20

- Солдат второго года службы - инструктор! Ну и ну! - посмеивались старослужащие. По их представлениям, инструктором мог быть кадровый ефрейтор, ну солдат 1-го разряда... Поручать такую должность новоиспеченному ефрейтору - позор для Квантунской армии! - Эй, ефрейтор! - в первый же день услышал Кадзи. К нему шел Масуи, тоже из артиллеристов третьего года службы. В этом году его опять обошли в звании, не дали ефрейтора. То обстоятельство, что его обогнал какой-то молокосос, не давало Масуи покоя. Кадзи молча поднял голову и продолжал чистить винтовку. - Говорят, тебя назначают младшим инструктором? - Да. - Чему же будешь обучать? - Чему сам учился. - А чему ты учился? Кадзи промолчал. - Раз тебя назначают инструктором, значит, многому учился. Одного только, кажется, не усвоил как следует... - Скорчив рожу, Масуи оглядел казарму, ища поддержки. Ефрейтор Акабоси, осклабив скуластую физиономию, крикнул: - А ты его доучи, Масуи! - Куда мне обучать господина ефрейтора... - Убедившись, что товарищи приняли шутку, Масуи продолжал: - Ефрейтор - важная птица, не то что простой солдат, правда? Кадзи молча вставил магазинную коробку, прошелся по винтовке ветошью. Видно, у Масуи чешутся руки. Он хочет кулаками доказать, что в армии ценятся не звездочки, а срок службы. К оплеухам Кадзи привык. Он будет молчать. - Не очень-то задавайся, инструктор! - продолжал Масуи. - Нечего наглую рожу корчить! Эй, ефрейтор, а сколько ты мисок супа съел за свою службу? Что ж, Кадзи, действительно, служит на год меньше, чем солдат 1-го разряда Масуи. И хотя Кадзи не помнит, чтобы он задавался, получив звание ефрейтора, - надо молчать. Ладно, подождите немного! Скоро всех вас, мерзавцы, вымету метлой из казармы! Кадзи выдало выражение лица. И тогда Масуи залепил ему пощечину. Кадзи и тут промолчал. Он взял винтовку и пошел ставить ее в пирамиду. Масуи не отставал. - Ладно, так и быть, научу тебя, как надо лупить по морде! Запоминай, инструктор! - Прозвучала еще одна пощечина. - А ты не отворачивайся, - крикнул со своей койки Онодэра, солдат пятого года службы, лишь недавно произведенный в 1-й разряд. - Тебе, как инструктору, это полезно знать! Еще немного терпения! Подождите, я выгоню вас отсюда. - Слышь, Кадзи, ныряй-ка поскорей под защиту подпоручика Кагэямы! - посоветовал Акабоси. - Поди доложи ему - никак, мол, не могу быть младшим инструктором, боязно очень артиллеристов! - Инструктор! - насмешливо произнес ефрейтор Хоси, служивший до этого в части, отличившейся на "Особых маневрах". - Нечего сказать, хорош инструктор! - Эх! - подхватил его товарищ. - Ну и порядки пошли в Квантуиской армии! Гражданского дяденьку назначают инструктором! Кадзи молчал. Он взял из пирамиды наугад чью-то винтовку и принялся протирать ее. Смех постепенно угас, возбуждение улеглось. Но желание помучить жертву осталось неудовлетворенным. Злобные взгляды старослужащих подтверждали это.

21

Убедить младших инструкторов пулеметного и гранатометного взводов - Кадзи поставили на стрелковый - в необходимости изменить внутренний распорядок в казарме оказалось нетрудно. Оба служили всего второй год, и муки новобранцев были еще свежи в их памяти. Но когда Кадзи предложил, чтобы каждый "обработал" на этот счет своего взводного унтер-офицера, они пошли на попятную. Пусть Кадзи сам договорится с унтер-офицерами, тогда они тоже выскажутся "за". Оба парня, ссылаясь на более зрелый возраст Кадзи, хотели сперва убедиться, куда подует ветер... Кадзи перестал рассчитывать на их помощь. Взяв с них слово не болтать о его планах, Кадзи приступил к обработке унтер-офицера Судзуки. - А господин подпоручик согласен? - мирно спросил Судзуки. - Да. Он сказал, что, если все взводные унтер-офицеры поддержат мое предложение, он берется получить согласие командира батальона. - Подожди-ка минуточку. Судзуки вышел и вскоре вернулся с унтер-офицерами пулеметного и гранатометного взводов. Кадзи насторожился. Он собирался действовать в отдельности в каждом взводе, а вместо этого, кажется, сам попал во враждебное окружение... Унтер Мацусима из гранатометного был уже в курсе дела. Судзуки рассказал ему о проекте Кадзи. Мацусима служил пятый год. В его взгляде, устремленном на Кадзи, отражались противоречивые чувства. - Боишься попасть в переплет, оттого и надумал избавиться от стариков, а? Кадзи изо всех сил старался сохранять хладнокровие. - Да, отчасти и поэтому, - сказал он. - Но это не единств венная причина. По слухам, в пополнении много пожилых... Сроки обучения ускоренные - меньше двух месяцев на всю учебу. Если к этому добавить немыслимую обстановку в казарме, никакая наука в голову не полезет - вот что главное. Там, где я служил первый год, был случай самоубийства... - добавил Кадзи. Судзуки поддакивал. Он один проявил к плану Кадзи хоть какой-то интерес. Лицо Мацусимы по-прежнему было упрямым. - На то мы и существуем, чтобы в армии не было подобных безобразий! - твердил он. - Одним битьем солдата не закалишь. К нам прибывают люди, не слишком-то сильные физически, да и духовно. Если на них навалиться, как заведено в армии, ручаюсь, не все выдержат... Хиронака молчал, презрительно скривив рот. Мацусима опять сказал: - По твоей методе получатся маменькины сынки, а не солдаты! - Я вовсе не собираюсь нянчиться с ними. Увидите, на учениях я буду строг, но в казарме хочу обращаться по-человечески. - Что ты понимаешь в обращении, птенец! - оборвал его Мацусима. - Сам без году неделя в армии. Солдаты народ известный, дай им волю, так потом не подтянешь. Нет, нужно с самого начала забирать покруче, чтобы хорошенько уразумели, что такое военная служба! - Да, мне тоже внушали именно это, - угрюмо проговорил Кадзи, - и, может быть, поэтому я не встречал командира, за которым, не колеблясь, пошел бы на смерть... А я хотел бы, чтобы солдаты верили мне, как себе. Мацусима недовольно молчал. С этим соображением приходится считаться. Унтер-офицеру совсем небезразлично, кто у него за спиной, особенно в бою. - Ладно, не будем сейчас решать, - примирительно сказал Судзуки. - Вопрос сложный. Вот что, Кадзи, тебе одному не провернуть такое серьезное дело, поручи-ка это нам. Кадзи молчал, плотно сжав губы. Если эти трое сговорятся, пиши пропало. А согласен, похоже, один Судзуки. Отказаться от должности инструктора? Или идти напролом, грудью защищая новобранцев? Бросить вызов насилию? Проект Кадзи так и не прошел бы, не случись новой стычки со старослужащими. Те все-таки разнюхали о его планах и в кровь избили Кадзи. Акабоси велел ему встать "смирно" и прочел целое нравоучение. - ...А прибудут твои любезные новобранцы, - поучал он Кадзи, - ты императорский указ и уставы отложи, а перво-наперво хо-о-рошенько обучи их почитать старших! На кого надо полагаться в бою? Не на устав и не на императорский указ, а на старослужащих солдат! На тех самых старых солдат, которые тебя же, мерзавца, жалеючи, учат! Вызубри это наизусть!.. Забавляясь, артиллеристы не заметили, как в казарму вошел подпоручик Кагэяма. Он обвел их всех взглядом, сразу понял, что здесь происходит, и ушел, приказав прекратить безобразие. То ли унтера побоялись, что Кадзи нажалуется поручику за побои, но только сам Хиронака после вечерней поверки попросил Кадзи не поднимать шума, потому что, сказал он, старослужащих, наверно, переведут в другое помещение. Кадзи только сверкнул глазами. Его уже не радовало это известие. Унтер-офицеры согласились на его предложение, только чтобы замять сегодняшний инцидент с избиением инструктора, а вовсе не потому, что беспокоились о судьбе новобранцев.

22

В конце мая разом покрылись цветами низины и сопки, и даже ветерок, казалось, затрепетал изумрудной молодой зеленью. Воздух был чистый и прозрачный, солнце сияло высоко в небе, лучи еще не жгли, только ласкали. Пятьдесят километров от штаба бригады до укрепрайона Циньюньтай новобранцы прошли за один день. Без винтовок, с одними лишь штыками у пояса, в плохо пригнанном обмундировании третьего срока, они выглядели оборванцами. Шли, волоча ноги, измученные, с ввалившимися глазами, и если бы не штыки у пояса, походили б попросту на толпу беженцев. Винтовки им должны были выдать в Циньюньтае. Здесь, проходя обучение "в виду противника", им предстояло держать оборону границы. Солдаты не подозревали, что одновременно с очередным призывом ставка отдала приказ о приведении Квантунской армии в боевую готовность. Главное содержание плана военных операций против СССР, подписанного командующим Квантунской армией генералом Ямада, сводилось к тому, чтобы, отбив атаки советских войск, удерживать линию к югу от Синцзин-Тумынь и к востоку от Дайрен (Дальний) - Синцзин, прочно закрепиться здесь и, облегчив тем самым ведение военных действий, "защищать Японию от угрозы со стороны красной России". Войска, расположенные в этом обширном районе, заранее обрекались на роль пешек, приносимых в жертву ради выигрыша во времени. Младшие инструкторы вышли встречать новобранцев на десятый километр от Циньюньтая, захватив корзины с вареным рисом. Солнце зашло за сопки, сумерки окутали зеленые рощи. - Идут! - сидевшие у обочины инструкторы поднялись. На дороге, извивавшейся между сопок, показалась колонна пополнения. Совсем недавно эти люди покинули родные дома бодрые и веселые, по крайней мере внешне; вслед им махали флажками, пели песни... Сейчас, в кителях с чужого плеча, В ботинках не по размеру, они брели по глухой горной дороге являя собой жалкое зрелище... Впереди колонны мягким, расслабленным шагом шел усталый Кагэяма. - Казармы готовы? - голос Кагэямы звучал тоже необычно мягко. - Так точно. Все подготовлено, - доложил Кадзи. Сегодня утром старослужащие, ворча, перешли в соседнее помещение. Казарма, куда предстояло поместить новобранцев, стояла пустая. - Добился-таки своего! - улыбнулся Кагэяма. Скомандовали привал. Кадзи лепил из риса колобки и оделял солдат. Самый большой колобок, с детскую голову, Кадзи подал Кагэяме. - Сколько человек в стрелковой команде? - спросил Кадзи. - Пятьдесят шесть. В пулеметной - тридцать, в гранатометной - двадцать... - Стрелковая команда, поднимите руки, вставать не нужно! - скомандовал Кадзи. - С сегодняшнего дня я буду спать и есть вместе с вами. Вернее, следовало бы сказать - жить и умирать вместе... Ефрейтор я не такой уж страшный, как кажется. Не знаю, на пользу вам это пойдет или во вред, но только обращаться с вами я намерен, как мать с детьми. Подзатыльник, возможно, иной раз огребете, но ведь и родная мамаша тоже, случалось, шлепка давала... Послышался смех. Кадзи с волнением подумал, что теперь эти люди и в самом деле станут его детьми. Его взгляд остановился на солдате, понуро сидевшем в стороне. Пожилое, одутловатое лицо. Наверно, ему тяжело было шагать в ногу с двадцатилетними парнями, подумал Кадзи. Что-то бессильное, слабовольное было во всей фигуре новичка, что-то напомнившее Кадзи самоубийцу Охару. И оттого, что солдат был старше Охары, он выглядел еще более трагично. Боязливо покосившись на Кадзи, он перевел взгляд на темнеющие в сумраке сопки. Нет, не на сопки он смотрит, он вспоминает с тоской о всей своей прежней жизни, оставшейся там, в туманной дали. На груди солдата нашита белая тряпица, с написанной чернилами фамилией. Энти - так звали пожилого солдата, когда он еще не перестал быть личностью, человеком. - Поешьте, наберитесь сил и марш вперед! - продолжал Кадзи. - Ноги болят, конечно? Знаю, болят, но другие за вас эти десять километров не отшагают... Так уже заведено в армии. Что вы оставили позади? Ваши семьи. А что впереди? Граница. Для чего мы идем туда, на эту границу? По правде сказать, я и сам толком не знаю, даром что здесь присутствует сам господин старший инструктор... Новобранцы опять засмеялись. Кагэяма сделал вид, что не прислушивается к словам Кадзи. - Повторять прописные истины я не стану, - опять заговорил Кадзи, - у меня свое рассуждение. Так пли иначе, а мы идем на границу. Так уж получилось в конечном итоге, что нужно идти. Кто его знает, может, и вправду для того, чтобы наши семьи там в тылу могли спать спокойно." А почему так получилось, об этом сейчас рассуждать бесполезно. Одним словом, сейчас мы здесь и пойдем еще дальше. А все, что осталось позади, бережно спрячьте поглубже в сердце. Как раздастся сигнал отбоя, доставайте свои воспоминания и беседуйте всласть - здравствуйте, мол, дорогие, я здоров, того же и вам желаю... Я лично всегда так делал... Ну, вот вам на первый раз и все мое наставление... Кадзи взглянул на Энти. Солдат 2-го разряда Энти сидел, уставившись в землю под ногами, Когда колонна построилась и двинулась вперед, Кадзи поравнялся с Энти. - О детишках скучаешь? От радости, что к нему обратились, Энти постарался приободриться и через силу улыбнулся. Энти был мелкий торговец. Мелкая торговля - это такое занятие, когда приходится хитрить и изворачиваться на все лады, иначе при нынешней системе мигом вылетишь в трубу. Семья большая, легко понять, как тяжко придется жене... - Я ведь не один в таком положении... Все в порядке, не беспокойтесь, господин ефрейтор! Выражение его лица, явно противоречившее этому заявлению, вновь напомнило Кадзи об Охаре. - А что, граница - это уже совсем близко от неприятеля? - спросил молодой солдат, тоже 2-го разряда. "Тэрада" - значилось на пришитом к кителю лоскуте. - От неприятеля?.. - Кадзи невольно переспросил, так неожиданно прозвучал этот вопрос. - Близко! - Значит, это действительно наш последний рубеж? - Молодые глаза Тэрады засветились восторгом. - Вот здорово! Теперь и я перед отцом в грязь лицом не ударю! - А что отец? - Военный. Майор! - в голосе звучала гордость. Кадзи вспомнил майора Усидзиму, потерявшего голову от двух выстрелов, и с трудом подавил усмешку. - А господин ефрейтор бывал в боях? - Нет. - Нет?! Разве без боевого опыта можно стать инструктором? Отец говорил мне... Вопрос был задан наивно, но почему-то задел Кадзи. - Отец? Ну, твой отец, возможно, и не назначил бы меня инструктором. - Он смерил юношу неприязненным взглядом. - Я собираюсь обучать вас не тому, как вести бой, а как уцелеть в бою! Тэрада замолчал. Из задних рядов долетел чей-то звонкий, высокий голос. Молодой парень спрашивал: - А фотографии иметь можно? - "Можно" - не военное слово, Кадзи улыбнулся. - Что за фотография? - Женщины. - Отчего же, разрешается. - Ага, вот видишь! - сказал тот, обращаясь к соседу. - Не о том речь, - мягко, как будто заискивающе, откликнулся сосед. - У него фотография голой женщины, господин ефрейтор. В одном купальном костюме, больше ничего на ней нет. Кадзи приподнял брови. Женщина в купальном костюме - каким параграфом устава это запрещено? - Это что же у тебя, вместо амулета? - Да вроде бы... - На проверке не пропустят. Если уж нипочем не хочешь расстаться, зашей в трусы, что ли! Солдаты покатились со смеху. "А ефрейтор толковый малый!" - слышалось в этом смехе. В нем чувствовалось одобрение. Настроение у солдат, кажется, неплохое. Но успокаиваться нельзя. Приучать к мягкому обращению тоже нельзя, иначе потом им же придется несладко. Кадзи сказал уже другим тоном: - Предупреждаю, к старослужащим солдатам обращаться, как положено в армии. Гражданские словечки вроде "хорошо", "ладно", "можно" в армии не годятся. Если кто по неосторожности обмолвится, тотчас получит такую затрещину, что в глазах потемнеет. Ясно?