Будь Калинин один, он бы ни минуты не колебался. Опасность, плохая погода его не смущали. Дело прежде всего. Однако на этот раз вместе с ним приехал Председатель ЦИК Украины Григорий Иванович Петровский.
Он дорогой гость, друг, решать за него Михаил Иванович не имел права.
— Крестьяне на базар приезжают? — спросил он местных товарищей.
— Осмеливаются которые побойчее.
— Вот и мы с Григорием Ивановичем очень даже бойкие, — весело прищурился Калинин. — Верно, Григорий Иванович, как считаешь?
— Необходимо повидать Буденного, пока близко, — поддержал Калинина Петровский. — В его корпусе много украинцев, полезно встретиться, поговорить, с ними.
— Безусловно. Сейчас не поедем — потом за ним не угонишься, — сказал Калинин. — Давайте нам знающего возницу, сани и двух лошадей. Отправимся рано утром.
Воронежские товарищи посоветовали одеться получше.
— Шубы есть. Теплые шубы, у богатых купцов реквизировала.
— Возьмем с удовольствием.
Двинулись в путь, до рассвета. Погода не улучшилась. Косо летел, гонимый ветром, густой снег, метель занесла, заровняла все вокруг, дорога едва угадывалась. Лошади с трудом вытягивали сани из сугробов. Петровский беспокоился: зря не взяла охрану.
— Охранникам тоже транспорт нужен, а где его взять? Жизнь только налаживается здесь после освобождения. Обойдемся, Григорий Иванович. При этом ненастье и друзья и враги в избах отсиживаются. Ни одного встречного на дороге..
— В такой коловерти и сбиться немудрено. Как считаешь? — спросил Петровский флегматичного, молчаливого возницу.
— Кто ж его знает. Через Дон в аккурат переправились, авось доберемся.
— Ладно, к какому-нибудь селу или к деревне лошади все равно вывезут, а там можно разобраться, куда править дальше. — Сказав так, Михаил Иванович устроился поудобней и поднял меховой воротник. Шуба и впрямь была хороша. Теплая и длинная — до пят. Ни мороз, ни ветер не прохватит. Только бы возница не сплоховал.
Мысли вернулись к Буденному. Его кавалеристы много раз отличались в боях. Намечалось преобразовать конный корпус в конную армию. Однако и о корпусе, и о его командире ходят разноречивые слухи. Ворошилов, например, утверждает, что Семен Михайлович преданный революции человек. Но вот в сентябре у кавалеристов побывал представитель Реввоенсовета республики, вернувшись в Москву, он говорил возмущенно, что у Буденного не воинское соединение, а разношерстные отряды, сам Семен Михайлович не красный командир, а вроде бы атаман-предводитель. По словам представителя Реввоенсовета, его выступление перед бойцами было встречено криками и свистом. Никакой дисциплины. А Буденный, стоявший рядом, только рукой махнул — и воцарилась тишина. Он вроде современный Степан Разин. Куда поведет свою ватагу, туда она и пойдет: сегодня за красных, а завтра, может, за белых…
Эти слова Владимир Ильич выслушал внимательно, но с иронией. Калинин тоже. Не слишком ли упрощенный отзыв? Без крепкого воинского порядка никакая ватага, никакие отряды с белогвардейскими войсками не справятся. А конница Буденного бьет кавалерию опытного генерала Мамонтова. Да еще как бьет! Красные конники переносят тяготы и лишения походной жизни, себя не щадят в боях за новую власть. Значит, ценят ее, верят ей. А те, которые сегодня за красных, а завтра за белых, при первой неудаче разбегаются по домам, с такими много не навоюешь. Вот и надо поглядеть на месте, поговорить с Буденным, с людьми. Может, помощь нужна корпусу. Полезно будет направить туда коммунистов, укрепить партийную организацию…
Михаил Иванович осмотрелся. Если судить по времени — давно уже рассвело, но снегопад был настолько густым, что видимость почти не улучшилась. Справа чуть заметно проступили очертания каких-то построек. Что-то движется там… Люди?
— Стой! — раздался громкий, требовательный окрик. — Стой, стрелять буду!
Подскакали трое всадников. Шапки-кубанки, шинели запорошены снегом. Один выставил карабин, держа путников под прицелом. Другой, темнолицый и горбоносый, с шашкой в руке, склонился к саням.
— Куда прешь?
— Куда велено, туда и едем, — равнодушно ответил возница.
— Гля, хлопцы, никак буржуи из Воронежа тикают! Или генералы переодетые! Шубы на них барские. Вот это подарочек!
Боец с карабином оттеснил горбоносого, спросил строго:
— Кто будете?
Михаил Иванович не торопился с ответом, хотел убедиться, что перед ним не белые. А у смуглого всадника не хватало терпения ждать. Бросил шашку в ножны, потребовал:
— Отвечай, старый черт! А ну, скидавай шубу.
— Да ведь замерзну, — возразил Калинин.
— Хватит! На этом свете погрелся, а на том вас, беляков, и без шуб принимают. Верно, хлопцы?
— Отправим к комиссару, — сказал боец с карабином, — пусть комиссар проверит.
— Правильно! — обрадовался Михаил Иванович. — Доставьте нас к начальству, а лучше прямо к товарищу Буденному.
— Только и забот у Буденного, что с вами, с буржуями, разбираться.
— А мы не буржуи, — строже произнес Михаил Иванович. — Вот товарищ Петровский, он Председатель ЦИК Украины. А я — Председатель Всероссийского ЦИК Калинин. Слышали про таких?
— Чего мозги крутишь! — Голос горбоносого звучал менее уверенно.
— Вот мандат, прочитайте, пожалуйста.
— Грамоте не обучены, а буржуев не в первый раз видим. Ишь, очки напялил! Наши в таких шубах не разъезжают.
— Хватит! — прервал его боец с карабином. — Давай или к комиссару, или кончать их, а то от своих отстанем.
— Нет, товарищи, так не пойдет, — рассердился Калинин. — Вы красноармейцы или кто? Повторяю, везите нас к Буденному, он разберется.
Кавалеристы колебались. Они, конечно, не верили, что здесь, на краю села, далеко от города, в метель, им действительно встретился сам глава Советского государства. Врет буржуй! Но для чего тогда к Буденному просится?!
— Ладно, гони в штаб, — решил боец с карабином. — А я пока смотаюсь, доложу комбригу.
— Тащись с ними по такой погоде, — недовольно проворчал горбоносый, но все же приказал возчику: — Давай направо.
Миновали окраинные сараи. Потянулась длинная сельская улица. Наконец сани свернули в открытые ворота и оказались в просторном дворе, где рядком стояли у коновязи лошади, покрытые попонами. Возле крыльца — несколько командиров в бекешах, в накинутых на плечи бурках. Наверное, собрались уезжать. Среди них один кряжистый, с пышными усами. Пожалуй, это и есть Буденный… И верно, горбоносый боец, спрыгнув с коня, доложил:
— Товарищ командир корпуса! Разъезд второй бригады шестой дивизии доставил в ваше распоряжение двух буржуев, а может, купцов.
— Зачем они мне? Вел бы к командиру полка или бригады.
— Порядок мы знаем, — с достоинством ответил боец. — Сами бы управились, по попались какие-то чудные. Веди, говорят, к Буденному. Бумаги показывают.
— Ишь ты! — хмыкнул Семен Михайлович. — А ну, давай в комнату!
Калинин вошел в теплую горницу и будто ослеп — очки запотели с мороза. Сиял их, принялся протирать не спеша. Буденный смотрел удивленно и недоверчиво. Очень уж спокойно и уверенно держались захваченные "буржуи".
— Документы, — потребовал он, поворотом головы показал на безусого, моложавого человека с высоким лбом и большими залысинами. — Ему, комиссару.
Тот неохотно взял документы, наморщил лоб и вдруг изменился в лице, торопливо шагнул к Буденному, пальцем показал подпись на мандате.
— "Ульянов, Ленин", — вслух прочитал Семен Михайлович.
Все, кто находился в комнате, уставились на приезжих. Воцарилась тишина. Буденный первым оправился от неожиданности. Привычным движением одернул бекешу, вытянулся, на сапогах звякнули шпоры.
— Командир кавалерийского корпуса, — представился он. — Прошу извинить за недоразумение. Очень уж того… Неожиданно.
— Ничего, — успокоил его Калинин. — Теперь мы с Григорием Ивановичем спасены и от мороза, и от твоих молодцов. Кончать ведь с нами хотели, как с контрой.
