Черед жизни В деревне щелкнул кнут пастуший, И гурт выходит на заре, Ничто молчанья не нарушит, — Какая осень на дворе! Опавший прах слежался в куче. Оборонил и клен листы. Смотрю в долину с этой кручи, — Полна окрестность красоты. А в синеве застыли нити, Осенней паутины лёт, Не нужно никаких событий, Пусть мерно жизнь идет в черед. 25 августа 1965 г. Дума ночью Над долиною день отгорел, И над полем великая дрема. Переделано множество дел, И за ригой в ометах солома. В эту ночь лишь на звезды смотреть, Нету им ни конца и ни краю, К ним мечтою моей полететь, Словно милую я вспоминаю. А такая была у меня, На нее я смотрел, веселился, Только дожил потом до тяжелого дня И навеки я с ней распростился. Она стала, должно быть, звездой, От нее и сиянье сверкает. Пролетел над межой козодой, И заря предвечерняя тает. Браслеты вечера Грозно каркнула ворона на сосне, Чья-то юность заскучала о весне. А уж сыплет лист метелица в долу. И туман свою клубком свивает мглу. Вся осиновая роща в янтарях, Будто медяками весь засыпан шлях. Моя дума одинока в этот час, На закате свет мерцающий погас. Если б в поле овсяное мне пройтись, Чтобы песнь осеннюю мне кинуть ввысь, Чтобы сердце говорило про любовь… Зря, что ль, помнится ее, как бархат, бровь?… 11 августа 1965 г. Одеяло Иду я знакомой тропинкою к дубу, Зима распахнула пушистую шубу, И дятел в чащобе стучит без умолку, Облазил доверху косматую елку, И заяц пугливые уши расставил, Живет глухомань без намеченных правил, И в ней никогда не смолкает молва, И ночь караулит вещунья-сова. Не правда ль, тепло у зимы одеяло? Поэту его иной раз не хватало. Гаданье Снежное поле. Мороз и метель, Небо затмила высокая ель. А под бугром деревенька во мгле. Лампа блеснула в соседнем селе. В избу девчата ввалились гурьбой, Облако пара впустив за собой. Ночь коротка, запоют петухи, Девки на песню не так уж плохи. Бабке на печке тужить о грехах, Девкам пропеть о своих женихах. Молодость – золото, сила земли! Глянь на гаданье: у всех короли. 24 ноября 1965 г. Лукоморье Обманчива моя строка, И в ней не высказать всех дум. Идет-гудет зеленый шум, И кипень неба высока. А что там видится вдали, В полденном небе над бугром? Летят с заморья журавли, В поречье им и кров и дом. О вестники моей весны И старости моей подспорье! Моя страна вам Лукоморье, И с вами дни проведены. И ваших кличей дальний зов, И реки выше берегов, И даль синеющих лесов, — Родная песнь души без слов. Крестьянский поэт Засветилась заря в это утро погожее, И трава вся в росе, в повители плетень, На селе только что показались прохожие, Тени длинные под ноги бросил им день. Заскрипел журавель, поднялася бадья, Из ведра просочилася влага, С криком галочья вдруг пролетела ватага, И туманы в разъемчивой мгле. Вдруг пастух продудел на селе. Стали тени от вётел короче, Не спеша наступил день рабочий, На току обмолот, стукотня, Приучилась к делам ребятня И отцам помогает умело. Как люблю я мужицкое дело И умелую в этом сноровку, Где солому сложить, где сторновку, Где лопатой провеять зерно. Сам я не был в деревне давно, Хоть слыву я крестьянским поэтом. Что мне к славе прибавить при этом? Мою славу ветра не сотрут, Я прославил усердье и труд. О родном и близком[116]
Пейзаж Раскричалися сорочьи дети, Росы свежи, утро в холодке. Рыбаки раскидывают сети, Кулики просвищут на реке. Две-три утки пронеслись сторонкой, Почему-то не охотник я — И заслушиваюсь песней звонкой, И хожу без всякого ружья. Не губить хочу я жизнь живую, А любить и радостно пылать. Оттого-то сторону родную Называю теплым словом – мать! вернуться Печатается по изданию: Радимов Павел. О родном и близком: Воспоминания. М.: Моск. рабочий, 1973. |
