Наконец, выдавил:

– Ну, я на все готов, вы же знаете, на меня всегда можно положиться.

– У нас обычно говорят так: готов к серьезной работе за грандиозное вознаграждение, – подсказал битюг с медвежьими глазками по фамилии Корытин.

– Теперь буду знать, – буркнул Руслан.

– Догадываешься, какие насчет тебя планы? – спросил Рулевой. – Нам нужен свой спецназ. По сигналу тревоги человек двести должны собираться за десять минут.

– Будет сделано, – пообещал Чеснок.

Рулевой пожал ему руку и жестом показал, что теперь можно сесть за общий стол. Парень послушно опустился на свободный стул и сцепил сильные пальцы.

Перешли к текущим вопросам. Старшие пожаловались, что тете Ханум снова плохо. Это означало, что барыги и рядовые – недавно принятые на работу – без зазрения совести вскрывают приготовленные мазлы, пятиграммовые пакетики с героином, и буторят, то есть смешивают их с мелом, сахаром, мукой. А сэкономленный героин либо колют себе, либо продают в свою пользу. Какие только меры уже не принимали. Заставляли барыг и рядовых «ходить в баночку», а потом силами своих врачей проводили наркотест. Вывозили в лесной массив и били бейсбольными битами. По две-три биты ломали во время экзекуции. Ничего не помогает.

– Жадность косит наши ряды, – посетовал Корытин.

Он только что вернулся из Чуйской долины с очередной крупной партией гречки. Так они между собой называли героин. Сделка была крайне выгодной. Корытин сэкономил для организации почти миллион долларов. Рулевой в присутствии других старших выдал ему огромную премию и ключи от джипа «Гранд Чероки». Гридасова теперь душила жаба. Считаясь правой рукой Рулевого, он ездил на менее престижной «тойоте-камри».

– Предлагаю сжигать крысятников живьем, – сказал Корытин.

Рулевой поморщился:

– Мне надоело жевать вам эту мысль. В наших делах губит жадность и беспредел. Жесть должна быть рациональной. Не надо умножать зла без особой на то нужды. Человека сегодня не жалко, себя должно быть жалко.

Они живьем сжигали в Топельнике своих нечистых на руку сподвижников. На какое-то время крысятничество прекращалось. Но потом возникало вновь. Будто не было оравших благим матом живых факелов.

– Есть сегодня проблемы поважнее, – задумчиво проговорил Рулевой. – Нами начали заниматься. Общаемся теперь только по рабочкам – рабочим мобильникам. СИМ-карты меняем раз в неделю. Каждую неделю назначаем новый пароль и новый отзыв. Свободные от работы экипажи теперь будут отслеживать все передвижения рабочих экипажей. (Экипажами назывались двое-трое членов организации, которые развозили по тайникам героин и забирали заложенные в тайниках барыгами деньги.) Кроме того, начинаем вести разведку. Задача разведчика – стричь поляну. Вести каждого барыгу от дома до закладки мазлов. Особое внимание – лесу, Топельнику. Там дежурство разведчиков должно быть круглосуточным. Ответственный за все эти мероприятия Корытин. Все. Свободны. Корытину – остаться.

Участники совещания вышли. Рулевой взял из холодильника торт-мороженое, разрезал на части.

Некоторое время лакомились молча. Корытин не решался прервать молчание.

– Ну, что новенького? – спросил Рулевой.

– Ловят рыбу, жарят шашлыки, вспоминают прошлое, о деле – ни слова, – доложил Корытин. – Хотя, кто знает… Иногда о чем-то шепчутся.

Он говорил о Гридасове и Пичугине, который залетел в Поволжск на неделю отвести душу на рыбалке, жил со своей подругой на их загородной базе, но как бы даже и не думал уезжать. То ли рыбалка понравилась, то ли отсиживался после акции.

Пичугин был ликвидатор. Его показали Рулевому в Москве, когда тот отказался отстегивать денежку. Тогда только начинающий наркоторговец, он еще не знал, что полностью отвязанных региональных наркобаронов не бывает. Все в этом бизнесе строго централизовано, а верхушка пирамиды – в столице нашей родины. Можно, конечно, послать эту верхушку куда подальше, но где гарантия, что это останется без последствий? Рулевому как бы невзначай шепнули, кивнув на Пичугина, что этот парень лишает жизни голыми руками, не оставляя никаких следов. Так что соображай, дружище, стоит ли рисковать.

Рисковать Рулевой не хотел. Если в Москве действительно есть люди, которые координируют региональные наркокартели и оказывают им юридическую помощь, то зачем с этими людьми ссориться? С ними дружить надо, чтобы рано или поздно занять среди них свое достойное место.

И он дружил. Взносы в общак платил регулярно и в полном объеме. Зачем, в таком случае, к нему прислали ликвидатора? И чего ради этот убивец дружит с Гридасовым, а не с ним?

Червь сомнения точил душу Рулевому.

Гридасов появился, когда Рулевой и Корытин перетерли все вопросы и собирались разбежаться. Он, оказывается, был возле колонии, решал кадровые вопросы. Их организация расширяла свою дилерскую сеть, а для этого не хватало надежных людей. Решили искать среди освобождающихся зэков. Среди сотрудников колонии у них был свой человек, завербованный в свое время самим Рулевым. Человек работал в спецчасти, имел прямой доступ к личным делам заключенных. Готовил для Гридасова копии приговоров тех, кого готовили к освобождению. Гридасов внимательно изучал кандидатуры, затем передавал на утверждение Рулевому.

Чеснок купил в универсаме ящик пива, несколько килограммов шашлычного мяса и вывез самых лучших, с его точки зрения, грифов на берег Волги.

Бухала в машинах музыка, дымился мангал, по берегу разносился запах жареного шашлыка, пир шел горой.

– Все идет путем, пацаны, – выступал Руслан. Никогда еще грифы не видели своего предводителя таким важным и торжественным. – На нас делается большая ставка. Главное теперь – не подгадить.

Грифы сдержанно загалдели: мол, они не подведут.

– Тогда ройте братскую могилу, – сказал Чеснок.

Пикинес и Шуруп первыми вынули из багажников лопаты.

Яму вырыли неглубокую, чисто символическую. Каждый ложился и складывал на груди руки, крест-накрест, изображал себя мертвым. Это была клятва без слов.

Когда-то Чеснок сам прошел этот обряд. Потом рассказал грифам. С тех пор ему не давали покоя:

– А когда мы будем копать себе могилы?

Подкатил Гоша. Открыл банку с пивом и стал попивать, закусывая чипсами. То, чем занимались грифы, его забавляло. Ну, детский сад, честное слово. Романтики, блин.

– А теперь твоя очередь, – неожиданно сказал Руслан.

Только теперь Гоша понял, для чего его сюда зазвали. Допил пиво, дожевал чипсы и, посмеиваясь, лег в могилу.

Руслан кивнул пацанам. Они взялись за лопаты и стали закидывать Гошу землей.

– Эй, вы чего? – забеспокоился мент, пытаясь выбраться из ямы.

Пикинес и Шуруп приставили острия лопат ему к горлу. Остальные продолжали забрасывать его землей.

– Вы чего, пацаны? Что за шутки, блин? – в голосе Гоши звучала паника.

– Так будет со всяким, кто пойдет против нас, – зловещим тоном проговорил Руслан.

Гоше велели вытянуть руки вдоль тела. В таком положении земля попадала ему в глаза, в рот. Он попытался встать, но грифы крепко держали остриями лопат.

Руслан склонился над ним:

– Кто тебя подослал? Скажешь – будешь жить.

– Какого хрена! – вопил Гоша. – Что ты гонишь? Никто меня не подсылал. Я сам раньше мотался. Поэтому Шокин и направил меня в этот отдел. Я ваш, пацаны, я для вас все что хотите сделаю.

– Наши ментовские погоны не носят. Кончайте его, – сказал Руслан, подмигнув грифам.

– Козлы! – Гоша вдруг перестал барахтаться, затих. Руслан дал грифам знак, чтобы прекратили бросать землю.

Гошу подняли из могилы. Положили рядом на траву лицом вниз. Он судорожно хватал воздух, кашлял, прочищал глаза.

– Извини за резкость, – со смешком сказал ему Руслан. – Вот теперь мы тебе верим. Но не до конца. Поимей это в виду.

Кодацкий выносил из дома деревянные складные кресла, открывал бутылки с напитками. Царьков нанизывал на шампуры куски томленного в шампанском мяса. Лещев тоже нашел себе занятие – разжигал мангал. Бездельничала только Анна. Она бы с удовольствием помогла жене Царькова Тане, но та больно уж ревниво смотрела, просто обжигала своими черными глазами. Добрые люди подсказали Тане, будто бы «акула пера» встречается с ее Леонидом.