Филипп, правда, старался поддерживать за столом непринужденный разговор, однако его улыбка была слегка натянутой. С тех пор как Келси сообщила ему о предстоящем отъезде в «Три ивы», все его мысли, казалось, были обращены к прошлому. Келси считала, что это несколько несправедливо по отношению к Кендис и что отцу не следовало так много думать о своей первой жене, ибо у нее были серьезные основания подозревать, что воспоминания о Наоми не отпускали его не только днем, но и по ночам, лишая сна и заставляя допоздна курить в кабинете. И действительно, сколько бы он ни повторял себе, что это нелогично, непозволительно, просто глупо, – ничто не помогало. Смириться с мыслью о том, что он теряет своего ребенка – дочь, за которую столько боролся, Филиппу было тяжело.

Впрочем, Келси давно перестала быть ребенком. Чтобы убедиться в этом, ему достаточно было просто бросить на нее взгляд. Но стоило только закрыть глаза, и он без труда вспоминал, какой она была в детстве. И тогда чувство вины охватывало Филиппа с особенной силой.

Милисент вела себя на удивление тихо, но, когда подали жареного цыпленка, она не выдержала. Не в ее правилах было обсуждать за едой какие-либо неприятные вопросы, однако на сей раз ей, похоже, не оставили никакого выхода.

– Ты уезжаешь завтра, как я слышала, – начала она.

– Да. – Келси сделала глоток воды из стакана, следя глазами за ломтиком лимона, который сначала погрузился на самое дно, а затем снова всплыл на поверхность. – Завтра утром.

– А как же твоя работа?

– Я уволилась. – Келси с вызовом приподняла голову. – Эта моя так называемая работа мало чем отличается от того, чем добровольцы занимаются на общественных началах. Когда я вернусь, попробую найти что-нибудь в Смитсоновском институте.

– С твоим длинным послужным списком найти что-нибудь сто́ящее может оказаться довольно трудно, – сыронизировала Милисент.

– Ты права, – не стала спорить Келси.

– Историческое общество всегда нуждается в специалистах, – робко вставила Кендис. – Я уверена, что могла бы замолвить за тебя словечко.

– Спасибо, Кендис, я подумаю об этом, – кивнула Келси, а сама подумала: «Кен, как всегда, выступает в роли миротворца».

– А может быть, ты увлечешься ска́чками, – подмигнул ей Ченнинг. – Купишь себе нескольких племенных лошадей и будешь посылать их на соревнования.

– Вряд ли это будет разумно. – Милисент промокнула губы салфеткой. – В твоем возрасте, Ченнинг, подобные вещи действительно могут показаться привлекательными из-за налета ложной романтики, но Келси, надеюсь, достаточно взрослая, чтобы рассуждать здраво.

– А мне все равно нравится такая жизнь: каждый день обходить стойла, делать ставки и так далее… – Ченнинг пожал плечами. – Я бы не отказался провести несколько недель на ферме, чтобы можно было покататься на лошади.

– Ты можешь навестить меня, – вставила Келси. – Я уверена, это было бы интересно.

– Ничего умнее ты не могла придумать? – Оскорбленная в своих лучших чувствах, Милисент с громким стуком положила вилку. – Интересно! А ты подумала о том, что это будет значить для твоего отца?

– Мама, я прошу тебя…

Но Милисент не дала Филиппу договорить, отметя его слабые возражения властным взмахом руки.

– Это унизительно! – воскликнула она. – После всего, что мы вынесли, после всех несчастий этой женщине достаточно было просто щелкнуть пальцами, чтобы Келси бросилась в ее объятья.

– Ничем она не щелкала. – Келси с такой силой стиснула под столом кулаки, что ногти больно вонзились в ладони. «Да, – подумала она, – закатить сцену было бы гораздо проще, но надо держаться». – Наоми предложила мне приехать в гости, и я согласилась. Прости, па, я не хотела причинить тебе боль.

– Я беспокоюсь только о тебе, Келси.

– Хотела бы я знать… – проговорила Кендис, надеясь отвлечь внимание Милисент от опасной темы и спасти остаток вечера. – Тебе обязательно уезжать туда на все время? В конце концов, от нас до этой фермы всего час пути. К чему бросаться в эти дела как в омут, с головою? Например, для начала ты могла бы просто приезжать туда на выходные.

Она бросила взгляд на мужа, надеясь угадать его реакцию на такое предложение, и ободряюще улыбнулась Келси.

– На мой взгляд, так было бы разумнее.

– Если бы она руководствовалась разумом, она бы вообще туда не поехала, – отрезала Милисент.

Услышав этот комментарий, Келси подавила вздох и откинулась на спинку стула.

– Разумеется, дело никоим образом не обстоит так, как если бы я дала письменное обязательство пробыть на ферме ровно столько-то и ни днем меньше. Я могу уехать в любой момент, когда мне только захочется. Но поехать туда мне нужно. – Последнее замечание она адресовала отцу. – Я должна разобраться, что она такое.

– Мне кажется, это вполне естественное желание, – поддержал ее Ченнинг, жуя цыплячью ножку. – Если бы я вдруг узнал, что у меня где-то есть мать, которую я считал умершей и которая столько лет просидела в тюрьме, я именно так бы и поступил. Ты не спрашивала у нее, как там было? Я обожаю фильмы про женские тюрьмы, и мне хотелось бы знать…

– Ченнинг!.. – В шепоте Кендис явственно прозвучали смятение и ужас. – Неужели ты настолько испорчен, что…

– Мне просто интересно. – Он насадил на вилку маленькую картофелину и подмигнул сестре.

Келси, ободренная его поддержкой, улыбнулась.

– Я обязательно расспрошу, – заверила она брата, а сама подумала: «Боже, неужели только Ченнинг и я способны относиться к этому как нормальные люди и не устраивать драму из-за ерунды? Им бы радоваться, что я не помчалась за утешением к психоаналитику и не стала восстанавливать равновесие с помощью спиртного. Только я сама способна решить эту проблему, и, видит бог, я стараюсь изо всех сил!»

– Ты думаешь только о себе, – заявила Милисент, с осуждением поджав губы.

– Вот именно. Я думаю о себе. – Келси решительно отодвинулась от стола. – Возможно, вам будет интересно узнать, что обо всех вас Наоми говорила только хорошее, – сказала она, обращаясь к отцу. – Она не вынашивает никаких коварных планов и не собирается настраивать меня против тебя. Впрочем, она все равно бы не смогла.

Поднявшись, она подошла к Филиппу и, наклонившись, поцеловала его в щеку.

– Спасибо за обед, Кендис, все было очень вкусно, но мне нужно еще попасть домой, чтобы собрать вещи. Позвони мне, Ченнинг, если у тебя будут свободные выходные. Спокойной ночи, бабушка.

С этими словами она быстро вышла из столовой и, едва закрыв за собой дверь, глубоко вздохнула. В воздухе явственно пахло свободой, и Келси была настроена наслаждаться ею.

Рано утром Герти уже встречала Келси у дверей усадьбы.

– Вот и ты. – Она выхватила из рук Келси чемоданы прежде, чем та успела возразить. – Мисс Наоми в конюшне. Мы не знали, во сколько ты приедешь, и она велела мне тотчас позвонить…

– Нет, не надо ее беспокоить. У нее, должно быть, полно дел. Давай я возьму чемоданы, они тяжелые.

– Делов-то… Я сильная как лошадь. – Герти попятилась от нее, не переставая лучезарно улыбаться. – Пойдем, я провожу тебя в твою комнатку. Ступай-ка за мной, дочка. Вон ты какая большая… Я буду звать тебя мисс Кел.

Несмотря на свой низкий рост и худобу, Герти поднималась вверх по лестнице без видимых усилий, не переставая при этом болтать.

– Мы все приготовили к твоему приезду. Я была так рада, что мне опять нашлось дело. Мисс Наоми-то прекрасно сама обходится, ей почти и не нужно, чтобы я ей помогала.

– Я уверена, что ты все равно ей нужна.

– Ну, разве что для компании. Ведь мисс Наоми и ест точно птичка, и всегда сама себе сготовит; я, бывало, спрошу у нее, когда обедать-то будете, а она отвечает – я уже поела. – Герти повела Келси по широкому коридору, застеленному вылинявшей дорожкой, в рисунке которой еще можно было угадать розы. – Иногда, правда, к ней приходят люди, но уже не так часто, как прежде, и больше по делу. Раньше-то здесь постоянно бывали вечеринки, гости всякие толклись…