5

- Знаешь, я решил раздобыть в туберкулезном отделении мокроту... - радостно прошептал Исии, тот самый, что набросился на Кадзи, когда сдали остров Сайпан. Для Исии все надежды теперь были на возвращение в Японию. А единственный способ достичь желаемого состоял в том, чтобы достать мокроту туберкулезного больного и представить ее на анализ, выдав за свою. А потом ждать. Вовсе не обязательно отправят на родину. Это он понимал. Но, во всяком случае, подержали бы здесь несколько лишних месяцев. А тем временем, кто знает, могло и посчастливиться. Отправка на родину - предпосылка для увольнения из армии вчистую. Исии уже давно продумал весь этот план. - А на твою долю достать? - шептал Исии, стараясь уловить выражение лица Тангэ. Тангэ отказался. - Почему? Вот чудак! Ждешь, пока отправят обратно в часть? - Ждать не жду, а только не надо, - отмахнулся Тангэ. Больше Тангэ ничего не сказал. Во-первых, даже если все сойдет, это еще не означает обязательной отправки на родину. А во-вторых, возвращение в Японию само по себе вовсе не гарантирует ни свободы, ни возможности остаться в живых. Скорее наоборот. Если, например, здесь, на границе, наступит затишье, то еще больше шансов выжить, чем в самой Японии. Но Тангэ не стал говорить об этом Исии, пусть мечтает. Исии предложил Тангэ действовать заодно, опасаясь, как бы его план не открылся. Но когда Тангэ так решительно отказался, того охватила тревога. - Послушай, смотри не проговорись! - Лицо Исии приняло жалкое, умоляющее выражение. Он не ожидал, что Тангэ откажется вот так, наотрез. - Болван! - буркнул Тангэ. - Зачем тогда болтаешь кому придется? Действуй в одиночку да помалкивай. Удастся тебе попасть на родину - что ж, порадуюсь за тебя. Но только в Японии, в деревне, к чахоточным относятся хуже, чем к зачумленным. Ты об этом подумал? Исии кивнул. Ну и пусть их сторонятся, все лучше, чем служба в армии. Здесь ему все ненавистно. Не думал он, когда призывался, что придется расстаться с армией таким вот способом... А сейчас он считает - лучше чахотка, чем такие муки. - А насчет отношения... - сказал он, не глядя на Тангэ. - Мне бы вернуться к себе в деревню. Ясное дело, забот немало. Во-первых, придется думать, как прокормиться, во-вторых, когда узнают, что я демобилизовался по болезни, так по нынешним временам, пожалуй, не очень-то ласково встретят. Все это правильно... Но только будет меня и хорошее ждать, не одно плохое. Есть одна живая душа, которая обрадуется моему возвращению. Приеду, заберу ее, и подадимся вдвоем куда-нибудь в большой город, где никто нас не знает. - Жена, что ли? - Нет еще, покамест не жена. Договорились только. Уедем в город, а там хорошо бы открыть какую-нибудь маленькую торговлю. Такую, чтоб, как ни повернется война, в накладе не остаться. Я ведь, знаешь, и работать умею! Мне бы только начать свое дело... Лицо Тангэ озарилось добрым, приветливым светом. - Ты смотри с этой с мокротой... Осторожно. А пуще всего берегись чужих языков. Сам понимаешь, все норовят попасть в отправку, поэтому выслуживаются... На следующий день в обед в палату вошел Мидзугами в одной рубашке, без кителя, а следом еще один санитар в белом халате. Мидзугами указал на койку Исии. При виде незнакомого санитара, у Исии забилось сердце. Все в порядке! Его переводят в туберкулезное отделение. Санитар быстрым шагом двинулся к нему. - Ты? - Так точно... Он едва успел ответить. Град пощечин, от которых нельзя было увернуться, обрушился на него. Санитар схватил его за ворот рубахи, приподнял, поставил на пол и ударил теперь уже кулаком. Еще. - Какого года службы? - Третьего... - ответил Исии, утирая кровь из носа. - Ты что же, скотина, воображаешь, что здесь круглые дураки сидят? Морочить нас вздумал? А если не терпится чахотку заполучить, так я тебя так вздую, мерзавца, что ты и в самом деле начнешь харкать кровью! Исии сносил побои покорно. Конечно, его выдали в туберкулезном отделении. Удары, посыпавшиеся на него, сокрушили в прах все, все надежды. Санитар, знавший, как видно, приемы дзюдо, ухватил Исии за ворот и рукав халата и пинком опрокинул на койку. Кадзи, застыв в дверях, молча наблюдал эту сцену. Первым не выдержал Тангэ. - Эй, ты, не знаешь, что ли, как положено обращаться с больными? - бросил он незнакомому санитару. Тот сначала растерялся. Но когда увидел на табличке на койке Тангэ всего-навсего: "Рядовой 1-го разряда", весь побагровел. - Санитар, конечно, старше по званию, чем рядовой, - не дав ему опомниться, продолжал Тангэ, - а все же не больно-то задавайся! Хочешь наказать - наказывай по уставу. Да только ничего ты с ним не сделаешь, разве что отправишь до времени обратно в часть. Или, может, ты намерен изуродовать человека, чтоб он в строй не годился? Что ж, валяй, но только учти: на вечерней поверке вся палата против тебя покажет! Вмешался Мидзугами. На него было жалко смотреть. Чуть не силой он стал тянуть санитара из туберкулезного отделения к дверям. - Не знаю, в чем провинился Исии, - продолжал Тангэ, обращаясь теперь к Мидзугами, - но, видно, виноват, раз господин санитар так обозлился. А только скажи ему, пусть он действует, как положено. Здесь больные, понятно? И издеваться над собой мы не позволим! К этому времени сочувствие всей палаты было уже полностью на стороне Тангэ. Мидзугами кое-как удалось увести незнакомого санитара. Кадзи подошел к Тангэ. Тот встретил его улыбкой. - Такая уж натура дурацкая... Знаю, что себе же во вред действую, а не могу сдержаться. - Ты поступил замечательно! - сказал Кадзи. - Какое там замечательно! Выпишут раньше срока. И меня, и этого Исии - вот и все. Исии лежал, скорчившись на своей койке, обхватив голову руками.

6

Когда Кадзи отворял дверцы котла, подвал утопал в горячем пару. За окном летний зной уже сменился осенней прохладой. Заметно побурела густая зелень тополей во внутреннем дворике госпиталя. Август, а там и осень... За осенью по пятам шагала зима. В лучах заходящего солнца серебрилась листва тополей - верный знак близкого листопада. Однообразную работу Кадзи в дезокамере изредка скрашивало появление сестры Токунага. Она приходила, чтобы сдать в дезинфекцию одежду больных. Смущаясь, они перебрасывались несколькими словами, и она исчезала. И снова Кадзи ждал ее прихода - он ловил себя на этом. Когда-то всеми его помыслами безраздельно владела одна Митико. Он и сейчас думает только о ней, но, как видно, в опустевшее сердце незаметно прокралось время. Или виной всему иллюзия, которая овладевает им всякий раз, когда рядом находится сестра Токунага? Он чувствует рядом ту же ласку и нежность, которую приносила с собой Митико. - Что вы пишете? - спросила она однажды. - Письмо жене? Кадзи кивнул. Он написал уже много писем, но все не решался их отправить. От Митико писем не приходило. А ведь она, конечно, пишет ему каждую неделю или хотя бы раз в десять дней. Но часть, в которой он служил, снялась с места и ушла, а может, ее и вообще уже не существует и письма Митико блуждают, не находя адресата. Сообщать ей новый адрес он не хотел. Сколько он здесь пробудет? О том, что случилось до болезни, написать вообще невозможно. Внезапная весть о том, что он в госпитале, напугает ее. Чего доброго, примчится к нему, как в тот раз... Он был бы счастлив увидеть Митико, но ведь встреча - это каких-нибудь тридцать или сорок минут, а потом снова мучительная разлука. - Письмо жене? - повторила вопрос сестра Токунага. - Простите, что я вмешиваюсь, но имейте в виду: запрещается сообщать, что здесь госпиталь. - Я знаю, - Кадзи убрал начатое письмо. - Вообще ни о чем нельзя писать. - Это вы о цензуре? Но ведь это подло! - воскликнула она, отвечая каким-то своим мыслям. - Раньше я думала, что уж где-где, а в больнице должны работать только честные и чистые люди! Кадзи усмехнулся: - А оказалось иначе? - Подумайте, ведь раненые, больные - это же самые несчастные люди, правда? И потом, не по своей же воле они попали в армию! Я считала, что ухаживать за ними - благородное, нужное дело. Поэтому я и пошла сюда по собственному желанию. Наивная я была! Уж и не знаю теперь, для кого вообще устроены военные госпитали - для больных или для здоровых... Кадзи внимательно смотрел на нее. - Может быть, вы и правы, - сказал он. - Но для человека, побывавшего в пограничной части, здесь рай, сестра Токунага. В особенности для такого, как я. Я жил там, как еж с ощетинившимися иголками. - Вы хотите сказать, что здесь нет муштры? - Совершенно верно. И кроме того, здесь есть то, чего там, в казарме, вовсе не было... - Что, например? - тихо спросила она. - Например, здесь можно разговаривать с вами. Сестра Токунага покраснела. Кадзи и сам не понял, как это у него вырвалось, но теперь тоже смутился. Он отошел к котлу. Пора было разгружать. Поворачивая рукоятку, чтобы выключить пар, он оглянулся и встретил ее пристальный взгляд. - Отойдите немного, - сказал он. - Пар очень сильный. Он открыл дверцы и потянул на себя платформу. Камера наполнилась густым, удушливым паром. Сестра Токунага подошла и стала помогать разбирать одежду. - А это ничего, что вы здесь? - спросил Кадзи. - Не знаю, - не поворачивая головы, ответила она. Не только пар мешал ему дышать полной грудью, но и какая-то внутренняя тревога. Медицинская сестра и солдат. В романе Хемингуэя между ними и могли бы возникнуть нежны чувства. Но здесь подобным чувствам не было места. Пройде несколько дней, в лучшем случае недель, и Кадзи покинет госпиталь. И вернется не домой, где его ждет Митико, а, вернее всего, опять на границу. Или же попадет в часть, которая уж ждет посадки на транспорт. На этом они и расстанутся с сестрой Токунага. Нет, здесь не было места никаким чувствам. Он не сразу понял, почему она вдруг вся оцепенела, а когда взглянул на дверь, увидел худое, землистое лицо старшей сестры. - Сестра Токунага, на каком основании вы самовольно оставили палату? Токунага, потупившись, кусала губы. Подите сюда! - С этими словами старшая сестра сама двинулась к котлу. - Как прикажете понимать ваше неприличное поведение? Тайные рандеву средь бела дня, в служебное время! - Рандеву? - Кадзи повернулся к начальнице. - Простите, что осмеливаюсь возражать вам, госпожа старшая сестра, но ничего неприличного здесь не было. И тайного свидания тоже. Сестра Токунага помогала мне по моей просьбе. - С каких это пор назначенные на работу больные имеют право привлекать себе в помощь медсестер? Не удивительно, что со стороны это выглядит как тайное свидание! - В самом деле? Странная логика! - Кадзи повернулся к сестре Токунага. - Я виноват перед вами, сестра. Простите, что задержал вас. - О нет! - сестра Токунага с решительным видом взглянула на начальницу. - Госпожа старшая сестра, я сама зашла сюда. - Не желаю слушать вашу болтовню. Убирайтесь отсюда! - старшая сестра указала на дверь. Бросив взгляд на Кадзи, сестра Токунага вышла. - Солдат, - торжественным тоном провозгласила старшая сестра, когда дверь за девушкой затворилась. - Я не имею права налагать на вас дисциплинарные взыскания, поэтому о случившемся будет доложено господину врачу, начальнику отделения! Она так и сверлила его глазами, словно ожидая, что он станет молить о пощаде. - Пожалуйста, поступайте, как сочтете нужным, - пересохшими губами ответил Кадзи. - Будь я начальством, я поручал бы сестричкам только стирку да дезинфекцию больничных халатов! - весело распространялся санитар Мидзугами. Он стоял, опираясь плечом о дверной косяк дезокамеры. - А как доверишь им уход за теми, кто эти халаты носит, черт-те что получается! Кадзи молчал, с трудом сдерживая нарастающий гнев. - Ишь ты, оказывается, какой! С виду смирный, а на самом деле парень не промах! - продолжал зубоскалить Мидзугами. - У этой девчонки рожица правда так себе из-за веснушек, зато остальное - первый сорт. Тут вокруг нее такой кобеляж шел, да только все попусту, даже господ врачей отшила, а он на тебе!.. - Хватит, господин ефрейтор, прекратите! Мидзугами неправильно понял выражение лица Кадзи. - Ой болван! Ну и болван! Какой смысл влюбляться в медсестру? Только войдешь во вкус, а тебя цап-царап, и пожалуйте - шагом марш. В тот же день вечером Кадзи услышал от Тангэ о гибели гарнизона, защищавшего остров Гуам. Это случилось около недели назад. Койка рядом была застелена свежим бельем. - Исии отправили в часть, - объяснил Тангэ. Кадзи присел на опустевшую койку. "Узкая койка, соломенный матрац..." - напевал кто-то в другом углу палаты. Никому не хотелось обратно в часть. Даже тем, кто, попав в армию, без труда заразился атмосферой убийства. Даже они, стоило им вот так, на время оторваться от казармы, мечтали больше туда не возвращаться. - Следующий черед мой! - усмехнулся Тангэ. - Врач, скотина, говорит, что хватит, мол, прохлаждаться - выздоровел! - Нет, я уйду раньше... - прошептал Кадзи, Он вспомнил налитое злобой лицо старшей сестры.