— А откуда вы это зналь?
— Откуда?.. Имел с этим «смершем» дело. В сорок первом году сказал, что нам с немцами не совладать — меня и зацапали: пораженческая пропаганда. Еле выкрутился. За что же меня из партии?.. Но, господин майор, вы мне задаете какие-то странные вопросы, и мне кажется, что вы мне не доверяете.
— Товеряю, вполне товеряю, господин майор.
— Капитан, — поправил Роман.
— Нет, вы уже майор. Получен приказ генераль Власов о присвоении вам звания майора. Завтра он будет объявлен всем.
Роман вскочил и пристукнул каблуками.
— Благодарю. Рад стараться, мой шеф!
— Вы свободны. Идите к своей девочке.
Шпбаево оказалось почти рядом с лагерем, деревня дворов шестьдесят, много изб сожжено, разрушено, но и уцелело немало. При входе в деревню остановил полицай, Роман предъявил аусвайс и спросил, где дом старосты. Полицай повертел аусвайс, заглянул в лицо Роману, сличил его с карточкой на документе и спросил:
— Из МТС?
— Из МТС.
— Воюете?
— Воюем.
— А зачем тебе староста?
— Да не он. Дочку его знаешь?
— Ирку? Кто ее не знает. Напрасно бьешь ноги, капитан.
— Это почему же? У меня с ней закручено до последней резьбы, так что вы тут осторожней, я вас, собак, знаю.
— Забрали ее для отправки в Германию.
— Дочь старосты в Германию? Вы что тут, одурели?
— Это ты у начальника полиции спроси. Он тут царь и бог.
— И ее уже отправили?
— Пока нет. Сидят пока все в школе.
— Хорошо несешь службу, — сказал Роман и зашагал заросшей бурьяном улицей. «Так вот почему Ирина перестала ходить на свидания, — думал он, — но это уже не страшно, однако надо попытаться ее как-то выручить, тут нужен напор на этого царя и бога деревенского масштаба. Ну что ж, возьмем его на бога».
Здание полиции охранялось двумя полицаями, проверили у Романа документы, один из них зашел в помещение и, тут же возвратясь, сказал:
— Можете заходить, господин капитан.
В приземистой горнице за длинным столом сидел моложавый с лошадиным лицом парень, накрест перепоясанный ремнями.
— Привет, — поздоровался Роман. — Имею честь представиться: капитан Козорог из части особого назначения, вот мое удостоверение. Вы начальник полиции?
— Я. С чем пожаловали, господин к-капитан? — спросил начальник, слегка заикаясь и нервически подмаргивая левым глазом.
— Мне стало известно, что вы взяли для отправки в Германию дочь старосты, так это?
— А тебе какое дело?
— Прошу не тыкать! И еще прошу немедленно освободить дочь старосты.
— И н-не подумаю. Собственно, почему это т-ты решил тут к-командовать? К-командую здесь я.
— И командуйте себе на здоровье. — Роман вытолкнул из-под стола табурет, сел.
— Дочь старосты, Ирина, моя невеста, понятно?
— Ну и что? В прошлом году в Германию забрали мою родную сестру — и никакой паники.
— Послушайте, как ваша фамилия?
— Для тебя достаточно, что я начальник полиции.
— Пусть будет так… — Роман еще раз оглянул комнату — никого больше, и вряд ли кого еще пропустят сюда дежурные полицаи — вынул пистолет. — Сейчас же распорядитесь отпустить мою невесту домой. Я фронтовик и шутить не люблю. Руки на стол!
— Вы за это будете отвечать, — перешел на «вы» начальник полиции, кладя руки на стол.
— Буду. Только не перед тобой. А вот тебе придется отвечать за то, что обижаешь людей, которые помогают немецким оккупационным властям.
— Ирка?.. — Лошадиная голова начальника полиции еще больше удлинилась. — Да откуда же мне было знать? А она не могла мне…
— Разве можно такому обалдую… Соображать надо. Разве тебе не достаточно, что она дочь старосты?
— Да, тут я действительно… И спрячь, пожалуйста, пушку. Случайно пальнешь — и тогда уже отсюда живым не уйдешь.
— А твоя пушка где? Руки вверх, встать. Выходи сюда, задом, задом. — Роман обыскал начальника полиции, вынул из правого кармана его штанов парабеллум, спрятал в свой карман. — А теперь садись на свое место. Дерьмо ты, а не начальник полиции. Тебе только с бабами и воевать. — Козорог свой пистолет заложил в кобуру, оставив ее на всякий случай открытой. — А теперь распорядитесь отпустить Ирину.
— Как же я могу распорядиться? Она в школе.
— Пойдем в школу. Только без дураков. Я-то успею наградить тебя кусочком свинца.
— Зачем мне это надо?.. Отдай пистолет.
— Потом отдам.
— Но ты же никому, господин капитан… Куры засмеют.
— Что правда, то правда — засмеют. Договорились. Пошли.
— Подожди. Ключа-то у меня нету. Ключ у Куцова, я должен его вызвать. Прикажу дежурному, пусть сбегает.
— Ладно. — Роман вынул из кобуры пистолет. — Иди, я за тобой. Только смотри, без глупостей. Я стреляю без промаха. Освободишь Ирину — получишь пистолет.
Вышли вместе. Солнце уже высоко поднялось, припекало. Поставив винтовку у сруба колодца, полицай пил воду из ведра.
— Жаркий будет денек, — сказал Роман начальнику полиции, будто бы он встретился с добрым приятелем.
— Он уже жаркий. Шадрин, ты как несешь службу? Что оружие бросил?.. Сейчас же разыщи Куцова, пусть бежит к школе с ключами, мы его ждем там.
Частично школа была разрушена бомбой, в уцелевшей половине окна зарешечены, настоящая тюрьма.
— Не боишься, что разбегутся? — спросил Роман.
— У меня такого еще не бывало. И куда им б-бежать?
— Как — куда? К партизанам.
— П-партизан еще надо найти, а у меня хлопцы…
— И много ты их сюда напихал?
— Напихаешь… Всего шестнадцать, а по плану надо двадцать. А т-теперь еще одну надо отпустить. Опять морочь голову. П-придется всякую мелочь подбирать.
— Смотри, не вздумай, когда я уйду, Ирину опять к плану присобачить. Тогда уже будешь иметь дело с майором Фишером, знаешь такого?
— Слышал. Извини, господин капитан, недоразумение вышло. А вот и Куцов мчится.
Роман на всякий случай положил руку на кобуру.
— Будем отправлять? — спросил, запыхавшись, Куцов.
— Ты что, дурак, и дочь старосты зацапал?
— Согласно списку, господин начальник. И все, что было в наличии.
— Заставь дурака богу молиться… Соображать хоть немного надо. Господин капитан, полюбопытствуйте, с ними тут все в порядке.
Роман повернул голову к двери и в тот же момент получил оглушительный удар в затылок.
— Бери его, партизан! — заорал начальник полиции, заламывая Роману руки.
В одно мгновение Козорог был обезоружен и поставлен к стенке.
— Ну что, сейчас тебя, не отходя от кассы, или еще по-дружески потолковать с тобой? — спросил начальник полиции, отчаянно подмаргивая левым глазом и помахивая пистолетом перед самым носом Романа.
Роман, кажется, на какое-то мгновение потерял сознание, но на ногах удержался и расслышал, что орал начальник полиции.
— Вы с ума сошли, какой я партизан? Я из лагеря МТС.
— Знаем, откуда ты. И еще посмотрим, чего тебя так интересует эта деваха. В кутузку его, мы из него жилы вымотаем.
И Романа, пиная коленями в зад, поволокли по коридору, втолкнули в обитую железом дверь, он упал на застланный прелой вонючей соломой пол. Вскочив на ноги, он застучал кулаками в захлопнувшуюся дверь.
— Мерзавцы, вы еще пожалеете! Майор Фишер знает, где я!
— Замолчи, партизанская сволочь, иначе майор Фишер только яму твою увидит.
Роман понял, что протестовать бесполезно, чего доброго еще и в самом деле пустят в расход. Нет, вряд ли. Этот подлец начальник полиции, видать, знает Фишера и до выяснения, пожалуй… Надо ждать, посмотрим, что дальше будет. В каморке, куда его впихнули, было совсем темно, окно заложено кирпичом, и лишь в самом верху была узкая щелка. Как поступит Фишер, узнав, что он, Роман, применил оружие? Ну, об этом начальник полиции вряд ли ему расскажет: какой же это к чертовой матери начальник полиции, которого можно так просто… И что Фишер?.. Он, Роман, только хотел, чтобы тут у него была девочка, а потому и вмешался в отправку ее в Германию.
