Мы заходим в симпатичное кафе неподалеку.

  - Мне пришлось заказать заранее, чтобы не ждать, так что, извини, придется есть то, что я выбрал.

  - Все в порядке, - киваю я. Мне сейчас что ни дай, все прекрасно. Вчерашний бульончик ненадолго пригасил чувство голода. А вообще, кажется мне, это чувство будет моим спутником до конца дней. И как только люди на это добровольно соглашаются?

  Все не так уж и плохо. Я далеко не фанат гречки, но сегодня даже ее запах, всегда казавшийся отвратительным, вызывает аппетит. К тому же - полезно.

  Нам потребовалось минут пять, не больше, чтобы уничтожить недетскую порцию. Мне приходилось все время напоминать не только Вере, но и самой себе, что нужно кушать медленнее. Кот следил за нами обеими совершенно зачарованным взглядом.

  - На твоем лице я читаю светлую мысль, что нас легче убить, чем прокормить, - комментирую я его вид.

  - Не смешно!

  - У тебя чувство юмора атрофировалось. Ты сам-то ел?

  - Да. Поехали. - Не знаю, что именно его так задело, но задело, точно. Жаль, не скажет.

  До аэропорта добрались невероятно быстро, будто дорогу перед нашей машиной специально расчищали от пробок.

  - Твой загранпаспорт, - сухо сказал мне Кот и протянул документ. Я посмотрела на него с сомнением: мало того, что мы летим заграницу, хотя, в нашем положении, чем дальше, тем лучше, так еще и по поддельным документам!

  - Он - настоящий, - будто услышал мои мысли Тихомиров. Я только головой покачала: сомнения никуда не делись.

  - А разрешение на вывоз? - допустим, ему удалось как-то раздобыть мне паспорт за ночь, допустим даже, что он, на самом деле, настоящий. Но не приехал же он к Георгиеву за разрешением на вывоз ребенка за границу!

  - Зачем нам разрешение? Оба родителя здесь, так что все в порядке, - и мне протягивают Верочкино свидетельство. Точно такое же, как было, даже номер, кажется, не поменялся, только совершенно мистическим образом в графе 'отец' вместо Георгиев Андрей Филиппович стоит Тихомиров Константин Игоревич. У меня очередной шок. Но что я могу сказать, кроме слов благодарности?

  В здание аэропорта я захожу в таком озадаченном состоянии, что даже не нервничаю, когда пограничник внимательно рассматривает наши документы.

  - Я не была раньше в Римини, - сообщила, только, чтобы не молчать.

  - Съездим, - пообещал Кот, чуть подобрев. Видно, мысль о месте, куда мы едем, была ему приятна.

  - Разве мы уже не летим туда? - удивилась я, махнув на очередной указатель рейса.

  - Не совсем. Мы едем в Фермо. Тебе понравится.

  - Тоже не была, - отметила я.

  - А где была?

  - Рим, Венеция, Милан...

  - Ну, как же без Милана, - ехидно прокомментировал Кот. Я только пожала плечами.

  - Берлин, Париж, Египет (ну, как же без Египта), Индия, Пекин, кажется, все.

  - Испания?

  - Нет.

  - Ты же всегда мечтала поехать именно туда, - напомнил брюнет. Можно подумать, у меня склероз.

  - Я мечтала. Но платил Андрей Филиппович, он же и маршрут выбирал. Я как-то попыталась заикнуться, что именно хочу, но меня быстро поставили на место, - без сожаления рассказываю я. Это - нормально. Кто платит, тот и заказывает музыку.

  - Почему ты не позвонила ему?

  - Наверное, потому, что у него не возникло желания нас выкупать... - Кот согласно кивнул. - Ты знаешь? - удивилась я. Все-таки, муж должен был как-то завуалировать этот момент.

  - Догадался. Сначала он очень громко собирал деньги. Обычно от всех скрывают, что близких украли, чтобы не злить похитителей, а он, будто специально, распространял новость. Потом не собрал нужную сумму и обратился в милицию.

  - Молодец! Впрочем, таким случаем грех не воспользоваться.

  - Может, правда, не смог собрать.

  - Ему только и надо было снять средства со счета.

  - Ты ожидала, что так все закончится?

  - Было предположение. Но я и подумать не могла, что он поставит под удар Веру. Папе звонил?

  - Да, не беспокойся. Я сказал, что теперь вы будете со мной, и вам ничто не угрожает.

  - Спасибо, Котик. Я, конечно, свинья порядочная, мне нельзя было тебя напрягать, но... я постараюсь что-то сделать для тебя. Очень постараюсь.

  - Запомню, - с угрозой ответил наш сопровождающий.

  Вера ничуть не мешала нашей беседе - она летела во второй раз в жизни, муж придерживался мнения, что ей еще рано путешествовать, и все вокруг было интересно. А уж когда заняли свои места, ее уже невозможно было оторвать от иллюминатора. Мы с Котом оказались на соседних креслах, и меня это совсем не радовало, мне было бы проще, если бы между нами сохранялось максимально возможное расстояние.

  - Что это? - провел Кот по моей руке. Под рукавом рубашки просматривался браслет. Я нехотя подняла рукав, чтобы его было видно.

  - Мой? - с удивлением спрашивает мужчина, не скрывая удовлетворения. Нет, не твой, я себе покупаю мужские украшения. Сто лет назад мне понравились тонкие полоски кожи, украшенные мелкими золотыми колечками, которые он сам приобрел для себя. Тут же браслет переместился на мою руку. С тех пор я его ни разу не снимала, только, когда в душ ходила. Стараюсь не демонстрировать, но и не расстаюсь с ним. Это - талисман, это - память, это - знак того, что я до сих пор связана с его бывшим владельцем.

  Наверное, давно пора было его снять и сложить в дальний ящик, но я не смогла.

  - Да, - неласково говорит Тихомиров в трубку. Странно, я не слышала сигнала вызова. Стюардесса посмотрела на него с легкой укоризной, но была проигнорирована, в конце концов, самолет еще и не думает начинать движение. - Нет, я не смогу сегодня... Я улетел... Да, появились срочные дела... Надолго... Не знаю... Не надо, мне и так грустно не будет, не волнуйся... Спасибо.

  Я с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не спросить: 'кто это?'. И он ждет, очень хочет, чтобы я спросила. Ни за что! Я откидываюсь на спинку кресла и делаю вид, что собираюсь спать. Очень умно, да? Сидя рядом с человеком, который мне дорог больше всех на свете (за исключением дочери), я делаю вид, что сплю. Зато, так гораздо проще бороться с желанием прижаться к нему.

  Я вздрогнул, услышав телефонный звонок, в очередной раз с отчаянием осознав, что это - не один из тех, чей голос я хотел бы услышать сейчас. Сбрасываю вызов - не хватало только, чтобы позвонили по делу, а мой телефон был занят. Сейчас меня не интересует работа, друзья, женщины или родственники.