете. Не благодари меня, Джил, – сказал он, когда она открыла рот.

Поднимаясь по лестнице, он тихо выругался.

Взяв себя в руки, Джулия открыла дверь. И увидела Брэндона. Он ухмылялся во весь рот, с плеча свисал школьный рюкзак. Он удержался, чтобы не броситься к ней и не выложить все, что делал за день. Он помнил, что делала она. Она уехала на похороны, и в ее глазах была печаль.

Из-за его спины Сесиль протянула Джулии руку. От этого безмолвного жеста поддержки, веры Джулия чуть не разревелась.

– Вы только позвоните, – сказала Сесиль. – Когда вам что-то понадобится.

– Я… спасибо.

– Позвоните, – повторила Сесиль и потрепала волосы Брэндона. – Пока, парень.

– Пока. Скажи Дастину, мы завтра увидимся в школе.

– Брэндон. – Господи, она думала, что подготовилась, но он смотрел на нее так доверчиво. Она закрыла дверь и провела его на веранду. – Давай посидим здесь минутку.

Брэндон знал о смерти все. Мама объясняла ему, когда умерли дедушка и бабушка. Люди уходят, поднимаются на небеса, как ангелы. Иногда они умирают от болезней, иногда от несчастных случаев. Или их убивают, как в фильмах ужасов. Пару недель назад они с Дастином вылезли из кроватей, прокрались к видаку и поставили «Хэллоуин».

Брэндон не любил думать о смерти, но он решил, что мама хочет поговорить именно об этом.

Она очень крепко держала его за руку и очень пристально смотрела в темноту. В доме горел свет, и он видел ее лицо.

– Мисс Би была хорошей, – начал Брэндон. – Она разговаривала со мной, спрашивала о школе и все такое.

И она смеялась над моими шутками. Мне жаль, что она умерла.

– О Брэндон, мне тоже. – Джулия набрала в легкие воздуха. – Она была очень знаменитой, и ты узнаешь о ней очень многое… в школе, по телевидению, в газетах.

– Ее называют богиней, но она была просто человеком.

– Да, она была человеком, а люди принимают решения, совершают ошибки. Влюбляются.

Брэндон переступил с ноги на ногу. От разговоров о любви ему всегда становилось неловко. В других обстоятельствах Джулия улыбнулась бы. Не сейчас.

– Давным-давно Ева влюбилась. И у нее был ребенок. Она не могла жить с мужчиной, которого любила, и поэтому решила сделать то, что считала самым лучшим для ребенка. Есть много хороших людей, которые не могут иметь собственных детей.

– Тогда они берут приемных детей, как бабушка и дедушка – тебя.

– Правильно. Я любила твоих дедушку и бабушку, / а они любили меня. И тебя. – Джулия присела на корточки, взяла Брэндона за руки. – Но я узнала несколько дней назад, что ребенок, которого отдала Ева, – это я.