План-чертеж он добыл легко. Деньги и связи делают чудеса. С компьютером Райан обращался очень ловко, это он освоил в колледже.

Когда-то его мать настояла, чтобы он научился печатать – ибо никогда не знаешь, что ждет тебя в жизни, – но Райан умел проделывать с клавиатурой гораздо более интересные вещи, чем печатание писем.

Он сам собрал свой «лэптоп», добавив туда кое-какие усовершенствования, не вполне легальные. Но он ведь, так или иначе, все равно работал на незаконной ниве.

Галереи Болдари являлись абсолютно чистым заведением, они сами себя окупали и даже приносили некоторый доход. Но созданы они были на деньги, скопленные сообразительным мальчиком с ловкими руками.

Одни рождаются художниками, другие – бухгалтерами. Райан Болдари был прирожденным вором.

Поначалу он шарил по карманам и таскал побрякушки из-за того, что ему вечно не хватало денег. Преподаватели искусствоведения зарабатывают немного, а в семействе было много ртов.

Позже он стал лазить по квартирам, в чем весьма преуспел. К тому же это его очень возбуждало. Он до сих пор помнил свою первую прогулку по чужому спящему дому. Напряжение, лихорадочное волнение от того, что он там, куда его никто не звал, острое ощущение опасности – Райану все это очень понравилось.

Все равно что заниматься сексом в каком-нибудь общественном месте среди бела дня с чужой женой.

Но у него было строгое предубеждение против адюльтера, поэтому Райан ограничил свои острые ощущения воровством.

Сейчас, почти двадцать лет спустя, он каждый раз испытывал то же самое, когда вскрывал замок и проникал в чужие владения.

Он отточил свое мастерство до виртуозности и последние десять лет специализировался в искусстве. Искусство он любил, разбирался в нем и в душе считал, что оно принадлежит всем людям. Так что если Райан крал картину из Смитсоновского института – а он это проделывал, – он просто оказывал услугу некоему представителю народа, который готов был за это заплатить.

А Райан на эти деньги покупал другие произведения искусства и выставлял в своих галереях, чтобы публика могла ими насладиться.

Получалось очень мило.

А раз у него имелись способности к электронике и всяким техническим приспособлениям, так почему же их не использовать во благо дарованного господом таланта воровать?

Он занес в компьютер данные по Южной галерее и вывел на экран трехмерный поэтажный план. Камеры были помечены красным. Несколькими ударами по клавишам Райан дал компьютеру задание рассчитать углы, расстояния и наилучшие подходы.

Да, думал Райан, он сильно продвинулся с тех пор, как совершал квартирные кражи. Тогда он выбирал дом, забирался в окно, обшаривал квартиру и набивал сумку безделушками. Это занятие для глупого, безрассудного мальчишки. В наши беспокойные времена многие завели у себя дома оружие и не раздумывая палят из него, если обнаруживают у себя в квартире ночью незнакомца.

С такими психами лучше не связываться.

Надо, воспользовавшись достижениями науки и техники, быстро сделать свое дело – и прыг-скок дальше.

По привычке он проверил батарейки своего карманного блокатора. Это было его собственное изобретение; Райан соорудил блокатор из деталей телевизионного пульта, мобильного телефона и пейджера.

Поскольку он изучил сигнализационную систему – ее Райану гостеприимно показал Эндрю, – то было совсем нетрудно подогнать диапазон и частоту. Пришлось немного повозиться с проводкой. Утренняя проверка показала, что все получилось как надо.

Попасть внутрь будет посложнее. Если бы имелся партнер, он бы попросту отключил камеры, сидя в подвале. Но Райан работал один, поэтому ему и требовался блокатор для камеры.

Замки – это просто. Райан неделю назад добыл схему и уже расколол ее. За две ночи пребывания на месте он уже подготовил боковой вход и подделал карточку-ключ.

Сам секретный код ему опять-таки любезно предоставил Эндрю. Райана поражало, как беспечно люди хранят секретную информацию в собственных бумажниках. Последовательность цифр была записана на листке бумаги, аккуратно сложенном и засунутом под водительские права. Райану потребовалось несколько секунд, чтобы вынуть бумажник, мгновение – чтобы проглядеть его содержимое, найти секретный код и запомнить его; а чтобы положить бумажник обратно, всего и нужно-то было дружески хлопнуть Эндрю по спине.

Райан подсчитал, что на подготовку ему потребовалось приблизительно семьдесят два часа. Плюс час на исполнение. Минус кое-какие расходы. Ожидаемая прибыль – восемьдесят пять тысяч долларов.

Неплохо, если все получится, подумал он, стараясь не жалеть о том, что это его последнее приключение. Он дал слово, а своих обещаний он не нарушал. А тем более обещаний, данных своей семье.

Он взглянул на часы: осталось восемь часов. Он провел их с пользой: уничтожил все записи, сжег в камине план-чертеж, сложил свои электронные приспособления в водонепроницаемый чемоданчик, поставил дополнительный пароль на компьютере и убрал его подальше.

Осталось время на гимнастику, ванну и сон. Райан прекрасно знал, что необходимо быть в форме, когда идешь на дело.

В шесть вечера Миранда все еще сидела у себя в кабинете, –Составляя письмо, которое она предпочла печатать собственноручно. Хотя официально они с Эндрю возглавляли институт, существовала стандартная процедура, когда каждый из их родителей должен был одобрить продажу, покупку того или иного произведения искусства, даже обмен экспонатами.

Миранда собиралась написать сухое деловое письмо, кислое, как уксус, но вполне профессионально исчерпывающее.

Мамочке и так придется скоро проглотить пилюлю покислее любого уксуса.

Миранда составила текст и приступила к его шлифовке, когда зазвенел телефон.

– Новоанглийский институт, доктор Джонс.

– Миранда, слава богу, я тебя поймал!

– Алло, кто это?

– Это Джованни.

– Джованни? – Миранда посмотрела на часы. – У вас же сейчас глубокая ночь. Что-то случилось?

– Да, случилась катастрофа. Раньше я не мог тебе позвонить, но, мне кажется, ты должна все узнать до того, как.., до утра.

У Миранды похолодело внутри. Она сдернула клипсу, мешавшую прижимать трубку к уху.

– Моя мать? С моей матерью что-то случилось?

– И да, и нет. Она здорова. Извини. Я ужасно расстроен.

– Ничего. – Миранда закрыла глаза, сделала глубокий вдох. – Расскажи спокойно, что произошло.

– Бронза Фиезоле. Она оказалась подделкой.

– Чушь какая-то. – Миранда выпрямилась, голос ее стал жестким. – Конечно же, это не подделка. Кто это сказал?

– Сегодня пришли результаты тестов из Рима. Из лаборатории «Аркана-Джаспер». Руководил проведением анализа доктор Понти. Ты его знаешь?

– Конечно. Ужасные новости, Джованни.

– Говорю тебе, я видел результаты собственными глазами. Доктор Станфорд-Джонс вызвала нас – меня, Ричарда и Элайзу, – поскольку мы работали вместе. Она даже Винсента не пощадила. Миранда, она была в ярости. А еще было видно, как она унижена и перепугана. Бронза – подделка. Сделана несколько месяцев назад. Формула правильная, патина безупречная, так что ошибиться было нетрудно.

– Я не могла так ошибиться, – настаивала Миранда, но по ее спине поползли ледяные мурашки.

– Тесты по коррозийным слоям – не правильные, все до одного. Ума не приложу, как это у нас так получилось.

– Но ты же видел результаты наших анализов, компьютерные фото, рентгеновские снимки.

– Видел. Я так и сказал твоей матери, но…

– Что «но», Джованни?

– Она спросила меня, кто делал рентген, кто программировал компьютер, кто делал анализ на уровни радиации. Прости, дорогая.

– Да ничего. – Миранда с трудом понимала смысл слов. – Все это действительно делала я: проводила тесты, писала отчет.

– Если бы не утечка информации, дело удалось бы замять.

– Понти мог ошибиться. – Миранда потерла занемевшие пальцы. – Он ошибся. Я не могла проглядеть такую важную вещь, как коррозийные слои. Дай мне время, я должна все обдумать, Джованни. Я очень тебе признательна за звонок.