Но вернемся к навигации. Пожалуйста, не подумайте, что я уже изучил ее вдоль и поперек. Я знаю только основы навигации, и мне еще многое осталось выучить. На «Снарке» имеется масса увлекательных книг по навигации, которые до сих пор ждут меня. Имеются, например, угол опасности Лекки – очень интересный угол – и линия Сомнера, которая определит вам безошибочно – когда вы уже окончательно собьетесь с дороги – не только то место, где вы находитесь, но и те места, где вас нет. Существуют дюжины дюжин различных способов определения положения судна, и нужно посвятить изучению целые годы, чтобы овладеть всеми тонкостями.

Но даже в том немногом, чему мы научились, были пробелы, чем и объяснялось странное поведение «Снарка». Так, например, в четверг, 16 мая, пассат совсем стих. В течение двадцати четырех часов, до самого полудня пятницы, мы, согласно показаниям лага, не прошли и двадцати миль. Вот, однако, наше положение на море в четверг и в пятницу, согласно нашим полуденным астрономическим наблюдениям:

Расстояние между этими двумя точками на карте равнялось приблизительно восьмидесяти милям. А мы прекрасно знали, что не прошли и двадцати миль. Вычисления наши были безукоризненно правильны. Мы несколько раз проверяли их; ошибка была сделана во время наблюдений. Правильное наблюдение требует практики и ловкости, особенно на таком небольшом судне, как «Снарк». Непрерывная качка судна и близость глаза наблюдателя к поверхности воды очень мешают. Большая волна, поднимающаяся где-нибудь за милю от вас, в состоянии совсем закрыть горизонт.

Но в данном случае действовал другой мешавший нам фактор. Солнце, совершая свой годичный путь по небу к северу, увеличивало свое склонение. На девятнадцатой параллели северной широты Солнце в половине мая стоит почти над головой. Высота его в полдень равна восьмидесяти восьми или восьмидесяти девяти градусам. Если бы она равнялась девяноста градусам, Солнце находилось бы совсем в зените. Только назавтра узнали мы кое-что о том, как ловить Солнце, когда оно почти перпендикулярно над головой. Роско приготовился ловить Солнце на востоке и настаивал на своем, хотя оно явно намеревалось пройти меридиан на юге. Со своей стороны я решил ловить его на юго-востоке, но постепенно уклонился на юго-запад. Как видите, мы еще продолжали учиться. Наконец, когда судовые часы показывали двадцать пять минут первого, я провозгласил полдень по Солнцу. Это значило, что наше местоположение на поверхности земли изменилось на двадцать пять минут, что равняется приблизительно шести градусам долготы, или тремстам пятидесяти милям. А это доказывало, что «Снарк» шел со скоростью пятнадцати узлов в течение двадцати четырех часов, – а мы и не заметили! Вышло смешно и нелепо… Но Роско, продолжая смотреть на восток, утверждал, что полдень еще не наступил. Он намерен был уверить нас, что мы идем со скоростью двадцати узлов. Тут мы начали быстро поворачивать наши секстаны по горизонту, и куда бы мы ни глядели, всюду мы видели Солнце до странности низко над горизонтом, а иногда и ниже его. В одном направлении Солнце говорило нам, что еще раннее утро, а в другом – что полдень давно миновал. Но Солнце показывало время правильно – значит, ошибались мы. И до самого ужина мы просидели в каюте, стараясь разобрать этот вопрос с помощью книг и найти, в чем же состояла наша ошибка. Мы напутали в наших наблюдениях на этот раз, но мы не путали в следующий раз. Мы научились.

И мы хорошо научились, лучше даже, чем сами предполагали. Как-то раз в начале второй вечерней вахты мы с Чармиан на баке играли в карты. Вдруг я увидел впереди какие-то горы, окутанные облаками. Мы, конечно, обрадовались земле, но я был очень огорчен нашими познаниями в навигации. Я полагал, что мы научились кое-чему, а согласно нашим наблюдениям в полдень, даже если прибавить то расстояние, которое мы прошли с тех пор, земля должна была находиться не ближе ста миль. Но это была земля, таявшая на наших глазах в лучах заката. Спорить было не о чем. Значит, наши вычисления неправильны. Но нет, они были правильны. Просто показалась вершина горы Халеакала, Обители Солнца, величайшего потухшего вулкана на всем земном шаре. Он поднимается на десять тысяч футов над уровнем моря, и его видно на расстоянии ста миль. Мы шли к нему всю ночь со скоростью семи узлов, а наутро Обитель Солнца по-прежнему стояла на горизонте, и потребовалось еще много часов, чтобы добраться до нее.

– Это остров Мауи, – решили мы после исследования карты. – Следующий остров, намечающийся на горизонте, – Молокаи, где находится колония прокаженных. А еще следующий – Оаху. Вон гора Макапуу. Завтра мы будем в Гонолулу. Выходит, что наши познания в навигации совсем уж не так плохи.

– На море совсем не будет скучно, – обещал я своим товарищам перед отправлением. – Море полно жизни. Оно так населено живыми существами, что мы каждый день будем встречать что-нибудь новое. Как только мы пройдем Золотые Ворота и повернем к югу, мы увидим летучих рыб. Будем поджаривать их на завтрак. Будем также бить макрелей и дельфинов острогой с бушприта. И потом акулы. Акул будет без конца.

Мы прошли Золотые Ворота и повернули к югу. Горы Калифорнии исчезли мало-помалу с горизонта, а солнце с каждым днем становилось жарче. Но летучих рыб не было; макрелей и дельфинов тоже не было. Океан был совершенно лишен жизни. Никогда раньше я не плавал по такому пустынному океану. Прежде в этих самых широтах я всегда встречал летучих рыб.

– Ничего, – говорил я. – Подождите, пока мы поравняемся с берегом Южной Калифорнии. Там мы увидим летучих рыб.

Мы поравнялись с Южной Калифорнией, мы прошли вдоль всей Калифорнии, мы шли вдоль мексиканского побережья, а летучих рыб не было. И ничего другого не было. Никакой жизни. Дни шли, и это отсутствие жизни становилось удручающим.

– Не беда, – говорю я. – Как только мы встретим летающих рыб, мы встретим и все остальное. Летучие рыбы это вроде авангарда океана. Как только увидим летучих рыб, сразу явится и все остальное.

Чтобы попасть на Гавайские острова, мне нужно было бы держать на юго-запад, а я все держал на юг. Мне непременно хотелось отыскать этих летучих рыб. Наконец, настало время повернуть прямо на запад, если я хотел попасть в Гонолулу. Но я все продолжал идти на юг. На девятнадцатом градусе широты мы увидели первую летучую рыбу. Она казалась очень одинокой. Я заметил это. Пять пар внимательных глаз обшаривали море целый день, но не заметили больше ни одной. А в следующие дни они попадались так скупо, что прошла целая неделя, пока все мои спутники заметили каждый по одной летучей рыбе. А что касается до дельфинов, макрелей и прочих морских созданий, то их совсем не было.

Ни одна акула ни разу не разрезала водной поверхности своими темными зловещими плавниками. Берт ежедневно купался в море, держась за ватер-штаг под бушпритом. И ежедневно говорил нам, как он отпустит наконец штаг и будет купаться по-настоящему. Я всячески уговаривал его не делать этого. Но он перестал считать меня авторитетом по части моря.

– Если акулы здесь есть, – говорил он, – то почему же они не показываются?

Я уверял его, что они сейчас же покажутся, как только он отпустит штаг и поплывет в море. Собственно, я запугивал его нарочно. Я сам в это не верил. Два дня мне удавалось удерживать его. А на третий день ветер упал, и стало очень жарко. «Снарк» двигался со скоростью одного узла. Берт спрыгнул в воду с бушприта и поплыл. И вот странная превратность судьбы! Мы проделали более двух тысяч миль по океану и не видали акул. А тут через пять минут после того, как Берт взобрался на судно, черный плавник акулы резал воду, кружась около «Снарка».

Что-то с этой акулой было не так. Ее появление смутило меня. С какой стати она очутилась посреди пустынного океана? Чем больше я об этом думал, тем это становилось непонятнее. Но через два часа мы заметили землю – и тайна объяснилась. Акула явилась к нам от берега, а не из необитаемых глубин океана. Она была вестником земли.