— Ну, допустим, я принял бы предложение, а потом выяснилось бы, что картина стоит в десять раз больше. Да ты бы меня со свету сжила, — горячился Лесли. Услышав свой раздраженный голос, он покраснел и, дабы закончить этот неприличный спор, переставил картину на другое место. Радость обладания ею была омрачена. Ему стало неловко. Джин, вероятно, тоже. Она остановилась на пороге и, не поворачивая головы, сказала:
— Ладно, чего уж теперь. Дело сделано. Может, еще повезет.
— Поверьте мне, миссис Армиджер, — уверенно проговорил Джордж, — если Кранмер предложил за нее шестьсот, он точно знал, что заработает на ней гораздо больше. Он серьезный делец. Не отдавайте ее, пока не выслушаете мнение беспристрастного знатока.
Он подошел к Лесли, чтобы взглянуть на картину еще раз. Его внимание привлекло странное украшение на груди женщины. Что-то похожее на крупную овальную брошь с рельефным орнаментом. Она оттеняла бледность длинных рук, покрытых сеточкой трещин.
— У вас есть какие-то догадки, не так ли? — с любопытством спросил Джордж.
— В общем-то есть, хотя я в ней не уверен. Слишком уж она смелая. Я предпочел бы не говорить о ней, не заручившись мнением более знающего специалиста. — Лесли завернул доску в старую тряпку и водворил ее в угол. — Извините, она занимала все мои мысли, мне было трудно думать о чем-то другом, но я уверен, что вы пришли сюда не затем, чтобы говорить о картине. Что-нибудь насчет Китти? — При мысли о ней Лесли посерьезнел, его собственные радости и беды отступили в тень.
— Да, — подтвердил Джордж. — Вчера утром вы нанесли ей визит, так?
— Да, как только смог выбраться из магазина. Я даже и не знал, что ее арестовали, пока не пошел на работу. Но в чем же дело? Ведь все было в полном порядке, разве не так?
— О, разумеется. Просто мне стало любопытно, может быть, с вами она откровенничала охотнее, чем с нами. Она отказывается сообщить, что делала тем вечером, с одиннадцати до двенадцати, и мы подозревали, что ее молчание объясняется нежеланием втягивать в это какого-то другого человека. По-моему, Китти поправит свои дела, если расскажет о событиях того вечера все без утайки.
— Это вопрос ее виновности или невиновности?
— Именно так.
— Что ж, — сказал Лесли после короткого раздумья, — вам я верю. Но если вас интересует, говорила ли она мне вчера утром что-нибудь такое, чего не рассказала вам днем, то отвечаю, что нет, не говорила. Ни слова о моем отце или том вечере. Мы это не обсуждали. Она только сказала, что не убивала его, а я заявил, что ни секунды не сомневался в этом. Полагаю, это веская причина, чтобы начать сотрудничать с вами.
— Да, если вы действительно в это верите. Как долго вы были у нее? Полчаса или около того? Если вы не разговаривали, что же вы тогда делали?
— Большую часть времени, — проговорил Лесли, и краска гнева вдруг залила его миловидное лицо, — Китти плакала, а я пытался ее утешить. — Гневался он недолго, вспышка негодования быстро угасла. — Ничего душераздирающего, просто ей нужно было выплакаться. Она ничего мне не говорила об этом загадочном часе. Полагаю, вам известно, что вы не единственный, кто спрашивал меня об этом? Вчера ко мне приходил ваш сын.
— Я этого не знал, но не удивляюсь. — Доминик не сказал отцу о походе к Лесли и о своих поисках в этом направлении. Похоже, он ничего и не раскопал. — У нас с ним деловое соглашение, — пояснил Джордж с тусклой улыбкой. — А задавал он вам вот какой вопрос. Если бы Китти оказалась в отчаянном положении и нуждалась в срочной помощи человека, который без колебаний помчался бы к ней на ночь глядя и спас от неприятностей, к кому бы она обратилась?
— Нет, это не его слова, но в общем и целом беседа сводилась именно к этому. В былые времена я мог сказать, что она обратилась бы ко мне. Мы близко дружили, росли вместе, она была мне как младшая сестренка, но мой отец все разрушил своим ужасным замыслом. А чего еще было ожидать? Китти странная, милая, забавная, искренняя, но при этом очень одинокая. Я души в ней не чаял. Думаю, она во мне тоже, пока отец все не испортил. Вчера я действительно спросил ее, почему она не звонит мне, когда ей плохо, а Китти сморозила какую-то чушь. Мол, у меня теперь нет телефона. Как будто это причина вычеркнуть меня из своей жизни. Вы что-то сказали?
— Нет, — Джордж покачал головой, — продолжайте. К кому она обратилась бы, если не к вам?
— Вообще-то парни вьются вокруг нее, как пчелы, куда бы она ни пошла, но я не могу себе представить, чтобы она обратилась к кому-то из них. Думаю, это был бы человек постарше. Тетка, например, та, что ее растила, да вот только она умерла около года назад. Ее управляющий, милый старикан, она знает его всю жизнь, или Рей Шелли, неофициально он ее дядя, они всегда прекрасно ладили друг с другом, особенно после того, как он попытался заступиться за меня, когда разразился этот скандал. Пожалуй, это все. Ну, что, невелика от меня помощь?
— Возможно, не так уж и мала.
— Не поймите меня превратно. Я хочу помочь Китти, а не вам. Не обижайтесь, я знаю: вы исполняете свой долг. Но я не полицейский, я всего лишь друг Китти.
— Ладно, — сказал Джордж, примиряясь с тем, что его исключили из числа людей, — это понятно. Между прочим, надеюсь, мой сын ясно дал понять, к какой категории он относится? — По мелькнувшей в глазах Лесли улыбке он понял, что Доминик заслужил теплый прием в этом доме.
На пороге Джордж обернулся и добавил:
— Да, вот еще что. Наверное, вам приятно будет узнать, что мы все-таки нашли человека, подтвердившего ваши показания. Оказывается, в конце улицы живет один углекоп, работающий в ночную смену в Уоррене. Он вылезал из шахтерского автобуса на углу, когда вы свернули на эту улицу. Теперь мы довольно точно знаем время. Без четверти одиннадцать плюс-минус две минуты. Вот так.
— Понимаю, — медленно проговорил Лесли. — Что ж, спасибо за добрую весть. Пару дней назад она обрадовала бы меня гораздо больше. Как вы говорите, теперь это уже не имеет большого значения.
— Мы только вчера вечером вспомнили про шахтерский автобус. Будь иначе, я бы вам раньше сказал. Ну, удачи вам с вашей «Радостной женщиной». Как вы ее повезете? На автобусе как-то неловко. Я мог бы предложить вам фургон, если есть нужда.
— Очень вам благодарен, мы берем фургончик Барни Уилсона, когда он не пользуется им. Он дал мне запасной ключ, чтобы я мог брать машину, когда нужно. Он держит его в гараже департамента, что на автостраде, поскольку дома гаража нет.
— Вы надежный парень, — похвалил его Джордж, выходя на лестницу. — Многие не побоялись бы доверить вам и своих жен.
Он медленно ехал домой и думал: что ж, эта встреча кое-что дала, хотя остались кое-какие досадные мелочи. Например, «Радостная женщина», это захудалое творение низменного происхождения и затрапезного вида, за которое проницательный торговец готов был выложить целых шестьсот фунтов. Есть ли связь между картиной и смертью Армиджера? Она не укладывалась в версию, которую Джордж начал обдумывать после вчерашнего визита к Китти, но, если картина окажется ценной, может статься, что связь есть. Во всяком случае, такую возможность следует рассмотреть, и повнимательнее.
Впрочем, если убийство совершено из-за денег, то уж, конечно, речь идет не о нескольких тысячах, которых, возможно, и стоит это в высшей степени значительное произведение искусства. Речь может идти только обо всех деньгах Армиджера, тех самых, которые, как наивно полагал Лесли, рано или поздно должны были достаться ему. Четверть миллиона или около того. Неужели он действительно смирился с мыслью, что придется обходиться без них? Даже если он не мог поправить свои дела и был внутренне готов жить в столь непривычной ему бедности, разве нельзя допустить, что он согласился бы пойти сколь угодно далеко, поняв, что судьба предоставляет ему сказочную возможность вернуть себе богатство?
Нет, об этом можно забыть. В тот вечер Лесли ушел из «Веселой буфетчицы» безо всяких дурных намерений. Он хотел прогуляться до дома пешком. Что ж, так он и поступил. Это подтверждается вполне убедительными показаниями углекопа. Он не стал бы околачиваться у пивной и, случайно увидев паническое бегство Китти, возвращаться в павильон, чтобы завершить начатое ею дело. Это исключено. К тому времени Лесли уже был в Комербурне — в миле с четвертью от места преступления. Если убийца он, значит, возвращение в павильон было намеренным, но намерение это зародилось внезапно. Может быть, он услышал крик Китти и поспешил на помощь?
