До обеда еще час, а до отлета — меньше суток, так что, прихватив портативку, я бегом пересекаю сад и устраиваюсь в беседке — просматривать срочные письма, да и переговоры с делегацией Независимых никакой отпуск не отменял… Пусть в этот отпуск я и отправила себя сама.

Дождь уютно барабанит по крыше, а увивающие опоры беседки лиловые карисы от непогоды становятся, кажется, еще ароматнее. Отмытая зелень, и без того по-весеннему яркая, приобретает неповторимый изумрудный оттенок.

Тот, кто сказал, что Зона Отчуждения — филиал Бездны, явно никогда не был ни там, ни там.

Селен, как и обещал, приезжает точно к обеду. Спокойная жизнь заканчивается вместе с первой ложкой супа, потому как мой начальник головной базы очень не любит откладывать дела в долгий ящик. Право же, в качестве помощника координатора он был значительно менее упрям.

Хотя нет, тогда он был еще упрямей — хуже оказался только Чезе. Какой мне был закачен скандал, когда они отловили меня в провинциальном порту после не слишком вдохновенно разыгранной инсценировки гибели некоей Ким Шалли, вспомнить страшно. Меня обвиняли в черствости и крайнем эгоизме, не отступив даже тогда, когда я честно призналась, чем собираюсь заняться. Чезе нахально заявил, что конспиратор из меня аховый, и сам он все понял еще лет десять назад. А новые порядки в Корпусе ему не нравятся, как и молодой Командор.

«Вы не уедете. По крайней мере, без нас», — очень вежливо поставил меня в известность Селен, поправляя галстук. На справедливое возражение, что их сочтут дезертирами и, если поймают, отправят на каторгу, мне было так же вежливо указано, что их заявления об уходе подписаны мной — как всегда, не глядя — еще неделю назад.

«С таким небрежным отношением к важной документации вас нельзя отпускать одну».

Самое печальное, что назидательно качающему головой Селену даже нечего было возразить. Оставалось только обидеться на Тана, растрепавшего о дате моей мнимой смерти кому не надо, и забрать обоих с собой.

Не то чтобы я об этом когда-нибудь жалела… Но вот сейчас обед, кажется, виртуальная мышовка накрывает своим пушистым хвостом — придется ехать на головную базу, то бишь другой конец острова, прямо сейчас, и решать все вопросы лично.

К полуночи становится ясно, что возвращаться нет никакого смысла, и я передаю домой, чтобы не забыли утром забрать мои вещи. Не то чтобы Тан действительно способен что-нибудь забыть, но ради возможности разыграть любимую внучку он способен на любую каверзу.

Как ни странно, вылетаем мы вовремя, и, что еще более удивительно, без сбоев в графике прибываем на флагман. Кит уже видел это чудо техники и внутри, и снаружи, поэтому без труда дает увести себя в каюту одной из добровольных «нянек», больше всего обеспокоенный тем, как доехала Рыба.

Мне везет меньше. После двухнедельного отсутствия капитана готовы порвать на части, и только вышедший встречать меня Чезе хоть как-то сдерживает этот напор.

— С возвращением. Вас определенно не хватало, — он подмигивает и заговорщицки шепчет: — Рекомендую перейти в режим невидимости — по кораблю с самого утра бегает в истерике заведующий «яслями» и клянется лично объяснить вам, что ни в чем не виноват.

Меня прорывает на несолидное хихиканье. Видимо, у кэфаев начался период спячки перед первой взрослой линькой, надо бы изловить беднягу и успокоить.

— Может, я… — начинает Чезе, задумчиво глядя в потолок.

— Я сам его поймаю, — Тан стремительно выныривает из-за угла и так же стремительно пробегает мимо, набирая кого-то по переговорнику. — Идите, вас там ждут.

Мы провожаем его взглядами солдат, брошенных врукопашную против тяжелых танков.

— Ладно, пойду… формировать очередь. Сказать, чтобы подходили в кабинет через час? — интересуется Чезе, и, дождавшись моего кивка, скрывается в соседнем коридоре, тяжело вздыхая.

Он все такой же. Все те же светлые пряди, падающие на глаза. Все тот же органайзер, прижатый к груди, с которым, похоже, он не расстается даже в постели. Первый помощник, краса и гордость флагмана. Очень усталая краса и гордость… Нет, в следующий раз в приказном порядке заставлю съездить отдохнуть — ходит ведь зеленый, как листик по весне.

В жилом секторе тихо, еще тише в моей собственной каюте — вполне годится, чтобы выкроить еще пару спокойных минут, и хотя бы переодеться. Капитан должен выглядеть прилично, и, раз уж мы солидная организация с лицом и репутацией, носить мундир, хоть и отдает это Корпусом, провались он в Бездну…

Хотя и проваливаться ему уже особо некуда. Все, что можно было, он уже потерял — независимость в первую очередь. Нет, когда оставшийся без руководителя заговор в Совете развалился, как домик из песка, у Корпуса был шанс не скатиться в пропасть. Другое дело, что шансом этим никто не воспользовался.

Я не знакома с наместником Центра, но, думаю, он намного умнее Эрро. Едва осознав, что угроза переворота уже не висит над его головой, он очень быстро сделал то, что и предсказывал Неро — прибрал Корпус к рукам. Сыграть на все расширяющихся трещинах в броне когда-то неуязвимой организации и опасениях молодого Командора было не слишком сложно — и в результате мы имеем то, что имеем — предтечу второго Распада.

Империя хорошо осознала свою силу — новую силу, с которой можно поспорить за территории с кем угодно. Ведь старые месторождения полезных ископаемых истощаются все больше, молодые энергичные государства наглеют, и вообще — галактика такая маленькая, зачем ее делить с кем-то еще…

Что грядет галактическая война, стало ясно в первый же год после моего «ухода» из Корпуса. Неро планировал уничтожить Корпус быстро, одним ударом, чтобы заряд исчез до того, как сдетонирует, но… Вышло по-другому.

Распад вернулся в новом обличье. Вернулась и я. Спустя пятьсот лет, измененная, но не сменившая имя. Вира Нейн. Как и прежде, хозяйка Отчуждения.

Меня здесь помнили, самые долгоживущие — видели своими глазами. Полузабытое имя вновь гремело на Переферии, крошечный флот становился на ноги. У меня были лаборатории, которые Тан успел перевести на другую базу до того, как пошли тотальные заморозки счетов и аресты имущества «Ристана». Было и кое-что еще: уже после «смерти» я нашла в своей почте несколько месяцев гулявшее по шифрованным каналам письмо — с данными оффшорного счета на астрономическую сумму. От кого, догадаться было несложно…

Тан успокаивал меня неделю.

Меня гнали вперед вина, долг и гордость. Собственными руками ввергла мир в хаос — теперь будь добра, верни все на место.

И я упорно ползу вверх, срывая ногти, сбивая пальцы в кровь, но ползу.

Четыре года. Хороший срок, чтобы возродить легенду.

Эта легенда смотрит сейчас на меня из зеркала и педантично поправляет воротничок мундира. Фикция, конечно, как и любая легенда, но на ней и держится хрупкая скорлупка моих планов. Подмигиваю отражению в зеркале и, натянув на лицо приличствующее случаю выражение, направляюсь на рабочее место.

— К вам уже выстроилась очередь, капитан, — сообщает Чезе, ненавязчиво дежурящий у потайной двери кабинета. — И она начинает рычать.

— Это на тебя-то? Выстрой по рангу, и пусть начинают заходить через десять минут. Изъявления неземной радости от моего лицезрения — отсеять к зеленым эхлам, — прохожу в галантно распахнутую «черную» дверь, но на пороге оборачиваюсь: — И, между прочим, на Талее у меня был вполне рабочий центр связи.

Первый помощник хмыкает, изображает подобие салюта и скрывается за поворотом — тасовать старших офицеров.

Закрываю дверь. Ну что, дружок, вот мы и снова встретились…

Обвожу глазами кабинет, словно заново знакомясь с лучшим другом. Провожу пальцами по лакированным полкам натурального дерева, теплому камню декоративного столика, стенам, забранным шелковистыми панелями цвета бледного солнца… Сажусь за стол. Прямо перед глазами, рядом с канцелярским набором, тихим ровным светом мерцает гроздь кристаллов сианита. Ей чуть больше четырех лет — я снова, как ребенок, усердно ращу своего первого в новой жизни Солнечного Зверя. Тан ехидно улыбается и говорит, что и без того знал, что от этого подарка я впаду в детство.