— Вот, черт, батарею прорвало, — сказал расстроенный хозяин квартиры.
— Отопление?
— Что же еще?
— Вызывай аварийную, — посоветовала Татьяна Станиславовна.
— Что толку, их до утра не дождешься. За это время всех соседей затопит.
— Но надо что-то делать.
— Есть у меня один знакомый слесарь из домоуправления, где-то был записан его домашний телефончик.
Колесников полистал свою записную книжку, остановился на нужной странице и потянулся к аппарату.
— Вадик, это ты? — проговорил он в микрофон. — Слава Богу, что ты дома. Срочно требуется твое вмешательство. Через пять минут? Хорошо, жду.
Слесарь явился даже немного раньше. Он оставил в квартире сумку с инструментами и сбегал в подвал, где перекрыл воду на отопление по их стояку, затем взялся колдовать над батареей.
Виктор Тимофеевич и Татьяна не мешали ему. Наконец он появился в комнате, утирая рукавом с лица испарину.
— Временно я устранил причину, потом можно будет заварить батарею, — доложил он хозяину о результатах работы.
— А твоего временного ремонта надолго хватит? — поинтересовался Колесников.
— В принципе до конца отопительного сезона хватит, а к лету подыщу чугунную и заменим, а то эти плоские батареи ненадежные.
— Спасибо, Вадик. — И хозяин сунул в карман его рабочей куртки заранее приготовленные деньги.
— Всегда рад помочь, Виктор Тимофеевич, — со смущением отозвался слесарь. — Как говорится, не стану мешать.
Он со знанием дела взглянул на Татьяну и намеревался уже уходить, но та его остановила.
— У меня тоже появилось желание поощрить добросовестного работника, — может, и мне когда пригодится знакомство со специалистом.
Она порылась в дамской сумочке и достала деньги, но ее сумма в три раза превышала сумму хозяина квартиры.
— Ого! — просиял слесарь. — Всегда рассчитывайте на мою помощь, — а это именно то, чего добивалась дальновидная Самойлова, которую Колесников не считал умной.
— В субботу утром я за тобой заеду, — собралась и она следом за Вадиком, а Колесников только рад был остаться наедине со своими мыслями. Многое предстояло обдумать, настроиться на убийство собственного сына.
С некоторым запозданием, но Тимофей Сидорович и Варвара Степановна Колесниковы тоже узнали про Груздева Василия.
— Нашелся внук, — обрадовался пожилой мужчина с белой от седины головой.
— Хоть на закате жизни не обошел господь нас своим вниманием, — согласилась с ним супруга.
— Может быть, слух неправдоподобный, мало ли что злые языки чешут? — высказал сомнение собеседник.
— Дыма без огня не бывает, — возразила женщина. — Я с Натальей не разговаривала, но ее соседка рассказывала, что приезжал наш непутевый и называл Василия сыночком.
— Горбатого могила исправит, — не очень лестно отозвался о Викторе Тимофеевиче его отец. — Я схожу, повинюсь перед внуком, да и Ниночку давно не видел.
— Прогонит он тебя взашей. Виктора-то не очень жаловал.
— Авось обойдется, а выгонит — не обижусь, заслужили.
— Подожди, я на всякий случай позвоню сыну в город.
Варвара Степановна несколько раз набирала номер по коду, пока не ответил абонент. Она задала вопрос про внука и долго слушала сына.
— Ну, что там?
— Злой, как собака, но Василий наш внук, тут нет никаких сомнений. Иди, дед, пригласи его к нам.
— Я сначала Наташу вызову, она девка добрая, подсобит.
Тимофей Сидорович столкнулся с Натальей Михайловной, которая возвращалась домой с работы, на центральной улице села.
— Добрый вечер! — приветствовала его женщина.
Они с дочерью роднились со старшим поколением Колесниковых и относились к ним с уважением.
— Доброго тебе здоровья, невестушка! — доброжелательно откликнулся бывший тесть. — Что же это ты всех моих внуков под свой кров собрала? — сказал он с шутливой интонацией в голосе.
— Так получилось.
Наталья Михайловна призналась, что Нина не является дочерью Виктора Тимофеевича, стало быть, и внучкой Тимофея Сидоровича.
— Так ему и надо, только для себя живет человек, — не осудил женщину Тимофей Сидорович. — Только вот что я скажу тебе, дочка: Ниночка как была внучкой нам, так ей и останется, и ты против ее не настраивай, не заслужили мы с Варварой Степановной.
До этого собеседница прятала глаза, но теперь посмотрела на Колесникова открыто.
— Не осуждаете меня?
— Что ты, в мыслях не было.
Взгляд женщины потеплел, в нем светилась благодарность к человеку, прожившему непорочную, трудовую жизнь.
— Моя дочка рассуждает также, как и вы, — порадовала она душу деда.
Какое-то расстояние они преодолели молча, но перед домом Колесников остановился.
— Ты иди одна, а я попозже. — И пояснил: — Страх одолел, коленки трясутся.
— Я же сказала, что Нина вас любит по-прежнему.
— А Василий? — напомнил он про Груздева. Наталья Михайловна пожала плечами и задумалась.
— Не знаю, как он к этому отнесется, но парень он добрый, — сказала она.
— Ты подготовь его, а затем меня позовешь. Только постарайся, дочка, объяснить ему, что мы с Варварой Степановной не звери какие-нибудь. А я перекурю на свежем воздухе.
Он прислонился к кабине грузовика. Василий часто ставил на ночь машину перед домом. Извлек из кармана «Приму» и чиркнул спичкой. Но не успел он и три-четыре раза затянуться, дверь в сенцах приоткрылась и выглянула внучка.
— Дед, чего на улице мерзнешь? Давай заходи.
Груздев встретил нового родственника приветливо, но глаза при этом у него оставались настороженными. Но первые же пятнадцать минут общения принесли желаемые результаты, парень интуитивно почувствовал, что Тимофей Сидорович пришел с открытым сердцем и с добрыми намерениями. А еще через полчаса он уже называл его дедом. Одна Наталья Михайловна продолжала тестю выкать, за что ее пристыдила вся троица.
Варвара Степановна суетилась на кухне, когда заметила в окно ватагу веселых родственников, направляющихся к их дому.
«Признал внучек», — пронеслось в голове женщины, и она с еще большим рвением зазвенела посудой, торопливо расставляя на столе тарелки.
Они просидели до поздней ночи, а под конец дед пригласил внука в субботу на охоту.
— Я еще ни разу в жизни не охотился, — признался внук. — Да и ружья у меня нет.
— А ружья нам и одного на двоих хватит. У меня ижевская двустволка двенадцатого калибра, надежная во всех отношениях. Теперь такую не купишь, — отметил он не без гордости.
— Можно попробовать, — согласился Груздев.
За короткий срок он прижился в Пономаревке: люди простые, деревенские, с начальством на работе сложились хорошие отношения, родственники отыскались, но главное — Нина и их взаимная любовь. Уезжать страшно не хотелось.
— Только выходить нужно пораньше, часов в шесть утра, — предупредил дед. — Пока до места доберемся.
— Можно на моей машине.
— У тебя есть машина? — не понял дед.
— Я имею в виду грузовик.
— А как к этому на работе отнесутся? — вставила Варвара Степановна.
Тема ее вовсе не касалась, но уж больно хотелось перекинуться с внуком словечком.
— Начальник автоколонны вот такой мужик, — вскинул Василий вверх большой палец правой руки.
— Договорились, а то дороги весной плохие, да и ноги становятся никудышными, — признался Колесников.
Пономаревка внесла в душу Груздева покой, он ощущал комфорт среди близких его сердцу людей.
«Если бы так могло продолжаться вечность», — думал он, возвращаясь от Колесниковых.
Самойлова, сидя в «мерседесе», заняла наблюдательный пункт на вершине холма, за которым когда-то любила уединяться Леночка Миронова и где она перед школьным балом мечтала о любви к ней Виктора Колесникова.
Лица людей у дома, за которым велось наблюдение, рассмотреть было невозможно, но сборы на охоту не ускользнули от Виктора Тимофеевича. Он передал сообщнице бинокль.
