— Это прекрасно. Ну-с, бью челом за чай-сахар, я пошел.

— Через весь город в гостиницу, чтобы вскоре же обратно? И не выдумывайте! Я бы предоставил вам свой кабинет, но мое ложе будет вам явно коротко. Поэтому постелю здесь, на тахте, тут вам удобно будет...

Они по-военному быстро расположились на отдых.

Несмотря на усталость, сон не шел к Сысоеву. И откуда у этого проклятого диверсанта такая точная наводка на сейф «Флинка»? Ведь когда тот же Сережа срезал накануне железную шкатулку в шифровальном посту — бандит и не шелохнулся! А тут... Ладно, допустим невозможное, но единственно логичное: разболтал кто-то из военных моряков. Но что они могли разболтать?.. То, что топляком оказался именно «Флинк», знает всего несколько человек. А о сейфе — и того меньше. Так и то сказать: на прямой сговор с диверсантом никто из моряков не пойдет — это исключено! Значит, допустима только случайная болтовня. Так-какой же ей путь пройти надо! Да и вряд ли кто-то решится на диверсию только на основании такой «информации»! Не-ет, эта версия абсолютно неверна. Должна быть другая.

Каперанг Запорожец рассказал об утечке за рубеж морской информации — именно морской! — и о проводимой чекистами работе по установлению источника этой утечки. Предположительно, пока еще только логически, увязал ее с диверсией на «Флинке». Вот это серьезно, это — рабочая гипотеза!

Размышления чекиста прервал телефон. Звонок его показался тревожным, и Александр Алексеевич поспешил взять трубку.

— Квартира капитана Сысоева?.. Говорит дежурный врач госпиталя майор Кузнецов. Извините за поздний звонок, но наш пациент Сафонов...

— Что с ним? Ему хуже?

— Если бы так, я бы звонил не вам, а ведущему хирургу. Чудить начинает. Не спит и отказывается от медикаментов, пока я не позвоню вам и не передам сакраментальную фразу: «Обрати внимание на сходство портрета с моим новым знакомым-медиком». И это, представьте, все.

— Большего и не требуется, — улыбаясь, ответил Сысоев. — Огромное спасибо, доктор! Передайте ему, пожалуйста: «Понял, спасибо, молодец!»

Положив трубку, достал из папки портрет в медной окантовке, всмотрелся... Интересно. Надо же — такая случайность! А впрочем, почему бы ей не быть? И вообще, надо еще выяснить, есть ли действительно сходство...

Сходство оказалось несомненным. Поэтому, специально встретив Лиду на улице, Александр Алексеевич остановил ее совершенно уверенно:

— Простите,-пожалуйста, вы — Лида?

Она остановилась. Вскинув ресницы, посмотрела на незнакомца:

— Да. Но...

Сысоев улыбнулся:

— Припоминаете? Не трудитесь, мы не знакомы.

— Забавно. И что же, хотите познакомиться?

— Не хотел бы — не остановил.

— Вот как! А откуда вы знаете, как меня зовут?

— Охотно расскажу. Только... Может, присядем или куда-нибудь зайдем?..

Лида, чуть покачиваясь и крутя сумочку на длинном ремешке, критически посмотрела на незнакомца, потом указала на низкий парапет, отгораживающий тротуар от палисада:

— Только недолго...

Сысоев вежливо подстелил ей газету. Сели.

— Ну, чего же вы? Говорите.

— Да вот не знаю, с чего начать...

— А вы назовитесь для начала.

— Ах да!.. Сысоев, Александр Алексеевич Сысоев, капитан госбезопасности...

— Вот кто! Можете не продолжать!

Глаза Лиды мгновенно позеленели, лицо стало злым, она пружинисто вскочила на ноги. Сысоев жестом задержал ее:

— Что с вами? Я хочу только спросить...

— А я не хочу! — оборвала она. — Не желаю говорить с вами! Ясно? Все! — Круто повернулась и пошла.

Капитан даже не стал догонять ее, останавливать — видел, что бесполезно. Достал папиросы, закурил: «Н-да-а... Разговора не получилось... Чем-то вы не потрафили, капитан!»

На другой день утром он приехал к ней домой, заранее наметив тактику поведения. Неторопливо поднялся по лестнице, постучал.

Лида работала вечером и сейчас готовилась поехать в госпиталь, узнать, как там Сережа. Без расспросов открыла дверь. Холодно смерила взглядом, неприязненно усмехнулась:

— А вы, однако, назойливы. Впрочем... проходите. Или к вам прикажете?

— Нет, зачем же. К нам я мог просто вызвать, — простодушно ответил чекист, входя в комнату. — Здравствуйте.

Лида не ответила. Небрежно указала ему на стул у стола. Закурила. Бросила:

— Ну, допрашивайте. Вы же за этим пришли. Или за мной? Тогда пошли. Наручники не забыли?

— Зачем вы так?.. — укорил капитан. — Никакого допроса не мыслилось даже, просто хотелось поговорить...

— Разговора тоже не будет! — перебила она. — Допрашивать — ваше право. А мило беседовать с вами у меня ни малейшего желания нет. И не будет! Как и видеть вас. Учтите, кстати, это на будущее.

— Жаль. Очень жаль.

Помолчал, вздохнул и поднялся:

— Ну, что ж, насильно, как говорится, мил не будешь. Извините за беспокойство.

Пошел. Но, уже взявшись за ручку двери, обернулся:

— Можно все же один вопрос, сугубо личный? Почему вы так злы со мной? Ведь мы даже не знакомы.

Лида саркастически усмехнулась:

— Не понимаете? Ну, конечно, где же вам понять!

— Истинно не понимаю. Больше того: просто ошарашен.

— Бросьте. А то станете еще уверять, что ничего обо мне не знаете. Не надо, противно.

— Уверять не стану, но скажу, что это действительно так.

— Ну, знаете!.. — Лида с силой вдавила сигарету в пепельницу. — Как меня зовут, вам известно. Как я выгляжу, известно. Где живу, где работаю и даже в какую смену — все известно! А вот кто я, что я — не известно! Вы что, дурочкой меня считаете? Или сами дурачком прикидываетесь?

Сысоев прикрыл дверь и вернулся. Сказал отрезвляюще:

— Послушайте, Лида. Честного слова я вам не даю только потому, что нечестных у меня нет. Как каждый чекист, я могу чего-то не сказать, на что-то не ответить, о чем-то умолчать, но врать, обманывать — не в моих правилах. К чему я это говорю? Хотите верьте, хотите не верьте, но я действительно не знаю о вас решительно ничего.

Как каждая чуткая и умная женщина, Лида почувствовала, что говорит он искренне, и посмотрела на него уже с оттенком недоверчивого удивления или любопытства. Сысоев же продолжал:

— Я не разглашу служебной тайны, если скажу вам: да, я мог бы узнать не только ваше имя и адрес. У нас есть такие возможности. Но я просто не счел нужным это делать. Зачем? Я шел к вам с открытым забралом, ничуть не таясь, как вы сразу в этом убедились. Ведь на лбу у меня не написано и за язык меня никто не тянул сразу называться... Я шел к вам, не тая за пазухой ни камушка, намереваясь просто спросить... Поэтому мне и в голову не приходило наводить о вас какие-либо справки. И когда вы вдруг превратились в разъяренную тигрицу... Я даже испугался! Честно признаюсь.

Лида прикусила губу, живо представив себе их вчерашнее «знакомство». Злость ее остывала. Она даже оценила: другой бы на его месте — ого! А этот ничего, даже иронизирует над собой. Удивительно.

— Вот этого, Лида, я никак в толк не возьму — за что вы меня так?.. Почему?

Лида примирительно махнула рукой:

— Ладно, не будем об этом. Спрашивайте, что хотели. Отвечу. Вы же не чай пить пришли и не обиды свои выяснять.

— А что, чайку бы и впрямь неплохо, — заметил Сысоев. — Однако и на вопрос уже времени не осталось: мне пора. Может быть, вы согласитесь продолжить наш разговор? Хорошо бы сегодня.

Сысоев мог бы и не спешить сейчас, но — так надо! Надо, чтобы Лида вышла на разговор заранее готовой, а не вдруг согласившейся.

— Сегодня... Часа через два — устроит? У меня тоже дела. Куда мне явиться? — суховато спросила Лида.

— Зачем являться? Вам же сегодня еще на дежурство. Если позволите, я сюда вернусь...

Остановив на улице такси, Сысоев приехал на службу, доложил Рязанову ход дела, дал поручения помощникам. Затем отправился проведать Сергея. Близ госпиталя нагнал Лиду. «Так вот какие у нее дела. Ясно», — весело подумал капитан и сказал шоферу: