Цы слушал, как его соперник подробно рассматривает и отвергает возможность несчастного случая или самоубийства, основываясь на том, как крепко покойный сжимал ручку кувшина. Серая Хитрость присвоил себе и открытие причины смерти: именно он якобы обнаружил длинную железную спицу, воткнутую в левое ухо; он извинился перед Мином за то, что не сообщил об этом на аудиенции в кабинете, сославшись на необходимость сохранить в тайне «свое» открытие. Все эти слова Серая Хитрость, не торопясь, прочитал по отчету — точной копии записей Цы. Закончив, он передал отчет Мину. Он ничего не упустил. Даже упомянул о служебном положении убитого.

Цы приходилось сдерживать себя, чтобы тут же в зале не наброситься на подлеца с кулаками.

А хуже всего была невозможность вывести его на чистую воду. Если бы Цы заявил о своих правах, ему было бы затруднительно доказать, что именно Серая Хитрость выкрал его отчет, а не наоборот, как, несомненно, объявил бы седовласый. Но даже если бы Цы удалось доказать свое авторство, ему пришлось бы объяснять, отчего он решил, что убитый являлся стражем порядка. По счастью, об этом он в своем отчете умолчал. Вот почему Серая Хитрость не нашелся с ответом, когда Мин спросил его о профессии убитого.

— Я сделал заключение о профессии по необычному, несколько раз повторенному требованию конфиденциальности, — произнес он не слишком уверенно.

— «Сделал заключение»? Не лучше ли было сказать «списал»? — прямо спросил Мин.

Серая Хитрость вскинул брови домиком, щеки его покраснели.

— Я вас не понимаю, учитель.

— Тогда, быть может, мы услышим объяснение от самого Цы. — Мин сделал юноше знак подняться на кафедру.

Цы повиновался, но сначала смял свой отчет и запихнул в суму. Проходя мимо Серой Хитрости, он заметил страх в глазах своего соседа по комнате. Определенно, Мин что-то подозревал. Цы молчал, раздумывая, как выпутаться из сложного положения.

— Мы ждем, — поторопил Мин.

— Я не совсем понимаю, чего вы ждете, господин, — произнес он наконец.

Такой ответ явно разочаровал Мина.

— Ты что, ничего не желаешь оспорить? — В голосе академика звучала ярость.

— Нет, досточтимый учитель.

— Послушай, Цы, не держи меня за дурака. У тебя что же, и мнения своего нет?

Цы посмотрел на Серую Хитрость. Мошенник сглотнул слюну. Прежде чем открыть рот, Цы тщательно взвесил каждое свое слово.

— Мое мнение таково: один из нас проделал отличную работу. — Он указал на Серую Хитрость. — Нам остается только поздравить товарища и продолжать трудиться. — И юноша, не дожидаясь разрешения Мина, сошел с помоста и покинул Зал для важных дискуссий, задыхаясь от едкой желчи.

Цы тысячу раз проклял себя за глупость и еще тысячу раз — за трусость.

Юноша с удовольствием обрушил бы свои кулаки на Серую Хитрость, но это привело бы только к его исключению из академии и к подтверждению правоты его соперника. А такое в планы Цы никак не входило. Он отправился в библиотеку, отыскал уединенное место и вытащил свой скомканный отчет — Цы искал в нем какую-нибудь зацепку, которая вывела бы Серую Хитрость на чистую воду. Что-нибудь, что помогло бы раскрыть игру седого и не подставиться самому. Цы дотошно изучал свои записи и вдруг почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Цы вздрогнул. Это был Мин. Академик покачал головой и уселся напротив, кусая губы. На лице его отражалось негодование.

— Ты не оставляешь мне выбора. Если ты не изменишь своего поведения, мне придется выгнать тебя из академии, — произнес он после долгого молчания. — Что с тобой творится, мальчик? Почему ты позволил ему одержать победу?

— Не понимаю, о чем вы. — Цы спрятал бумаги в рукав.

Мин заметил это движение.

— Что ты там прячешь? Дай-ка взглянуть. — Академик встал и выхватил отчет. Наскоро пролистал, при этом выражение на его лице стремительно менялось.

— Как я и предполагал, — пробормотал Мин, оторвав взгляд от бумаги. — Серая Хитрость никогда не написал бы отчета такими словами. Его стиль — совсем другой, понятно? — Учитель помолчал в ожидании ответа. — Клянусь всеми бессмертными! Ты здесь, потому что я тебе поверил, так доверься теперь и ты мне, расскажи, что происходит. Ты не одинок в этом мире, Цы…

«Совсем одинок».

«Абсолютно одинок».

Цы попробовал забрать отчет обратно, но Мин отодвинул бумаги так, чтобы Цы не мог их достать.

Цы сидел молча, борясь с закипающим гневом. Как этому человеку понять, что с ним происходит? Как объяснить ему, что стоит беглецу сделать одно неверное движение — и он не только погубит свою мечту, но и снова угодит под занесенный меч правосудия? Какими словами выразить чувства человека, которого все, кому он доверял, предали — начиная с собственного отца? Какое уж теперь доверие!

В течение двух следующих дней Цы старался избегать и Мина, и Серую Хитрость. С первым это было сложно, а со вторым, строго говоря, невозможно, поскольку они продолжали жить в одной комнате. По счастью, седовласый решил прибегнуть к той же стратегии и держался в стороне, насколько это получалось. И действительно: они занимались в разных залах, при случайных встречах седой делал вид, что не замечает Цы, а в столовой садился на самое удаленное место. Цы подумал, что Серая Хитрость опасается какого-нибудь ответного удара; в его глазах Цы представал загнанным зверем, который в самый неожиданный момент способен вцепиться в горло охотнику.

Мин, со своей стороны, больше не заговаривал об отчете, что сильно удивляло Цы.

И все-таки юноша не сдавался. По вечерам, после занятий риторикой, он принимался за составление документа, который — как заверял он своих товарищей — докажет мошенничество Серой Хитрости. Цы даже громко похвастался своей работой за обедом, рассчитывая, что новость достигнет ушей его соперника. Юноша был уверен: Серая Хитрость заглотит наживку и рано или поздно поддастся искушению выкрасть новый отчет — как он украл и первый.

Когда у Цы все было готово, он распустил слух, что на следующий день представит свой отчет в совет профессоров и Серая Хитрость окажется в безнадежном положении. А потом ушел в спальню, сел на стул и стал дожидаться.

Его соперник появился под вечер. Увидев Цы, он закашлялся, понурил голову и повалился на кровать, словно вконец обессилев. Но Цы заметил, что седой не спит, а только притворяется. Еще немного подождав, Цы поднялся и положил суму с отчетом в свой сундук — уверенный, что Серая Хитрость наверняка следит за его действиями.

Когда раздался удар гонга, возвещающий час тишины, Цы вышел из спальни.

Мин, заранее предупрежденный, уже поджидал рядом, в коридоре.

— Не знаю, как только ты уговорил меня на эту безумную выходку, — проворчал академик.

— Вы просто спрячьтесь и смотрите, что будет. — И Цы низко поклонился.

Мин и Цы притаились за колонной в коридоре. Единственный фонарь мерцал в отдалении так тускло, будто тоже участвовал в заговоре. Прошло всего лишь несколько мгновений — которые показались им вечностью, — а потом из своего укрытия они увидели, как Серая Хитрость высунул голову в коридор, огляделся по сторонам и юркнул обратно. И вскоре в абсолютной тишине прозвучал скрип сундучных нетель.

— Он уже попался! — шепнул Мин.

Цы покачал головой и сделал знак обождать. Он сосчитал про себя до десяти.

— Пора! — крикнул Цы.

Серая Хитрость вовсю копался в суме своего товарища, когда учитель с учеником ворвались в спальню. Седовласый понял, что попался, лицо его перекосилось.

— Ах ты дрянь! — выкрикнул он и, утратив от ненависти уже всякое разумение, порывисто набросился на Цы и сбил его с ног.

Студенты, сцепившись, покатились по полу, сшибая мебель в крохотной спальне. Мин попробовал их разнять, но соперники взбесились, точно пара диких котов, готовых разорвать друг друга в клочья. Серая Хитрость, более рослый и тяжелый, взгромоздился было на Цы, но тот, оказавшись ловчее и проворней, мигом высвободился. Серая Хитрость нанес противнику удар в живот, но Цы не согнулся от боли. Седой ударил еще раз, изо всех сил, — Цы стоял как ни в чем не бывало. Серая Хитрость растерялся.