– …Паршивый болт! Педераст хренов! Торчишь, как хоботун у здоровенного быка, и ни с места! – Слышался звон металла о металл, потом новая серия ругани: – Куча ржавого дерьма! Тебе давно место в заднице!

С этими словами Мерфи начал выползать из-под кузова. На его измазанном разгоряченном лице успело смениться несколько выражений, как только он увидел Шаннон.

Крайнее раздражение перешло в растерянность, которая, в свою очередь, трансформировалась в смущенную улыбку.

– Не думал, что увижу вас здесь. – Он вытер лицо тыльной стороной ладони, размазав на нем грязь и взявшуюся откуда-то кровь. – Кажется, я позволил себе немного повыражаться?

– Я вполне знакома с большинством этих слов, – утешила его Шаннон. – Хотя у вас они звучали более музыкально. Что-то с вашей машиной?

– Не то слово! Только она не моя. Обещал племяннику поставить ее на ноги, то есть на колеса. Но она не очень поддается.

Шаннон оценивающе смерила взглядом этот металлический «лом».

– Будет чудом, если вам что-то удастся, – утешила она его.

– Почти уже сделал. Осталась коробка передач. Но потребуется больше времени, чем я думал вначале. А что касается внешнего вида, это уже не моя забота.

– Не буду мешать. Я принесла вашу куртку. Смотрите, вы поранились!

Она приблизилась к нему, коснулась его руки, на большом пальце которой кровоточила глубокая царапина.

– Это один из болтов. Никак не отворачивался.

– Тот самый, который торчит, как…

– Именно. – Шаннон позабавило, что его лицо стало еще краснее. – Ну ни в какую.

– Надо промыть рану, – озабоченно сказала она, снова касаясь его руки.

Мерфи вынул из заднего кармана брюк носовой платок, вытер кровь.

– Уж не ждал, что вы придете. Избегаете меня, да?

– Нет, с чего вы взяли? Просто как-то… Вот ваша куртка. Извините, что задержала.

Он кинул куртку на капот машины.

– Ничего страшного. У меня есть другая. – Прислонился к машине, вытащил сигареты. – Хорошо выглядите сегодня, Шаннон Бодин. И можете чувствовать себя спокойно, – он улыбнулся прежней озорной улыбкой, – пока я такой грязный. Я не снился вам больше?

– Не начинайте опять, Мерфи, прошу вас.

– Значит, снился. – Он закурил. – А мне вы снитесь все время. И наяву тоже. Я как на вулкане, честное слово. Наверное, успокоюсь, только если вы будете рядом со мной. В постели. Она дернула головой.

– Значит, вам предстоит жить на вулкане. Потому что такого никогда не случится.

Вместо ответа он почесал за ухом и улыбнулся ей.

– Видел вас как-то, – сказал он чуть погодя, – вы шли с Мегги по полю. Наладились отношения?

– Мы ходили в ее мастерскую. Я хотела посмотреть.

Он присвистнул.

– И она показала вам?

– Да. Мы выдули одну штуку. Пресс-папье.

– Мы? Вы притронулись к ее инструментам и остались живы? Или привязали ее сначала к креслу? Ощущая некоторую гордость, Шаннон сказала:

– Этого не потребовалось.

– Значит, вы просто волшебница! Ваши глаза… Вам невозможно отказать.

– Мои глаза тут ни при чем.

– Но они, я вижу, не такие печальные, как раньше. Вам стало немного легче у нас?

– Я не перестаю думать о моей матери. И об отце. Почему я так мало была с ними последние годы?

– Это в порядке вещей, Шаннон.

– Особенно после смерти отца, – грустно продолжила она, не слушая его. – Я должна была чаще видеться с матерью. А вместо этого оправдывала все работой, нехваткой времени. Уехала в другой город.

Она отвернулась, остановила взгляд на цветах, распустившихся там и тут под вешним небом.

– Потерять всех в один год, – глухо проговорила она. – Это страшно. И несправедливо.

– Никто из них, – услышала она голос Мерфи, – не хочет, чтобы вы слишком долго горевали.

Те, кто нас по-настоящему любит, предпочитают, чтобы их вспоминали с радостью.

Шаннон посмотрела на него через плечо.

– Почему мне так легко говорить с вами об этом? Так не должно быть. – Она полностью повернулась к нему, посмотрела прямо в лицо. – Я собиралась оставить вашу куртку где-нибудь на ограде в поле. Вы бы там ее обязательно нашли. Не хотела приходить.

Он резким движением кинул сигарету на землю, втоптал ногой.

– Вы хотели подумать. Я дал вам время. Иначе бы давно увидел вас.

– Это ничего не изменит, Мерфи. Хотя какая-то моя частица жалеет, что так получается. Потому что вы не совсем обычный человек. Но все бесполезно.

Она не знала, зачем это говорит – слова вырывались сами собой. Так уже с ней бывало при нем.

– Почему бы вам не подойти поближе, Шаннон, – услышала она в ответ, – и не поцеловать меня? А потом вы повторите всю вашу чепуху.

– Нет! – Но она не могла сдержать смех. – Ваше нахальство потрясает. Я лучше уйду.

– Зайдите и выпейте чаю! Я сейчас умоюсь. – Он протянул руку, но не дотронулся до нее. – А уж потом поцелую вас, как и обещал.

– Опять!

Радостный крик прервал их беседу. По дорожке к ним мчался Лайам.

– Целуй! – потребовал он, прижавшись к ноге Мерфи и подняв мордашку. Затем полез на руки.

– Не могу, старик, – вынужден был огорчить его Мерфи. – Видишь, какой я грязный? Твоя мама накажет меня, если я испачкаю тебе одежду.

– Может, я помогу? – спросила Шаннон, протягивая руки к ребенку.

Лайам не стал отказывать ей в своем расположении и тут же разрешил взять себя на руки. А в это время на аллее показался Роган.

– Только подходим к этому дому, – смеясь сказал он, – мой сын всегда пулей летит к хозяину. Почему бы это, не знаете? Как дела, Мерфи?

– Вот Шаннон заглянула выпить чашку чаю. А вы будете?

– Не откажемся. Правда, Лайам?

– Чай, – произнес тот и, обратясь к Шаннон, сказал повелительно: – Целуй! Что и было выполнено.

– Ему нужен не так чай, как сопровождающее его печенье, – пояснил Роган. – А я хотел вас повидать, Шаннон, и хорошо, что застал здесь.

– В самом деле?

Стараясь не показывать удивления, она прошла с Лайамом на руках в дом.

– Проходите на кухню, – напутствовал их Мерфи. – Я должен умыться.

Под нескончаемую болтовню Лайама они расселись. И Роган, к удивлению Шаннон – она никак не думала, что он снисходит до подобных вещей, – вскоре поднялся и занялся приготовлением чая.

– Я могу задать вам вопрос? – быстро спросила Шаннон, боясь, что передумает.

– Конечно.

– Что делает здесь человек, подобный вам? Он улыбнулся, и она поняла, что улыбка одно из главных, если не самое главное его оружие.

– Где нет в пределах видимости, – продолжил он ее фразу, – шикарного офиса, театра, а также ресторана с французской кухней? Вы это имели в виду?

– Почти. Здесь все прекрасно вокруг, но я все время жду, когда появится титр «конец фильма», погаснет экран и я пойму, что находилась в кинотеатре.

Роган открыл одну из коробок, снятых с полки, и угостил печеньем Лайама, заставив его таким образом замолчать, потом сказал:

– Я не рассматриваю эту часть земного шара в таком романтическом ореоле, как вы, Шаннон. Первое время вообще проклинал каждую милю этих грязных дорог. И дождь, казалось мне, никогда здесь не прекращается, и от Дублина довольно далеко. Позвольте, я заберу у вас мальчика. Он обсыпал вас крошками.

– Не страшно. – Шаннон еще крепче прижала ребенка к себе. – Так почему вы обосновались здесь?

– У нас два дома – тут и в Дублине. Еще до встречи с Мегги я собирался открыть на западе страны филиал нашей галереи. Потом встретил Мегги, мне понравились ее работы, заключил с ней контракт, заставил выйти за меня замуж. И вот теперь здесь появился Лайам, а также филиал Всемирной галереи в Клере.

– Значит, исключительно деловые соображения?

– Они вторичны. Я бы мог руководить галереей из Дублина. Но у Мегги здесь корни. Она зачахнет, если ее вырвать отсюда.

Он встал, чтобы выключить чайник и продолжить приготовления к столу. Заваривая чай, он сказал:

– Мегги показала мне ваш набросок, на котором изображен Лайам. Нужно быть очень неплохим рисовальщиком, чтобы такими скупыми средствами выразить то, что сумели выразить вы.