Над левым плечом, иногда касаясь волос, на стене висит связка порванных, переплетенных цепочек и ремешков, на которых покачиваются амулеты. Металлические кругляши увиты крылатыми змеями, как и оправа алого камня-капельки.

По этому поводу никто и никогда ничего не говорит.

Впускаю первого посетителя, он же — второй помощник, заведующий «полевыми работами». Разговор несется по накатанной колее, как будто и не было многочасовых переговоров по дальней связи, ради которой меня постоянно дергали на другой конец острова.

Потерь нет, прибытков, впрочем, тоже. Финансовый вопрос звучит почти угрожающе. Обещаю надавить на разведку и ужать сроки окончательных испытаний кэфаев.

Следующий. Разведка. Давлю, как и обещала. Глава разведслужбы вываливает передо мной груду протоколов, донесений и «экстрактов» аналитиков (по моему мнению, хватило бы и последних) и требует составить инструкции, желательно побыстрее. Киваю, сбрасываю документы на свою портативку и мысленно прощаюсь со сном, наблюдая, как офицер чеканным шагом идет к двери. Хороший служака, опытный, честный. Из тех, по ком в свое время паровым катком проехался Корпус. Теперь вот служит у меня. Мстит.

Инструкции… Очередная бессонная ночь над политической картой Галактики с десятком аналитиков в комплекте.

Я — не Филин, я не могу воевать с целым миром и выиграть эту войну. Чтобы открыто выступать против Корпуса, нужно сделать еще слишком многое, а время уходит. На данный же момент Сияющая тщательно полощет на ветру свое имя, делая из него стяг для униженных и угнетенных и… как и прежде, старательно чистит все корабли конторы, подошедшие слишком близко к зоне ее влияния, сочетая моральную атаку с материальной.

Другой вопрос, что к конечной цели это, мягко говоря, приближает весьма неочевидно. Символ в моем лице уже подновлен, несколько подкорректирован и предоставлен всем желающим стать под стяг благородной борьбы с великим и ужасным Корпусом… Остается какая-то малость — что-то решить с финансовой базой, ведь лаборатории, уже почти давшие нам кэфаи, до сих пор скорее поглощают кредиты, чем их выдают, а о пусть и не слишком большом, но флоте и говорить нечего; а еще нужно обзавестись таким количеством политических и финансовых союзников, чтобы суметь свалить потрепанный, но все еще весьма опасный колосс — хотя бы в ближайшие несколько лет, иначе станет поздно.

Какие мелочи, право…

Шансов на успех нет — но я надеюсь, что только на первый взгляд. Несколько мелких фирмочек, зарегистрированных на третьи лица, уже начинают потихоньку расширяться и приносить серьезные деньги — все-таки у риалты есть много клановых секретов, часть из которых безо всякого вреда для Вуали можно запустить в производство и получать эксклюзивный товар и услуги — а они дорого стоят на рынке.

Союзники… Здесь Империя сделала всю работу за меня: ременско-коррелянский Союз, коалиция Окраинных Миров, независимые системы Ожерелья и все прочие, кого может коснуться передел земель, прекрасно понимают, с чего все началось — и без чего может закончиться мирными переговорами. Поэтому на просьбы и запросы официальной оппозиции Корпусу в моем лице отвечают охотно и чаще всего положительно — тем чаще, чем более весомой силой становится моя «партия».

Так что… Будут вам инструкции. Нужно только как следует все просчитать.

— Следующий!

Визитеры все идут и идут нескончаемым потоком, и ни одного не удается выгнать под предлогом неважности дела. Сколько есть — все мои.

К концу дня ощущаю себя совершенно измочаленной, даже Кит боится подходить к злобно рычащей тете.

В непрекращающейся круговерти проходит неделя. Другая. К исходу третьей напряжение наконец спадает вместе с количеством курсирующих между флагманом и прочими кораблями курьерских ботов.

Можно двигаться. Я задаю курс на Станайю — флагману все равно, куда лететь, лишь бы не оставаться на месте, а Китара надо наконец доставить к родным. Он и так уже болтается при мне больше месяца.

Станайя… Я надеялась на долгое путешествие, а две недели промелькнули, словно сон. И вот уже крутые горные отроги мелькают за иллюминатором посадочного катера, а Кит восторженно подпрыгивает у меня на коленях.

Я не была здесь почти пять лет. И надеялась больше не увидеть эти горы никогда.

Кто угодно мог бы отвезти ребенка — да тот же Тан, благо, для него это не составляет никакой проблемы. Но именно он настоял, чтобы я прилетела сама. Сказал, что будет сюрприз.

Что за сюрприз, догадаться легко — не думаю, что каждый месяц на Станайю он наведывался только ради Кетты. Да и возвращаться, чуть ли не светясь, от общения исключительно с маленькой девочкой и суровыми братьями… Думается мне, ясноглазая риалта с гривой лазурных волос имеет к этому не последнее отношение.

Катер медленно опускается на площадку, пилот дает сигнал к высадке. Первым наружу выпрыгивает Тан, принимает из моих рук ерзающего Кита и галантно помогает приземлиться мне. Следом выбирается Чезе, поставивший меня перед фактом, что вместо отпуска хочет на экскурсию по местам боевой славы.

Нас окатывает резкой воздушной волной — катер, слегка покачавшись над каменными плитами, забирает вверх и влево, скрываясь за уступом — где-то на северной стороне храма находится стояночный ангар. Поправляем куртки, приглаживаем чуть ли не дыбом вставшие волосы и раскланиваемся со встречающими.

Церемонные поклоны, приветствия…

«Ваши комнаты…»

«Мы улетаем вечером…»

«Мудрейший распорядился…»

— Твоих рук дело? — цежу сквозь зубы, едва поспевая за неугомонным Китом по длинному голому коридору.

— Как можно? — пожимает плечами Тан, идущий следом. — Как ты хотела, так и передал: приезжаем пополудни, уезжаем после ужина. Наверное, Санх просто хочет с тобой подольше пообща… Кетта!

Я едва успеваю заметить, как мимо проносится что-то маленькое и юркое, с разбегу запрыгивая Тану на руки и непрерывно вереща. Он смеется, подбрасывает взвизгивающее четырехлетнее чудо чуть ли не к потолку, ловит и позволяет забраться к себе на шею.

Братья почтительно, но настойчиво провожают нас в жилое крыло. Комнаты все одинаковые, все — рядом. Пока располагаемся в одной, потому как оставаться я не хочу. Ссаженная наконец на пол Избранная вежливо здоровается с посторонним «дядей», то есть с Чезе, и, исполнив приличествующие своему положению формальности, уносится в дальний угол — там Кит распаковывает Рыбу, гордо повернувшись к пришлой девчонке спиной, попутно и как бы невзначай демонстрируя все неоспоримые достоинства своей собственности. Кетта презрительно морщит носик, делая вид, что вся эта показуха ее совершенно не интересует, а интересует ее исключительно картина, по чистой случайности висящая (кто бы мог подумать!) как раз над садком.

В дверь вежливо стучат.

— Фарра… — один из стоящих на пороге братьев кланяется. — Вы просили аудиенции…

— Да, конечно.

Коридор, поворот, галерея. Узорчатая деревянная дверь.

Он все такой же. Обманчиво-молодое лицо, по-военному прямая спина, пальцы, сложенные домиком. И глаза, в которых прочтешь только то, что он сам захочет.

— Мудрейший Санх, — сгибаюсь в приветственном поклоне, где-то в глубине души надеясь, что меня погонят прочь прямо сейчас. И больше ничего говорить не придется.

— Садитесь, дитя мое, — он зеркально копирует мой жест. — Решили-таки навестить старика…

Опускаюсь в кресло для посетителей и, не давая себе задуматься, быстро начинаю:

— Месяц назад я подобрала мальчика. У него остался только один близкий родственник — среди ваших братьев. И я…

— Я знаю эту историю, фарра, — мягко перебивает Санх мою скороговорку. — Танон рассказывал мне.

— Тогда… вы позволяете ему остаться?

— Как я могу не позволить?… Не беспокойтесь, у мальчика будут все условия. И даже общество сверстницы.

Вздрагиваю.

— Как… она?

— Чудесно, — Санх смотрит почти укоризненно. И мягко, почти незаметно, журит: — Вы же видели сами. Кетта — хороший ребенок. И, когда придет время, все сделает правильно.