– Давно он спит? спросила она шепотом.

– Не могу сказать, но предполагаю, что услышал храп вскоре после того, как джентльмен сел в кеб.

Индия тихонько рассмеялась.

– Что ж, в таком случае поехали, если вы не против.

– К вам домой, мисс Парр?

– Да, ко мне. И постарайтесь осторожнее, добавила она, немного помедлив.

Возница кивнул:

– Не извольте беспокоиться, мисс Парр.

Индия села в противоположный угол кеба, подальше от спавшего виконта. Дверца тут же закрылась, и вскоре экипаж, мягко покачиваясь, медленно покатил по лондонским улицам. Обычно Индия во время таких поездок любила смотреть в окно ее очень занимала ночная жизнь столицы но сейчас взгляд девушки был прикован к спавшему виконту.

Фонари кеба светили довольно ярко, и сейчас, сидя лишь в нескольких метрах от своего спутника, Индия могла рассмотреть его гораздо лучше, чем при первой встрече. Тогда его черты показались ей тонкими, но в то же время энергичными и мужественными. Теперь же она разглядела: в его безупречно пропорциональном лице была некоторая интригующая неправильность нос, вполне аристократический по форме, производил впечатление… агрессивного, рот был четко очерчен, но свидетельствовал о чувственности. Длинные шелковистые ресницы производили впечатление женственности. Зато темные брови, напротив, выглядели очень Даже мужественно.

Заинтриговало ее и еще одно обстоятельство… Глядя на спавшего виконта, Индия не могла отделаться от странного и противоречивого впечатления: с одной стороны, он выглядел совершенно умиротворенным и расслабленным, а с другой и его лицо, и поза свидетельствовали о полной собранности; казалось, он в любой момент мог вскочить на ноги и ринуться на врага, кем бы тот ни был.

«Интересно, известно ли ему, что он не просто красивый мужчина, но, пожалуй, единственный в своем роде? с улыбкой подумала Индия. Впрочем, вероятно, известно. Но стоит ли говорить ему об этом?» В конце концов она решила, что если и скажет ему об этом, но не в качестве замечания чисто практического характера. Например: «Вы красивый мужчина, милорд, но это для меня ничего не значит». Или: «Конечно же, милорд, вы не можете не знать, что красивы, но для меня это не имеет ни малейшего значения». Можно и с насмешкой: «Как протекала ваша жизнь, милорд, после того, как вы в последний раз позировали великому Микеланджело?»

Разумеется, она не собиралась говорить ему ничего подобного просто приятно было помечтать об этом…

Индия поудобнее устроилась на сиденье и, убаюканная мерным покачиванием экипажа, закрыла глаза. Внезапно кеб остановился, и девушка, открыв глаза, увидела, что виконт уже расплачивается с кебменом. В следующее мгновение он повернулся к ней и с едва заметной улыбкой проговорил:

– Мисс Парр, могу ли я помочь вам выйти из экипажа?

Индия заморгала и тоже улыбнулась; казалось, она еще не вполне проснулась и не понимала, где находится.

– О, дада, конечно, пробормотала она наконец. Я, кажется, заснула, верно?

Саутертон молча кивнул и, выпрыгнув из экипажа, протянул девушке руку. Она совсем не ожидала его помощи, но он так крепко ухватил ее за запястья, что ей пришлось повиноваться: поднявшись на ноги, Индия спустилась по ступеням и оказалась на тротуаре, перед парадной дверью своего дома.

Кебмен взглянул на своих недавних пассажиров, коротко поклонился и, стегнув лошадей, почти тотчас же исчез за поворотом. Индия же подошла ко входу и несколько раз постучала массивным дверным молотком. Ждать пришлось добольно долго, не меньше минуты. Наконец дверь отворилась, и на пороге появилась молоденькая горничная, полусонная, в сбившемся набок чепце. Мисс Парр нахмурилась, однако не стала отчитывать служанку лишь велела подать в гостиную легкую закуску.

– Пожалуйста, располагайтесь поудобнее, сказала Индия, когда они оказались вдвоем.

Саут вышел на середину комнаты и осмотрелся. Разумеется, он не знал, как живут актрисы, однако то, что он увидел, оказалось для него полной неожиданностью.

В комнате было не очень много мебели: шезлонг, кушетка времен королевы Анны и одинединственный стул у камина. Сам же камин не был облицован изысканным зеленым мрамором с прожилками, как подобало бы, а был отделан всего лишь алебастром. На фоне светлоголубых стен и более темных деревянных панелей белая каминная полка казалась ослепительной. Кроме того, в комнате стояли два маленьких круглых столика на пузатых ножках, украшенных на концах когтистыми лапами. На одном из столиков лежал отрез ткани, словно стекавшей в стоявшую на полу корзинку с рукоделием. На другом высилась стопка книг, перевязанных шнурком, очевидно, их совсем недавно доставили из книжного магазина. У одной из стен стоял низкий буфет, а возле двери стол с синей вазой дельфтского фарфора, полной оранжерейных цветов. Окно же выходило на улицу, и в его нише помещалась скамья.

Вернувшись к двери, Саутертон снял шляпу и перчатки и положил их на стол возле вазы. Затем принялся расстегивать плащ очевидно, растерявшаяся горничная забыла о своих обязанностях и не приняла у него верхнюю одежду. Раздевшись, Саут повесил плащ на спинку стула и принялся расхаживать по комнате, разглядывая статуэтки и корешки книг. Он чувствовал, что Индия наблюдает за ним, но это его ничуть не беспокоило.

***

– Замечательная комната, мисс Парр, сказал он на конец.

– Рада, что вы так считаете. Мне часто говорят, что комната довольно просторная, а мебели в ней слишком мало. Но я бы ничего не хотела добавить к тому, что есть.

Виконт пожал плечами:

– В таком случае и не стоит ничего добавлять. Должно быть, здесь очень приятно поздним утром. Вы можете наслаждаться хорошим освещением.

– Да, это хорошо для чтения и рисования. Иногда я здесь шью.

Он кивнул и взглянул на корзинку с рукоделием.

– Шьете ради развлечения?

Индия пожала плечами и опустилась на кушетку. Шаль тут же соскользнула с ее плеч, но она не сделала попытки водворить ее на место, хотя в комнате было довольно прохладно.

– Видите ли, у меня редко бывают гости, сказала она после минутного молчания. Думаю, оттого, что я почти постоянно окружена людьми, мне приятно побыть одной, в тишине и покое.

– Но не в одиночестве? Вы ведь не хотите чувствовать себя одинокой?

– Здесь я не чувствую себя одинокой.

«Только иногда», могла бы она добавить, однако промолчала. Чаще всего она ощущала одиночество среди толпы поклонников, когда выходила в коридор из своей гримерной. Даже стоя на сцене, принимая аплодисменты восторженных зрителей, она порой испытывала глубокое и тревожившее ее чувство одиночества. В этом ей нелегко было признаться даже себе самой. Тем более сказать чужому человеку. А ведь он был чужим, хотя, как ни странно, казался старым знакомым. Может, именно поэтому она рискнула пригласить его сюда?

Саутертон подошел к камину и поворошил угли, отчего они ожили и дали немного больше света и тепла.

– Я не был уверен в том, что вы примете мое предложение, сказал он. И то, что мне пришлось принять ваше, оказалось для меня полной неожиданностью.

– Вы поступили разумно, прислав ко мне Дубина. Иначе вам не удалось бы до меня добраться.

– Я так и подумал.

Тут Саут машинально прикоснулся к подбородку, и этот его жест напомнил ей об их первой встрече. Она взглянула на него вопросительно, и он с усмешкой проговорил:

– Уже не болит. Там еще есть небольшой порез от сережки, но шрама не останется. Немного помолчав, он со смехом добавил: Какая жалость! Моя сестра говорит, что если бы здесь остался шрам, то это упрочило бы мое положение в обществе.

Индия взглянула на него с удивлением:

– Надеюсь, вы ей не поверили?

– Конечно, нет. В конце концов, она моя сестра и постоянно дает мне идиотские советы и рассказывает самые нелепые истории, если считает, что может меня таким образом задеть.