– Просто преступление, что по нынешней моде приходится носить высокую прическу, проворчал Маргрейв с усмешкой. Ну какой мужчина отказался бы от такого зрелища? Ты прекрасна, когда твои волосы распущены и падают на плечи. Ты, должно быть, сводишь всех с ума… одним обещанием такого зрелища.
– Уверена, что вы заблуждаетесь на сей счет.
– Почему ты так говоришь?
– Я окружена праздными льстецами, и ни один из этих мужчин даже не попытался намекнуть на такую возможность.
Маргрейв тихо рассмеялся и, усевшись на подлокотник кресла, проговорил:
– Ты полагаешь, в твоих словах нет намека на оскорбление?
– Я не собиралась оскорблять вас.
– Но я тоже мужчина.
Индия промолчала, и граф продолжал:
– И не праздный льстец. Разве мое наблюдение и то, что я сказал о твоих волосах, ничего не значат?
Индия пожала плечами.
– Прошу меня простить. И могу повторить, что у меня не было умысла оскорбить вас.
– В таком случае не отказывай мне. Распусти волосы. Мне так приятно смотреть на них, это успокаивает.
Она кивнула:
– Да, конечно.
Он взглянул на нее с удивлением.
– Откуда такая внезапная покорность? Должно быть, у тебя более глубокие чувства к Саутертону, чем я мог предположить. Ты так рада, что он невредим?
Она хотела ответить, но он продолжал:
– Скажи мне, Индия, если бы тебе пришлось пожертвовать одним из них этим ничтожным червем Дубинном или высокомерным виконтом, кого бы ты предпочла потерять?
Индия молчала. Она вдруг ощутила ту самую тошноту, которую иногда чувствовала перед выходом на сцену. Разница заключалась в том, что сейчас она не имела права на провал.
– Но ведь это несправедливо по отношению ко мне, верно, милорд. Будем надеяться, что до такого не дойдет.
Индия взяла шаль, висевшую на спинке кресла, и прикрыла ею колени. Подняв глаза, она заметила, что Маргрейв пристально смотрит на нее. Но что именно было в его взгляде? Желание? Сожаление? Сознание своей несостоятельности? Возможно, все это вместе… и чтото еще. Да, все это плавилось в ярости, в гневе, не оставлявшем места для других чувств. Она считала Маргрейва совершенно бесчувственным, но, очевидно, ошибалась…
– Знаешь, Индия, я решил положить конец слухам, проговорил он неожиданно. Не желаю, чтобы такие, как МаккуэйХауэлл или Мапл, грелись в лучах моей славы.
– У лорда МаккуэяХауэлла собственная слава.
– Ха! У его жены прекрасные связи. К несчастью, ее амбиции превосходят возможности мужа. Похоже, графиня не сознает, что зарвалась. Что же касается лорда Мапла… Индия, ты ведь знаешь, что, по слухам, его имя связывают с тобой.
– Мне это очень неприятно. Она пожала плечами. Милорд, а как случилось, что нигде в свете не упоминается ваше имя?
– Думаю, потому, что я намекнул леди Кэлумет мол, срочно уезжаю в поместье навестить мать. Всем нравится такая преданность матери, поэтому все забывают о том, что наряду с матерью у человека может быть и любовница. Признаюсь, мне нравится водить сплетников за нос. К тому же когда всплывет мое имя… В общем, речь пойдет о большом выигрыше.
Индия поджала губы, и граф проговорила:
– Вижу, что подобные разговоры удручают тебя, и сожалею об этом.
Индия усмехнулась и спросила:
– И как же вы думаете обнаружить себя? Посетите спектакль? Приветствуете меня открыто, когда я буду на сцене?
Мне следует ожидать подношения в виде какойнибудь драгоценности?
– Думаю, все вместе. Граф улыбнулся, и глаза его потемнели. И еще коечто…
– Когда же, милорд?
Он снова улыбнулся.
– Индия, я ценю твой искренний отклик на проявленное мной внимание. Но давай будем считать, что сюрприз только придаст всему пикантности.
Она чувствовала, что ее тошнит от одной мысли о таком сюрпризе, и знала, что Маргрейв прекрасно понимал это.
– Как хотите, милорд.
– Да, верно. Он усмехнулся. Как я захочу, как пожелаю. Пошли. Хочу, чтобы ты разделась донага.
Головная боль, зарождавшаяся гдето возле глаз, была вполне реальной. Миссис Гаррети смотрела на Индию с беспокойством.
– Мигрень, да? спросила костюмерша.
Индия молча кивнула.
– Надо прикрутить фитили ламп, сказала миссис Гаррети.
Костюмерша сновала по гримерной, прикручивая фитили масляных ламп и убирая их подальше от зеркала.
– Ну вот. Так ведь лучше? Налить вам капельку лауданума?
– Нет, я хочу домой.
– Минутку, мне надо закончить коечто…
– Я хочу уехать сейчас же.
Миссис Гаррети внимательно посмотрела на Индию.
– Что ж, тогда я вызову вам кеб.
– Да, пожалуйста.
Миссис Гаррети тотчас вышла из гримерной. Индия же взглянула в зеркало и не узнала себя. Глаза, смотревшие на нее из зеркала, не принадлежали ей. Это были глаза Маргрейва…
Внезапно дверь отворилась, и перед ней появился Дубин.
– Все в порядке, мисс? спросил он. Я видел, как отсюда вышла миссис Гаррети.
– Она собирается нанять для меня кеб.
– Значит, сегодня она будет сопровождать вас домой?
– Да, у меня мигрень.
– Не могу ли я чтонибудь сделать для вас? спросил Дубин.
– Нетнет, уходи.
Мальчик не сумел скрыть обиду; он смотрел на Индию широко раскрытыми глазами.
– Ради Бога, уходи, пробормотала она. Да уходи же…
Краем глаза Индия заметила, что мальчик обратился в бегство.
– Ах, Дубин, прошептала она, ты слишком раним.
Тут вернулась миссис Гаррети. Костюмерша помогла Индии одеться, потом сказала:
– Вы не поверите тому, что я сейчас узнала.
Индия была не в таком настроений, чтобы угадывать; она даже не пыталась угадать.
– Мистер Кент только что сообщил мне весьма интересную новость, продолжала костюмерша. Сегодня вечером герцог Уэстфал скончался.
– Герцоги тоже смертны, разве не так? пробормотала Индия. Она нагнулась, чтобы взять ридикюль, и вдруг покачнулась, почувствовав странную легкость в голове. Да, полагаю, они не настолько уверены в себе, чтобы считать, что для них будет сделано исключение.
Миссис Гаррети усмехнулась и проговорила:
– А вы разве не считаете себя исключением? Она взяла Индию под руку. Пойдемте, там вас ждет кеб.
Индия пробормотала в ответ чтото неразборчивое. Костюмерша же продолжала:
– Знаете, моя дорогая, все дело в огнях рампы. От этих ламп идет ужасный смрад, когда масло скверного качества. Я поговорю с мистером Кентом без обиняков и прослежу, чтобы больше такого не было, Он вас не поблагодарит, даже если вы испустите дух прямо на сцене во время следующего спектакля. У него карманы глубокие, как Северное море. Их не такто просто наполнить.
Они вышли из театра, и кебмен, увидев Индию, тотчас же открыл дверцу. Он помог ей забраться в экипаж и выслушал наставления миссис Гаррети. Выглянув из окна кеба, Индия спросила:
– Разве вы не едете со мной?
– Нетнет, я отправлюсь следом за вами, ответила костюмерша.
Несмотря на боль в висках, Индия поняла: чтото не так слишком уж быстро костюмерша изменила свои планы. Но она не стала возражать и, молча кивнув, откинулась на спинку сиденья.
Кебмен тут же сел на козлы, экипаж покачнулся и тронулся с места. Индия закрыла глаза и стала молить Бога, чтобы Он послал ей сон, прежде чем ее вырвет.
Гостиница в «Королевском перекрестке» принадлежала Тадеушу Бринкеру, человеку доброму и щедрому. Впрочем, дела вела его более практичная и, как говорили некоторые, более прижимистая дочь. Мистер Бринкер встречал экипажи, а мисс Бринкер занималась всем остальным.
– Теперь сюда, сказал Тадеуш, придерживая дверцу экипажа. Она скверно себя чувствует, бедняжка. Осторожнее с ней, милорд. Так, пожалуй, она ударится головой.
Тут с головы Индии свалилась шляпка. Бринкер тотчас же поднял ее и отступил, пропуская лорда с молодой леди.
– А она не одурманена? Вы не воспользуетесь ее беспомощностью? Бринкеру случалось видеть подобное, и он не хотел, чтобы говорили, будто в «Королевском перекрестке» такие вольности приветствуются. Эта дорога не ведет в ГретнаГрин, милорд.
