В 1976 году Анджело приезжал в Японию пять раз, и теперь она нравилась ему куда больше, чем во время первого визита. Дважды он брал с собой Синди. Поездки она использовала с пользой для себя: договорилась через одну японскую галерею о проведении в Нью-Йорке выставки Чо Сейичи, скульптора, отливающего из бронзы маленьких птиц, животных, цветы. В первую поездку 1977 года сопровождать мужа она не смогла, потому что через несколько недель ожидала рождения их третьего ребенка.

Их сын Джон родился в 1973 году, их дочь Энн — в 1975 году. Во второй половине своей третьей беременности Синди начала подыскивать дом в округе Уэстчестер или в граничащем с ним штате Коннектикут. Анджело полагал, что, когда он возвратится из Японии, Синди покажет ему понравившиеся ей дома.

Хотя на заводе в Детройте ему отвели полагающийся по рангу кабинет, Анджело проводил там не больше двух дней в неделю. В остальные дни он работал в Нью-Йорке. Согласно достигнутым договоренностям Лорен и не требовал, чтобы Анджело перебрался в Детройт и перевез туда семью

Каждый раз, прилетая в Токио один, Анджело знал, что Бетси может в любой момент постучать в его дверь. Она следила за его перемещениями. Однажды пришла в номер Анджело в Чикаго, в другой раз нашла его в Далласе.

Переговоры с «Шизокой» продвигались куда медленнее, чем он рассчитывал. Но теперь они завершились на взаимоприемлемых условиях. Оставалось решить технические вопросы: модификация трансмиссии под новый автомобиль (эти проблемы решались в Японии), проектирование корпуса и силового каркаса под переднеприводной двигатель (с этим разбирались в Америке).

Анджело попытался выучить японский, но скоро оставил попытки говорить на языке своих новых партнеров. Японцы предпочитали, чтобы он говорил на английском, а не на исковерканном японском, они признавали только классический язык. Анджело, однако, с каждым разом все больше понимал, о чем японцы говорят между собой, но старался не выдавать себя.

Особенно близко он сошелся с Кейджо Шигето, тридцатидевятилетним инженером-механиком, ведущим специалистом по двигателям. 6 августа 1945 года Кейджо было семь лет, и жил он в городе Мацуяма, в пятнадцати милях от Хиросимы, на другом берегу пролива. Кейджо помнил яркую вспышку розового цвета, затем на севере начало формироваться странное облако, больше похожее на пальму, а не на гриб. Потом поднялся жуткий ветер, и мать увела мальчика в дом. Когда он вновь увидел облако, оно уже распадалось и потихоньку уходило на запад. На висках Кейджо уже поблескивала седина. По-английски он говорил хорошо, но не упускал случая лишний раз попрактиковаться. И не мог подавить смеха, когда Анджело произносил какую-то фразу на японском.

Как-то раз Кейджо пригласил Анджело на домашний обед. Анджело не знал, официальное это мероприятие или нет, но принял приглашение Кейджо снять одежду, кроме белья, и надеть шелковое кимоно. По примеру Кейджо он снял и носки, чтобы надеть другие, белые, предложенные хозяином.

Анджело, Кейджо, его жена Тошико, их сын и дочь сели, скрестив ноги, за низкий столик. Дети, одиннадцати и тринадцати лет, отлично говорили по-английски. Тошико, миниатюрная очаровательная женщина в традиционном японском кимоно, не понимала ни слова, но задавала много вопросов об американских привычках и обычаях.

Кейджо переводил, и каждый вопрос начинался словами: «Миссис Кейджо хотела бы знать...» После каждого ответа следовал нервный смех. Анджело уже знал, что смех этот говорит о том, что ответ понят и ему за это благодарны.

Обслуживала их постоянно кланяющаяся служанка. Качество блюд было выше всяких похвал.

Несколько месяцев спустя Кейджо повел Анджело к гейшам. Обед проходил куда более формально. Гейши играли на маленьких струнных инструментах, пели неестественными, кукольными голосами, болтали о пустяках. Приставленная к Анджело гейша говорила по-английски.

— Вам нравится Джэк Керуак? — с улыбкой спросила она.

— Не читал ни одной его книги.

Она удивленно нахмурилась, но тут же заулыбалась вновь.

— Да. Не так уж они и хороши. А кто ваш любимый писатель?

— По правде говоря, я так старомоден, что ставлю Марка Твена выше любого американского писателя.

— Ага! Да. Да. Его очень любят в Японии. Вам нравится бейзубори?

Бейсбол. Да. Анджело сказал, что нравится.

— Ага! Вам нравится Сандерс Кьюфак?

— Сэнди Коуфакс. Да.

Ее улыбка стала шире.

— Вы видели театр кабуки?

— Нет. Но хочу там побывать.

— Обязательно побывайте. Так красиво.

Кейджо и Анджело отбыли. Гейши, эти гейши, ограничивали свои услуги обедом, песнями, легкой беседой. В такси Кейджо спросил, не нужна ли ему женщина на ночь. Анджело ответил, что нет.

В женщине он не нуждался, потому что в отеле его ждала Бетси. Она превратилась в проблему как для него, так и для своей семьи. Разошедшаяся с Максом ван Людвигом, презирающая отца, презирающая, пусть и в меньшей степени, деда, она, похоже, решила влиться в стройные ряды прекрасных людей. Помимо денег Хардеманов, наследства от бабушки Салли и ежемесячного пособия, выплачиваемого ей Номером Один, при разводе Бетси получила крупную сумму от Макса ван Людвига. Она считала себя независимой и стремилась сохранить этот статус, соизмеряя расходы с доходами. Трумен Капоте писал о ней: «Куда прекраснее Дорис Дьюк, но уступающая ей в стиле и богатстве, она стремится проявить себя, общаясь с недостойными ее людьми. К примеру, ее видели в компании Поедателя жира (Если кто не знает, это Элвис Пресли). Вроде бы у нее был короткий роман с Уильямом Холденом. Дама крепко пьет, много путешествует, репутация у нее, как у Лукреции Борджа. Все это говорит о том, что она очень интересная двадцатичетырехлетняя особа. И если она будет держаться подальше от любителей „будвайзера“, то ее ждет еще более интересное будущее».

Обосновалась она в Лондоне, где пятилетний Лорен ван Людвиг видел ее на удивление часто, если учесть образ жизни Бетси, описанный Капоте. Мама путешествовала, все так, но мама возвращалась домой и оставалась дома неделями, посвящая сыну все свое время. Она редко выезжала, не уложив Лорена в постель, а днем гуляла с ним по лондонским паркам или каталась на пароходиках по Темзе. Когда Бетси пригласили на яхту Ричарда Бартона и Элизабет Тейлор, бросившую якорь чуть повыше Тауэра, она взяла мальчика с собой. Она звала его Лорен Четвертый и говорила всем журналистам, бравшим у нее Интервью, что со временем он сменит ее отца на посту главного управляющего «Вифлеем моторс». Бетси играла в блэкджек в лондонских клубах и поражала руководство казино своими выигрышами. Она предстала перед судом за управление автомобилем в нетрезвом состоянии и лишилась водительского удостоверения, после чего продала свой автомобиль. Бульварные газеты обожали Бетси. Им нравились ее платья с низким вырезом, ее короткие юбки, ее крошечные бикини и ее готовность остановиться, повернуться и улыбнуться в объектив.