Осень щедро золотила парижские каштаны. У гранитного парапета Сены в выцветших потертых пиджаках стояли старики с потухшими глазами. Забросив удочку в мертвые темные воды реки, они часами ждали удачи. Самое удивительное: в этой насыщенной ядовитыми городскими стоками воде все еще попадались рыбешки. А бесплатный ужин для одинокого ослабевшего старика — это событие.

Перейдя мост, Плахин никого не увидел. Остановился в нерешительности. Машина, стоявшая в ста метрах от моста, тронулась, подъехала к Плахину. В открытом окне Плахин увидел знакомое лицо — с английским разведчиком Пайлом они встречались в Лондоне. Пайл открыл ему дверцу. Ехали недолго. Вновь пересекли мост, выехали на площадь Этуаль, оттуда, минуя Триумфальную арку, доехали до авеню маршала Фоша. Здесь, в одной из боковых улиц, застроенных богатыми виллами, окруженными зеленью, машина въехала в открывшиеся перед ней ворота, подползла к скрытому деревьями старомодному особняку. Мягко светились на втором этаже окна. В холле, украшенном охотничьими трофеями, приехавших встретил другой — тоже знакомый Плахину — разведчик, его кличка была Брилье. Широко осклабившись в фальшивой улыбке, он резко тряхнул руку шпиона. Пайл куда-то исчез. Брилье подвел Плахина к двери, они вошли в небольшую столовую с темными деревянными панелями и традиционными натюрмортами в тяжелых рамах. Плахин невольно задержал взор на голове убитого оленя, изображенного на одном из натюрмортов. Прикушен мертвый язык, тускло поблескивает невидящий глаз. Чудилась в нем нехорошая, злая усмешка. У окна столовой стоял третий лондонский знакомый Плахина — он знал его под кличкой Смадж. Смадж (из английской разведки) хорошо говорил по-русски.

Пока здоровались, появился Пайл. Втроем уселись за пустой стол. Смадж отпустил по адресу все еще озиравшегося Плахина несколько мелких любезностей. Затем начал что-то вроде резюме его деятельности.

— Материалы, присланные вами, в основном важны и интересны. Но ценность их не одинакова. Обзор оборонительного ракетного вооружения, составленный вами, интереса не представляет: эти ракеты уже устарели. Кроме того, за пределами вашей страны они известны. Весьма важны для нас сведения, содержащиеся в сфотографированных вами научно-технических материалах вашего комитета. Эту работу надо продолжать и расширять. Имейте в виду: мы рассчитываем получать от вас главным образом фотокопии документов — отчеты, доклады, программы, планы.

Сейчас, когда вы вышли уже на нормальный режим работы, следует подумать о постепенном расширении диапазона вашей деятельности. Съемку материалов научно-технического комитета надо продолжать. Но все же главный объект вашего внимания — вооруженные силы. Вам следует возобновить старые знакомства, особенно с теми, кто за эти годы продвинулся вперед на важные посты.

— Кое-что уже сделано, — самодовольно усмехнулся шпион.

— Что именно?

— Возобновил старые отношения с генералом Квашниным. Позвонил домой его жене — я ей когда-то обувь заграничную доставал. «Что это вы, — говорю, — Мария Семеновна, загордились? Как в большие начальницы вышли, так и знать никого не хотите? Зазнались?» И что бы вы думали? Пригласила с женой на чай. Принес я с собой две бутылочки коньяку, разумеется «Двин». Тут ошибки быть не могло — генерал это любит. И что же? Очень даже ему это понравилось. Просил заходить запросто.

— Что-нибудь интересное рассказал?

— Нет пока… Но я его растормошу. Проговорится…

— Очень хорошо. Но самое главное — попробуйте найти кого-нибудь из работников высшего партийного аппарата.

— Невозможно. Есть у меня один на примете, в обкоме нашем когда-то работал. Кремень! Придешь к нему — чаем угощает, о театре, музыке, книгах может говорить до утра. А вот о секретах партийных — ни звука.

— Да, мы знаем людей этого типа. Но вы продолжайте попытки. Может быть, и там удастся отыскать слабое звено. В институтах ракетной промышленности у вас кто-нибудь есть?

— Есть наметки… Но пока ничего определенного.

— После военного направления это для нас — самое важное.

Долго продолжался шпионский инструктаж. Наконец Смадж встал.

— На следующих встречах мы будем отрабатывать технику связи, — заключил он. — А сейчас вам надо кое с кем познакомиться.

Пайл вышел из комнаты, через минуту вернулся с двоими. Один — невысокий, упитанный, в мягком дорогом спортивном пиджаке, был явно лицом высокопоставленным, судя по тому, как держал себя с ним его спутник — высокий худой американец в военной форме и подполковничьих погонах.

— Познакомьтесь, господин Плахин, с нашими американскими друзьями, — произнес Смадж.

Невысокий буркнул что-то себе под нос, протягивая руку Плахину, так и не расслышавшему его имени. Худощавый назвался отчетливее: «Петерсон».

Уселись за стол, Смадж и невысокий напротив Плахина. Невысокий вынул сигарету, закурил от зажигалки, предупредительно поднесенной ему подполковником.

— Мы очень рады познакомиться с вами, мистер Плахин, — начал невысокий по-английски. Подполковник переводил на довольно хороший русский язык. — Мы знаем, что вы активно сотрудничаете с нашими британскими коллегами, и надеемся установить с вами прочный деловой контакт.

Плахин надулся. Его одутловатые щеки свисали на челюсти, словно тесто. Нос-сапожок полез еще выше, напоминая известный карикатурный персонаж.

— Ничего не имею против, — важно произнес шпион. — Я даже пытался в свое время установить контакт с вашими людьми в Москве. Но из этого ничего не получилось.

— Да, да, да, мы помним… Конечно. Письмо, переданное вами нашим людям у американского клуба в Москве, было настолько необычным, я бы сказал, невероятным, что мы просто не поверили…

Невысокий не сразу понял, что фактически назвал Плахина чудовищем, небывалым в советских условиях. Шпион сверкнул глазами, надул щеки, выпрямился на стуле.

— Мы поняли, разумеется, что это было прекрасное, благородное намерение, — поправил оплошность своего шефа Петерсон.

— И когда мы узнали, что вы так хорошо работаете с нашими британскими коллегами, мы поняли, насколько неразумна — в данном случае — была наша чрезмерная осторожность…

Мы просто не знали как следует вас, ваших прекрасных побуждений… — благодарно взглянул на своего помощника шеф. Видимо, он понимал — хотя и не говорил — по-русски.

Шпион важно молчал. Но ему не терпелось перейти к конкретным проблемам. «Сколько? — думал он про себя, глядя на туповатое лицо невысокого. — Сколько вы будете мне платить? В рублях? Долларах?» Невысокий, видимо, понял, что пора переходить к делу.

— Мы хотим предложить вам по окончании вашей работы в Москве американское гражданство, службу в военном учреждении — консультантом по русским вооруженным силам. Для вас будет установлен особый оклад — две тысячи долларов в месяц. За время вашего пребывания в Москве — тысячу долларов и тысячу рублей — новых, разумеется.

— А когда вы разрешите мне покинуть Москву?

— Вы, разумеется, понимаете, мистер Плахин, что мы хотим использовать все ваши возможности. Судя по всему, вам доверяют, вы вне подозрений, занимаете хороший пост. У вас есть все возможности для того, чтобы обеспечить нас нужными сведениями.

Англичане сидели молча. Вытянувшись, с постными лицами, вслушивались в происходивший перед ними торг. Им не хотелось, конечно, терять своего шпиона. Инструкции, которые были даны им руководством Сикрет интеллидженс сервис, сводились к следующему, согласиться на работу Плахина по «совместительству» — на американцев, но ни в коем случае не позволить им оттирать его от СИС. У англичан было немало возможностей напакостить американцам в случае, если те попытаются монополизировать «их человека».

Было ясно: продавшись однажды, шпион, подобно блуднице, готов продаваться несчетное число раз. Видя это, американцы перешли на второстепенные материи, явно откладывая обсуждение деталей до следующего раза, когда они смогут поговорить с Плахиным без британских свидетелей. Новые хозяева расспрашивали своего наемника, успел ли он посмотреть Париж, побывал ли в «Фоли бержер» и других полуприличных, а то и вовсе неприличных заведениях. Пошло звучали шуточки, нехороший смех. Вскоре разговор иссяк — ни одна из сторон, ни американская, ни английская, явно не хотела раскрывать подробностей своих отношений с дважды шпионом. Встали из-за стола. Лакей-аннамит вкатил в комнату на колесиках высокий столик, уставленный разнокалиберными бутылками с разномастными напитками. Коктейли не создали, однако, нужного настроения. Поэтому ужинали по-русски — за столом, пили коньяк, джин, виски, водку. Условившись о следующей встрече, англичане уехали, сухо поджав губы: подчиняемся насилию, но не одобряем.