— Да, елки-палки! Ты же русская баба!? Где твоя гордость?! Где твое чувство свободы?! — запричитала Влада. — Конечно, ты любишь его со всей серьезностью, полностью отдавая себя, но про себя забывать, не стоит!

— Спасибо вам, девчонки. Вы всякий раз спасаете меня. Спасибо.

— Да ладно, обращайся. — улыбнувшись ответила Вика, дальше пришел официант, и девчонки принялись за еду.

Уже ближе к вечеру, когда начало смеркаться, девчонки решили расходиться по домам. Звонки от Сергея Мали с гордостью сбрасывала, а потом и вовсе перестала на них отвечать, выключив телефон. Девчонки расценили этот поступок Мали, как свою маленькую победу, ведь девушка сделала целый шаг навстречу свободе, навстречу счастливому будущему.

— Пока, Влада! Пока, Мали! — крикнула Вика и помахала рукой. Развернувшись, она побрела к своему дому. На улице было прохладно, но даже такая теплая погода была в этой местности аномалией. Обычно, в ноябре улицы были загромождены высокими сугробами, а в этом году нет. Странно. Быть может, это было из-за глобального потепления, основанного на парниковом эффекте, из-за увеличения углекислого газа в атмосфере, в связи с огромными выбросами отходов вредных веществ от различных предприятий, или же из-за нарушения равновесия.

Неожиданно у Вики зазвонил телефон. Сначала она подумала, что ей звонят девчонки, но когда она увидела номер Данилы, сердце пропустило удар. Дрожащими пальцами она нажала на принятие вызова и приложила телефон к уху.

— Да?! — Вика попыталась сделать голос как можно увереннее и безразличней, но как-то у нее это плохо выходило.

— Вика?! — тихо произнес Данила. — Мне плохо. Можешь приехать ко мне?

— Да. — так же тихо ответила девушка. — Куда?

— Я на крыше своего дома. Помнишь адрес?

— Да.

Внезапно Вике стало страшно. Данила… на крыше? Ему плохо?… Сорвавшись с места, Вика за считанные минуты оказалась возле нужного подъезда. Ей казалось, что прошлого очень много времени. Час. Два. Вечность. Задрав голову, она увидела темную фигуру, что стояла почти на самом краю крыши, и поспешила добраться до Данилы как можно быстрее.

Дверь в подъезд и дверь на крышу были открыты, поэтому Вике не пришлось мудрить и чего-то выдумывать. Она просто хотела как можно скорее увидеть Данилу.

— Данила?.. — потеряно позвала она парня. И Данила откликнулся. Он развернулся лицом к Вике, и его лицо исказила мучительная гримаса.

— Спасибо, что пришла. — сказал он и вновь отвернулся. Он стоял в распахнутой куртке. Руки его были в карманах потертых джинс. И, слава Богу, никакого алкоголя рядом с ним не виделось. Поборов свое волнение, Вика подошла к нему и остановилась рядом, прослеживая за его взглядом.

— Что с тобой происходит? Это из-за твоей бывшей? Это тебя так сильно задело? — в словах девушки прослеживалась грусть и даже ревность, но эти слова просто исчезали, растворялись в воздухе, и не взимали никакого эффекта.

— Задело ли это меня так сильно? Знаешь, мне кажется, я перегорел. Потерял кусочек жизни. Многие думают, что человек умирает лишь раз. Нет. Человек умирает постоянно. И с каждым горем, с каждой печалью, в человеке остается все меньше и меньше жизни, и когда он тратит свой последний кусочек, он навсегда закрывает глаза и возносится на небеса. — слова Данилы заставили Вику посмотреть на него другими глазами. Внимательно его выслушав, она коротко улыбнулась.

— Хочешь сказать, что все мы в данный момент и постоянно умираем? — спросила она, выразительно подняв брови. Данила колкость не заметил и со всей уверенностью ответил:

— Да.

— Что тогда остается? — спросила Вика, вглядываясь в профиль человека, к которому испытывала самые нежные чувства. — Надеяться на свое не просветное будущее? Я не хочу всю жизнь умирать, потому что жить и умирать — это две крайности одной и той же сущности. А я просто физически не могу находиться одновременно в двух противоположных сторонах…

— Если, конечно, однажды эти крайности не совпадут. — хмыкнул Данила и наконец-таки повернулся к девушке, которая была в немом ступоре.

— Будем надеяться, что совпадут они не скоро. — парировала она с легким задором во взгляде. — А вообще, кто знает, что нас ждет после того, как мы умрем? Ад, Чистилище, Рай?

— Нас ничего не ждет, кроме Забвения. Человек живет столько, сколько его помнят. — продолжил Данил.

— Мне кажется, что ты сам себе противоречишь.

— Возможно. — Данила позволил себе усмехнуться. И это не было похоже на усмешку, возникающую после того, как вам рассказали анекдот. В этом было что-то зловещее… — Я говорю о том, что всякие неприятности отнимают у нас жизнь, но память ее сохраняет.

— В таком случае, я не хочу провалиться в Забвение. — ответила Вика, понимая, что задумываться о смерти в их возрасте слишком рано. Да, она уже сталкивалась с ней однажды, но ведь думая о своем конце, мы всего лишь приближаем его.

— Ууу, тебя никто спрашивать и не будет. — протянул Данила, словив взгляд девушки. Кто-то говорит, что утонуть можно в море, в бассейне, в ванной, да даже в кружке. Вика же утонула в глазах Данилы.

— Откуда такие мысли? Мы стоим на краю крыше, над нами звезды, луна, романтика, а ты пудришь мне мозги философией? — возмущенно поинтересовалась она, улыбаясь своей искренней улыбкой.

— Практикую новый способ, как затащить девушку в постель. — с улыбкой прошептал ей Данила на ухо, склонив к Вике свою голову.

— Ой, заткнись, я не собираюсь делать с тобой всякие непристойности, но… — Вика попыталась перевести все в шутку, но серьезность Данилы была такой… серьезной. Отстранившись, он томно посмотрел на Вику и едва слышно спросил:

— Можно, я тебя поцелую?

— Что?.. — пискнула Вика от такой просьбы. Она все еще помнила их последний поцелуй, который вызвал у нее мурашки. Но в тот раз Данила не спрашивал ее. А в этот раз… Все по-другому. Интересно, а отношения между ними тоже теперь будут «по-другому»?

— Стой тихо. Не двигайся… — скомандовал Данила и неуверенно прикоснулся своими губами к губам Вики. Данила был осторожным, за рамки не выступал, он боялся напугать Вику, поэтому посчитал нужным отстраниться от нее. — Спасибо.

— Оу… — выдохнула Вика. А Данила, как ни в чем не бывало, взял ее за руку и повел вниз.

— Я тебя провожу. — оповестил он ее своим безапелляционным тоном. В прочем, Вика не была против.

Изменились ли их отношения, Вика так и не поняла. Она определенно чувствовала любовь к этому мужчине, но загвоздка заключалась в следующем: она не знала, что к ней чувствовал Данила.

Вика, Влада и Елисей уже три недели посещали репетиции. В первый день к ним отнеслись настороженно, но когда Елисей выдал пару колких фразочек, улыбнувших почти всех, когда Влада сказала, что закончила художественную и музыкальную школы, когда Вика сказала, что она полная бездарность, но она может посидеть в сторонке и понаблюдать, к ним стали относится приветливо и дружелюбно.

Данила старался держаться особняком. Он делал вид, что произошедшее на крыше три недели назад, было произошедшим, и что он к этому возвращаться не хочет. Во всяком случае, он не подходил к Вике с этим вопросом, не разграничивал их отношения. Это Вику очень расстраивало, но она решила для себя, что страдать не будет, да и нет у нее времени на личную жизнь — ей еще мир спасать.

Костя, как и ожидалось, вел себя очень скромно и вообще не походил на Каста, который с частой периодичностью стал захаживать к Владе в гости под предлогом нового фильма. По началу, Владу это настораживало и, более того, раздражало. Но после их «разговорчиков», она понимала, что ловила кайф, подстегивая парня; ей нравились их колкие фразы и вообще их отношения. Она часто ловила на себе взгляд Кости — противоположности Каста. И когда она встречалась с ним глазами, то почему-то заливалась краской. Ей нравился Костя. Она хотела иметь такого друга, наверно.

Елисей же влился в компанию очень легко и быстро. На каждой репетиции он играл выделенную ему роль безукоризненно, причем пытался втянуть в игру и Вику. И, надо признать, что это получалось у него лучше всего. Как-то раз на одной репетиции у него и у Данилы завязалась шуточная словесная баталия.