– Добрый день, Мэттью Рини!

– Бога ради, не останавливайся, Брианна! – взмолилась Мегги, тоже поприветствовав его взмахом руки. – Он готов болтать до вечера!

– Я и не собираюсь, Мегги. Шаннон нужен отдых, а не деревенские сплетни. Хотя мне интересно было бы узнать, собирается ли его сестра Колин за этого английского торговца.

– Могу удовлетворить твое любопытство, Бри. – Мегги наклонилась к ней, положила руки на спинку переднего сиденья. – Прекрасный торговец обеспечил ее товаром, за который она будет расплачиваться ровно девять месяцев. И потом тоже.

– Колин беременна? Не может быть!

– Еще как! И теперь ее отец вцепился обеими руками в горло этому бритту и не отпускает. Эти сведения сообщил мне сам Мерфи, когда я встретила его в пабе два дня назад.

Вопреки своему желанию Шаннон почувствовала, что заинтересовалась этой банальной историей.

– Его принуждают жениться? – вступила она в разговор.

– Ну, «принуждают» – слишком сильное слово, – со смешком ответила Мегги. – Лучше сказать – «советуют», «рекомендуют». Предоставляют выбор: супружеские узы или разбитая физиономия.

– Немного по старинке, вы не находите? – фыркнула Шаннон. – Разве в том, что произошло, женщина виновата меньше, чем мужчина?

– Все кончится хорошо, – успокоила ее Мегги. – Он будет любить ее, она – его, и оба дадут клятву быть верными до гроба и все такое.

– А потом нарожают штук шесть детей и разведутся, – заметила Шаннон не без горечи.

– Что ж, все люди ходят под богом. – Мегги снова откинулась на заднее сиденье. – А мы, ирландцы, в этом отличаемся особым умением.

«Шутит она или это правда так? – подумала Шаннон. – Кто их знает и поймет в этой стране, где нет настоящего контроля за деторождением, где процветают террористическая организация ИРА (Ирландская революционная армия – радикальная группа сторонников воссоединения Ирландии.), алкоголизм и брачные отношения, которые нельзя прервать, не поссорившись насмерть с церковью».

Слава богу, она здесь всего-навсего гостья. Турист. Приехала – и уехала.

Сердце у нее екнуло: машина въехала в узкий туннель, стенами которого был густой кустарник, чьи ветви хлестали временами по дверцам автомобиля. Изредка в этих стенах появлялись просветы, и тогда можно было увидеть стоящий сбоку небольшой коттедж или сарай.

Шаннон старалась не думать, что может случиться, если навстречу выскочит из-за поворота другая машина.

Но вот очередной зигзаг, и перед нею открылся огромный мир!

Она наклонилась вперед и широко раскрытыми от восхищения глазами вбирала в себя изумительную картину.

Долина, представшая ее взору, была словно нарисована художником с фантастическим воображением, потому что в действительности такого быть не могло. Она никогда ничего подобного не видела.

Перед ней разворачивалась – волна за волной – мягко всхолмленная зеленая земля, пересеченная там и сям ровными стенками из камня, отмеченная кое-где темными пятнами пашни или, наоборот, пестрыми коврами диких цветов.

На самых ровных местах стояли дома и хозяйственные постройки, вблизи них весело развевалось по ветру разноцветное белье, тесными кучками паслись коровы и овцы.

И как бы посреди этого светлого мирного пейзажа темнели развалины замка – рухнувшие стены, разбросанные камни. Ворвавшееся сюда прошлое.

А над всем этим великолепием опрокинулся голубой купол неба – такой живой и напряженный, что создавалось ощущение, будто он пульсирует.

Впервые за много дней Шаннон забыла про свою печаль, исчезло постоянное беспокойство, чувство вины. С невольной улыбкой она во все глаза смотрела вокруг, и странное чувство, что все это уже однажды видела, охватило ее и прочно поселилось в сердце.

– Красиво, правда? – проговорила Брианна и поехала медленней

– Ох, – тихо произнесла Шаннон. – По-моему, я в жизни не видела ничего прекрасней. Могу понять, отчего мама так полюбила эти места.

При упоминании о матери, вырвавшемся совершенно непроизвольно, к ней вернулось прежнее ощущение печали, и она отвела взгляд от манящих далей.

Но и новый вид, который она вскоре увидела совсем близко, был не менее приятен глазу. «Терновый» коттедж гостеприимно приветствовал ее сверкающими стеклами окон, сверкающими стенами с яркими вкраплениями слюды. Радостно встретил ее и пышный сад, готовый вот-вот расцвести еще ослепительней.

Приветственно залаяла большая собака, когда Брианна остановила машину рядом с одиноко стоящим нарядным «Мерседесом» с открывающимся верхом.

– Это наш милый Конкобар, – объяснила она Шаннон, – он большой, но совершенно безобидный. Не боитесь собак?

– Обычно нет, – ответила Шаннон, с опаской поглядывая на подбежавшего к машине пса.

– Сядь, пожалуйста, – попросила его Брианна, выйдя из машины, – и покажи, что ты воспитанная собака.

Конкобар послушно исполнил просьбу: уселся на землю, и только его хвост совершал размашистые движения, показывая, как рад его владелец и хозяйке, и тому, что светит солнце и зеленеет трава.

Повинуясь Брианне, он даже подал лапу, которую Шаннон с некоторой опаской пожала, но затем, осмелев, погладила его крупную голову.

– Хороший. Ты ведь хороший, да? – вкрадчиво спросила она, и пес вполне с этим согласился.

А в это время Брианна и Мегги выгружали из машины ее багаж.

– О, не надо! Я сама!

Но Брианна уже несла к дому обе дорожные сумки. У самых дверей она обернулась и произнесла с улыбкой:

– Добро пожаловать в «Терновник», Шаннон. Надеюсь, вам будет у нас удобно и легко.

Словно в подтверждение ее слов дверь с треском распахнулась, и на пороге появился черноволосый мальчуган, бойко спешащий на коротких, но быстрых ножках. В обоих кулачках он сжимал кусочки печенья и еще каких-то сладостей, часть которых уже успела усыпать его путь.

– Назад, дьяволенок! – послышался мужской голос. – Что я тебе говорю, Лайам? Хочешь, чтобы твоя матушка сняла с меня скальп за то, что я плохо смотрю за тобой?

Все эти слова говорил мужчина, у которого был весьма утомленный вид, а на руках – совсем крошечный ребенок.

Лицо мальчика просияло, когда он увидел Мегги.

– Мам!

– Да, это я. – Мегги ловко подхватила его одной рукой, другой вытерла ему измазанный сладостями рот. – Посмотри на себя, Лайам Суини. Ни одного чистого места на лице! И кто ж это, интересно, сообразил дать тебе бисквит до завтрака?

Мальчик хитровато посмотрел на нее и вместо ответа потребовал:

– Целуй!

– Совсем как его отец. Воображает, что поцелуи могут решить все проблемы. – Она бросила уничтожающий взгляд на Грейсона. – Ну, что можете сказать в свое оправдание, мистер Теин?

– Виноват, но заслуживаю снисхождения, – отвечал тот. – Мерфи притащил и оставил на моем попечении эту бомбу замедленного действия, а потом начала плакать наша малышка, и я не знал, что делать. Бри, если зайдешь на кухню, не очень удивляйся тому, что там увидишь.

– Настолько ужасно?

– Уж поверь мне. А в гостиной… Мы там играли с Лайамом. Я куплю тебе новую вазу. Глаза у Брианны расширились.

– Неужели та, моя любимая? Не дав прямого ответа, Грейсон обратил все внимание на гостью.

– Извините, что не сразу познакомился с вами. Меня зовут Грей.

– Очень приятно. Я – Шаннон.

Ей пришлось податься в сторону, потому что Конкобар выхватил у нее прямо из-под ног упавший на пол кусок бисквита, а потом отпрянуть еще раз, когда Лайам протянул к ней руки и потребовал:

– Целуй!

– Ох, конечно. С удовольствием.

Она осторожно коснулась его измазанной щечки.

– Шоколадные чипсы? – неуверенно предположила Шаннон.

– Я готовила их вчера. Вы и до этого добрались? – с возмущением спросила Брианна.

– Надо же мне было как-то занять его, пока я возился с нашей малышкой, – виновато объяснил Грей. – Никогда не думал, что с двумя детьми настолько трудно. Не вдвое, а в десять раз труднее! Почему?

– Это загадка на все времена, дорогой, – ответила Брианна. – А теперь приди в себя и помоги Шаннон с ее вещами, ладно?