Запах был очень знакомым – именно такой запах всегда стоял в подобных грязных переулках. Это была вотчина пронырливых крыс и тощих полуголодных кошек: то тут, то там вспыхивали зловещие огоньки глаз.

Ева с замиранием сердца двинулась в зловонную тьму. Она знала, что он там, и надо было выследить его и задержать. Оружие она держала наизготове.

– Эй, милашка, пойдешь со мной, а? Со мной пойдешь?

Из темноты доносились хриплые голоса – то ли пьяных, то ли одуревших от наркоты. Стоны отверженных, гогот безумных. Здесь обитали не только кошки с крысами. Это было излюбленное местечко тех, кого называют людскими отбросами.

Не опуская пистолета, пригнувшись, Ева стала обходить контейнер с мусором, который, судя по вони, не вывозили уже дней десять.

Кто-то протяжно завыл. Ева повернулась и увидела мальчишку лет тринадцати. Лицо его было все в свежих ссадинах. Он взглянул на нее обезумевшими от страха глазами и стал медленно отходить назад, цепляясь костлявыми руками за обшарпанную кирпичную стену.

От жалости у Евы сжалось сердце. Когда-то она и сама была таким напуганным ребенком, прячущимся в темных переулках.

– Я тебя не трону, – сказала она тихо, почти шепотом, и, не сводя с него глаз, опустила оружие.

Вот тут-то на нее и напали.

Он появился откуда-то сзади, в одно мгновение. Ева услышала, как со свистом взвилась вверх железная труба, быстро обернулась, мысленно проклиная себя за то, что расслабилась и забыла о своей главной цели, и тут же ее свалил сокрушительный удар. Пистолет выпал у нее из руки и отлетел куда-то в темноту.

На счастье, удар пришелся по плечу, и Ева смогла подняться. Она увидела его глаза, налитые злобой, явно подогретой «Зевсом» – химической гадостью, которой накачивали себя эти ублюдки, увидела трубу, занесенную над головой, и успела увернуться за долю секунды до того, как та с лязгом обрушилась на мостовую. Ева бросилась вперед и с размаху врезалась ему головой в живот. Он зашатался и, свирепо зарычав, потянулся к ее горлу, но она успела врезать ему по челюсти с такой силой, что у нее самой заныла рука.

Вокруг визжали какие-то люди, пытавшиеся найти убежище там, где никто и никогда не чувствовал себя в безопасности.

Взгляд у него был дикий, но от удара он даже не пошатнулся: «Зевс» заглушал любую боль. Он зловеще усмехнулся и подкинул железную трубу на ладони.

– Убью! Убью сучку полицейскую! – Он обошел вокруг нее, размахивая трубой, как хлыстом. – Размозжу голову, а мозги сожру!

Ева понимала, что это не пустая угроза, речь шла о жизни и смерти. Она прерывисто дышала, пот тек по лицу. Увернувшись от удара, она опустилась на колени, а потом внезапно вскочила.

– Сожри сначала это, ублюдок! – выкрикнула она, выхватывая второй пистолет.

Стрелять надо было только на поражение: эта могучая туша, накачанная «Зевсом», раны не заметила бы. Он бросился на нее – и она выстрелила. Сначала умерли глаза. Ева много раз видела, как это бывает. Они стали пустыми, как у куклы. Он начал падать на нее, и она, отступив в сторону, уже собралась выстрелить во второй раз, но тут труба вывалилась у него из рук, и он упал, сотрясаясь в последней конвульсии.

У ее ног лежало то, что осталось от человека, решившего стать богом-громовержцем.

– Больше не будет тебе жертв-девственниц, мразь вонючая, – пробормотала Ева и, вытерев пот со лба, обессиленно опустила руку с пистолетом.

Внезапно она услышала какое-то движение за спиной и сразу же снова подняла оружие, но обернуться не успела – чьи-то сильные руки подняли ее на воздух.

– Умейте чувствовать опасность спиной, лейтенант, – услышала она, и чьи-то губы коснулись мочки ее уха.

– Рорк, какого черта?! Я чуть тебя не пристрелила.

– Ну, думаю, до этого бы не дошло, – рассмеялся Рорк и, развернув ее к себе, крепко поцеловал в губы. – Обожаю смотреть, как ты работаешь, – шепнул он. – Меня это… возбуждает.

– Прекрати! – Она все еще сердилась, но сердце ее уже затрепетало. – Здесь не место для любовных сцен.

– Отчего же? В медовый месяц место для любви всегда найдется. – Он опустил Еву на землю и положил руки ей на плечи. – А я все думал, куда это ты отправилась. Сразу надо было догадаться. – Он взглянул на распластанное у их ног тело. – И что же он натворил?

– У него была мания – кроил черепа молоденьким девушкам и пожирал их мозги.

– Ого! – удивился Рорк. – Слушай, Ева, а нельзя было выбрать развлечение поспокойнее?

– Пару лет назад я имела дело с подобным типом, и мне стало интересно… – Ева нахмурилась и замолчала. Боже, ну где они стоят?! Какой-то вонючий переулок, труп на асфальте… А Рорк в вечернем костюме и с бриллиантовой булавкой в галстуке! – Почему это ты при полном параде?

– У нас ведь были планы, – напомнил он. – Мы собирались пойти поужинать.

– Извини, забыла. – Ева убрала револьвер. – Я и не думала, что все это так затянется. Пожалуй, мне надо привести себя в порядок.

– Ты мне и в таком виде нравишься. Может быть, забудем об ужине… на время. – Улыбка Рорка сводила ее с ума. – Только вот местечко лучше выбрать поприятнее. – Он притянул ее к себе и нажал на кнопку.

Темный смердящий переулок мгновенно исчез. Они стояли в огромном пустом зале со встроенными в стену компьютерами и с зеркальными полом и потолком, на которые лучше проецируются голограммы.

Это была самая новая из компьютерных игрушек Рорка.

– Давай-ка лучше закажем тропический пляж.

Рорк нажал еще какие-то кнопки – и сразу зашелестели волны, вода замерцала в свете звезд. Под ногами у них был белоснежный песок, а вокруг росли роскошные пальмы.

– Так, пожалуй, лучше, – сказал Рорк, расстегивая блузку Евы. – А еще лучше будет, когда я тебя раздену.

– Слушай, за последние три недели я и глазом не успеваю моргнуть, как ты меня раздеваешь!

– Это одна из самых сладостных привилегий мужа, – ответил он. – Ты что-то имеешь против?

Муж… Ева до сих пор вздрагивала, услышав это слово. Этот брюнет с синими, как у всех настоящих ирландцев, глазами – ее муж. Неужели она когда-нибудь к этому привыкнет?

– Нет, это просто… – Ева почувствовала его пальцы на своей груди, и сердце у нее замерло от удовольствия. – Просто наблюдение.

– Ох уж эти полицейские! – Рорк усмехнулся и расстегнул «молнию» на ее джинсах. – Вечно они за всем наблюдают. Вы не на службе, лейтенант Даллас.

– Это я свои рефлексы тренирую. Знаешь, за три недели без работы можно все навыки растерять.

Рука его скользнула между ее ног. Ева запрокинула голову и тихонько застонала.

– С рефлексами у тебя полный порядок, – прошептал он и опустил ее на песок.

Жена… Рорк с удовольствием повторял про себя это слово. Эта замечательная женщина, тонкая, умная, нежная, – его жена!

Несколько минут назад он с восхищением наблюдал за тем, как она ловила маньяка-убийцу. Конечно, это было всего лишь виртуальной игрой, но Рорк знал, что в жизни она попадала в ситуации и посложнее. И умела встречать любые трудности с достоинством.

Он в ней это очень любил, хотя порой ему бывало ох как непросто! Через несколько дней они вернутся в Нью-Йорк, и снова придется мириться с тем, что большая часть Евиной жизни будет отдана работе. Но сейчас – сейчас она принадлежала ему одному!

Рорк, как никто другой, знал этот мрачный мир, в котором обитали воры, убийцы, наркоманы. Он вырос в нем, а потом сумел из него бежать. Он сам создал свою жизнь, и, когда был на вершине успеха, в эту жизнь вошла – нет, ворвалась она, и снова все пришлось менять.

Когда-то он враждовал с полицейскими, потом – со спокойным любопытством наблюдал за ними издали и вот теперь связал свою жизнь с женщиной-полицейским.

Чуть больше двух недель назад Ева шла к нему навстречу в роскошном платье цвета бронзы, и в руках у нее был свадебный букет. А ведь всего за несколько часов до этого убийца, которого она ловила, оставил на ее прекрасном лице чудовищные синяки! Но синяки были умело скрыты косметикой, а ее восхитительные глаза цвета неразбавленного виски горели радостным волнением.