– Ну, а эта "тридцать шестая" о чем?

 – Тридцать шестая? Так, ничего сверхъестественного… "Бегство – лучший выход в безнадежной ситуации"!

 – Точно! – обрадовался Сергей. – Что я и сделал!

 – Ладно, не отвлекайся! Ты же хотел что-то сказать о приезде Хабелова, так? – напомнил Рыков.

 – Ну, да, я говорю – после всех этих переговоров он позвонил нашему губернатору, Смирнову! А я потом залез в их комп, который в приемной – там же на сайте администрации "мейл" указан! – ну и нашел у секретарши в ежедневнике запись, что в следующий четверг на 9 утра у них встреча запланирована …

 – А где - не указано? – нетерпеливо перебил его Рыков.

 – На Гнилой Горке! Там еще помечено: "подготовить обед на шесть персон"!

 – Отлично! – Рыков довольно потер руки. – Всё просто замечательно!

 – Что замечательно, Леонид Альбертович? Мне-то что дальше делать? – озабоченно спросил Ломов.

 – Пока ничего! Сиди и никуда не лазь! Ни по каким сайтам, блогам и прочей вашей трихомудрии! А где-нибудь в пятницу, к выходным, снова инфу закинешь, как в прошлый раз...

 – А что за инфу?

 – Не торопись, я сам подготовлю! У меня, между прочим, тоже компьютер имеется! Пусть, не такой навороченный, как у тебя, но для набора текста хватит с головой!...

 Взрыв на дороге поначалу не слишком напугал Кондрашова – за долгие годы работы он не раз натыкался на такие "сюрпризы", оставшиеся со времен войны. Поэтому, предложив бригадиру устроить рабочим незапланированный выходной, решил лишь попросить у губернатора сапёров. Но торопиться с просьбой не стал, отложив звонок на следующее утро. Однако то, что он услышал утром по одному из новостных каналов, пока жена готовила завтрак, полностью изменило все его планы, и он тут же позвонил губернатору.

 – Викторович, привет!

 – Кондрашов? Чего в такую рань названиваешь? Не мог подождать до начала работы? – недовольно отозвался Смирнов. – Чего там у тебя стряслось?

 – У меня? – переспросил Кондрашов. – Да у меня-то как раз ничего нового… Про взрыв ты ведь уже слышал?

 – Ну, слышал! Что, с саперами помочь нужно? Тоже, проблема!

 – Не проблема… – согласился Кондрашов. – Только я, пожалуй, дорогой пока заниматься не буду. В смысле, приостановлю работы! До прояснения, так сказать, ситуации…

 – Какой еще ситуации?! – разозлился губернатор. – Ты в курсе, что через неделю Хабелов сам сюда приезжает? Хочешь, чтобы он нам обоим холки намылил?!

 – Никому ничего он не намылит! – презрительно возразил Кондрашов. – Ты новости утром смотрел?

 – Да, видел я это всё еще вчера еще! Ну и что? С его-то связями и положением - отмажется! А через пару недель никто уже и не вспомнит об этих публикациях! Зато нам он припомнит всё, уж поверь моему опыту!

 – Нет, уважаемый Николай Викторович, видно ты всё же, не совсем в курсе… Сегодня в утренних новостях передали, что в Думе в отношении Хабелова было инициировано депутатское расследование – коммунисты с либералами постарались. И не только из-за  дачек в Щукино! Они и завод в Гнилой Горке, и вертолеты итальянские упоминали… Уже и запрос направили в "РосОборонПром", и даже предложили лишить его на период расследования депутатской неприкосновенности!

 – Ну, положим, неприкосновенности его никто не лишит! – уверенно заявил Смирнов. – У их фракции в Думе абсолютное большинство! Да и запрос этот… Думаю, никто на него реагировать не станет!

 – Думай, не думай – дело твоё! – равнодушно отозвался Кондрашов. – А я лучше пережду… Чего спешить? Вот, как ты говоришь, уляжется всё, тогда и продолжим! Бывай!

 Он положил трубку, а губернатор некоторое время еще постоял в растерянности, затем схватил мобильник и стал судорожно набирать Хабелова…

 На следующий день к вечеру Рыков уже принес флешку Сергею. Тот скинул ее на свой ноутбук, быстро пробежался по тексту написанной Рыковым заметки…

 – Так это же то, что я нарыл по Хабелову еще в первый раз!

 – Ну! – подтвердил Рыков, – А что тебя удивляет?

 – А чего ж мы ее сразу не запустили, вместе с предыдущими?… Эффект, наверное, был бы сильнее!

 – Может, и сильнее, – согласился Рыков, – только короче… По длительности короче! Тогда вся их фракция сразу кинулась бы на "защиту мундиров" – думаешь, у них там один такой "хабелов"? Заголосили бы о "происках Запада", да еще и с грядущими выборами увязали бы … А там, глядишь, и суть вопроса забылась бы! А мне нужно как раз наоборот – чтобы эту самую суть выпятить вперёд, подальше и поярче! Чтобы на него на улице пальцами указывали: "Глядите, тот самый Хабелов!"… Знаешь, есть такой тип зарядов – кумулятивные? Это когда первый заряд прожигает броню, а уже второй разрывается внутри и разносит всё в пыль! Вот так и эти заметки должны сработать – первая, считай, уже "прожгла", а вторая… Впрочем, подождём до пятницы!

 – А вот еще, Леонид Альбертович… Текст давать под ником "Ганс"?

 – Только! – строго заметил Рыков.

 – Да мне-то без разницы… – смутился Сергей. – Это что-то личное, да?

 – Личное… Потом как-нибудь расскажу…

 Больше вопросов Ломов не задавал, а в пятницу сразу после обеда написанная Рыковым заметка, практически, без изменений была размещена сразу в нескольких блогах известных оппозиционных политиков.

 "… Господин Хабелов, Интернет-журнал "Голоса"! Несколько слов, пожалуйста! Вы будете подавать иск?..."

 " …Телекомпания "7-я студия"! Господин Хабелов… или вас теперь следует называть Пузырёв? Что вы может сказать по поводу поднятой вокруг вас шумихи – это правда?..."

 "… Еженедельник "Власть и мы"! Как вы считаете – это связано с предстоящими выборами?..."

 Корреспонденты плотной толпой обступили появившегося в дверях Хабелова, назойливо просовывая сквозь заслонявших его охранников микрофоны, и ослепляя вспышками фотокамер. Прикрываясь тонкой черной папкой, он торопливо сбежал по ступенькам и направился к уже ожидавшему внизу лимузину. "Без комментариев! Без комментариев!" – повторял, следовавший позади помощник. "Что, Пузырь, сдулся?!" – раздался из толпы чей-то задорный молодой голос. Разъяренный Хабелов рванулся, было, на крик, но охранники тут же зажали его с двух сторон, быстро повели к машине и буквально втолкнули внутрь. В салоне было прохладно от работавшего кондиционера, а из динамиков весело неслось:

 "Пятница! Всё к чёрту катится! Иду ко дну-у-у!

  Пятница! Порой мне кажется – не дотяну-у-у!"

 Водитель в такт песне кивал головой и постукивал пальцами по рулю. Заметив, что хозяин уже занял место на заднем сиденье, обернулся и весело спросил:

 – Куда едем, Реваз Георгиевич?

 Вместо ответа Хабелов торопливо забормотал:

 – Что это, что?... Убери, убери, убери…

 И неожиданно, указывая пальцем на приемник, из которого по-прежнему звучала песня, разразился истеричным криком:

 – Да убери это, я сказал!!!

 Водитель испуганно выключил приемник. Сидевший впереди охранник, глядя прямо перед собой, хмуро бросил:

 – На "дальнюю"...

 "Дальней" именовалась одна из трех дач Хабелова, находившаяся вдали от Москвы, в небольшой деревушке на самом стыке Московской и Тверской областей. Никакими особыми природными богатствами, деревня похвастать не могла, кроме, разве что, раскинувшегося вплоть до Валдайского заповедника глухого нехоженого леса. Этим, очевидно, объяснялся и крайне низкий интерес к ней дачников, в последние годы скупивших все мало-мальски пригодные под застройку участки от одной столицы до другой, "северной". Такая малолюдность, впрочем, полностью устраивала Хабелова, предпочитавшего проводить время вдали от нескромных взглядов. Да и сама дача, выстроенная в стиле американского бунгало, низкая, с плоской покатой крышей, но обнесенная высоким забором из металлического профиля, тоже в немалой степени способствовала сохранению полной конфиденциальности происходившего на ней, поскольку снаружи абсолютно не просматривалась.