32

Из двадцати новобранцев в третьем взводе семь показали отличные результаты, девять - удовлетворительные, четверо выбыли из строя. Из них трое, отдав выкладку, кое-как добрели сами, и только Охару пришлось подбирать. Старослужащие солдаты, поздравив новобранцев-отличников с окончанием курса боевой подготовки, приготовили им умыться, почистили и сложили амуницию. Отличникам разрешили спать до вечерней поверки. Конечно, не официально, просто старослужащие так решили, взяв ответственность на себя. "Удовлетворительных" встретили без поздравлений. Гвоздем вечера была встреча "выбывших из строя". Старослужащие поджидали их у входа и обливали водой из ведра для мытья ног. Это называлось "дать нашатыря понюхать". Затем их заставляли убрать за собой, а заодно вымыть пол в коридоре. Чтобы они поняли, что вернулись не отдыхать, а держать ответ. Все четверо должны были получить по пощечине от каждого солдата взвода. У старослужащих это получалось очень слаженно даже без всяких репетиций. Первую пощечину дает 5лижайший к двери старослужащий, отсылая провинившегося к своему товарищу. Тот дает такого тумака, что жертва, сделав поворот кругом, летит к следующему старослужащему, от него - дальше... И кажется, будто несчастный сам бежит навстречу ударам. Затем им дали время снять, вычистить и убрать обмундирование и снова скомандовали построение. - Кимура, ты отправишься с донесением в штаб дивизии на велосипеде. Кимура, бывший учитель гимназии, встал между двумя столами, оперся на них, и так, на весу, стал "крутить педали", изображая велосипед. - Видишь, сопка, которую ты не одолел и подвел весь взвод, крепче нажимай! - Начальство идет, отдай честь! Кимура должен поставить ноги на пол и, отдав честь, назвать свой чин, имя, фамилию, а также доложить о цели поездки. - Цель поездки? - робко спрашивает он. - Доложить о том, что выбыл из строя? - Дурак! Его превосходительство командир дивизии ждет тебя не дождется, езжай быстрее! И Кимура, обливаясь холодным потом, снова крутит в воздухе педали. - Мори, - куражатся старослужащие, - изобрази переход через Соловьиную долину. Бывший мелкий чиновник Мори ползет под одной койкой, прыгает через следующую и снова ныряет под койку. Каждый раз, как его голова высовывается из-под соломенного матраца, он должен свистеть, подражая соловью. - Саса, ты цикада! Изображай! Саса, сорокалетний оптимист, снискавший сальными анекдотами любовь старослужащих и истово веривший, что это в дополнении с талисманом из волос жены оградит его от всех бед, под конец марша выбыл из строя. Били его не всерьез, а так, больше для виду - может, благодаря талисману. Сейчас он обхватив руками печную трубу, жалобно пиликал цикадой. Ёсида, молчавший все это время и лишь изредка хмыкавший, - особенно насмешило его надтреснутое треньканье этой плешивой цикады, этого Сасы, - обдумывал, как бы расправиться с последней жертвой - с Охарой. Ему вдруг захотелось, чтобы Охара проделал то, что однажды выпало на долю ему самому еще в его бытность новобранцем, когда Ёсида не смог ответить на какой-то вопрос из устава внутренней службы. По приказу Ёсиды Охара встал перед пирамидой для винтовок. - Кто выбывает из строя на марше, кого в казарму под ручку ведут, тот не мужчина. Ты, верно, баба, Охара, а не мужик. По тебе и занятие: просунь-ка голову в пирамиду и зазывай клиентов. Ну, повторяй: "Эй, браток, загляни! Не побрезгуй, щеголь, казарменной шлюхой..." Лицо Охары стало изжелта-белым, как воск. Он ждал кулачной расправы и был готов к ней. Но это... - Ну, давай начинай, - приказал Ёсида. - Кто же будет первым клиентом Охары? Вот потеха! Охара послушно протиснул усталое лицо в промежуток между двумя винтовками. Получилось, будто он и впрямь выглядывает в решетчатое оконце, какие бывают в публичных домах. - Эй, браток, загляни... - начал Охара, - Не слышно, громче! - Ты соблазняй, соблазняй... - Слушай-ка, щеголь, не побрезгуй... - Во-во, получается! - Ручкой делай, ручкой! Охара, слабый, безвольный Охара, спасовавший перед трудностями похода, теперь крепился. Все же, что там ни говори, паясничать, унижаться, подражать публичной девке куда легче, чем маршировать с полной выкладкой. Надо только убедить себя, что в этом нет ничего страшного и что после этого можно смотреть товарищам в глаза. Так вот человек превращается в подонка. Предпочитает позор телесным мукам" Все что Угодно, только бы не били. - Слушай-ка, щеголь, зайди на минутку... - Повторяй до тех пор, пока тебя кто-нибудь не купит, - сказал Ёсида. Его лицо, вначале довольное и сияющее, стало хмуриться. Если его выдумку не поддержат, интерес к представлению тотчас угаснет. - Эй, никто не желает провести с ним время? - Та девка, которая попалась мне в Дунъане, была страшна, как ведьма, но все ж получше этого, - бросил один из старослужащих и сам засмеялся. Толстые стекла очков Охары вдруг выхватили Кадзи, который смотрел на него со своей койки. Лицо Кадзи было холодно-неприступным. Подходящая роль для тебя, - так, верно, думает Кадзи. И Охара поспешно отвел глаза. Он паясничал, веселя Ёсиду, а сам мысленно разговаривал с Кадзи. Ну конечно, ты меня бросил, а сам попал в группу "отличников". Ты лежишь на своей койке и, верно, думаешь: "Жалкое ничтожество, слюнтяй. Охара, где твое достоинство? Возмутись, восстань, пусть лучше тебя изобьют, но не позволяй издеваться над собой..." - Клиент! - воскликнул кто-то. Открылась дверь и вошел Баннай. Ёсида обрадовался долгожданной поддержке. - Ну давай, чего молчишь?! - крикнул он. Баннай, еще не понимая в чем дело, оглядывался, над чем смеются. Тут снова послышался голос Охары: - Слушай, браток, загляни... Казарма затряслась от хохота. Разглядев за пирамидой Охару, ухмыльнулся и Баннай. По лицу Охары блуждала жалкая, заискивающая улыбка. - И вправду заглянуть, - поддержал шутку Баннай. - Давненько не имел дела с девками. Беру! - О-о, покорно благодарствуем, - Ёсида манерно поклонился, подражая содержательнице веселого заведения. - Сука! Вот тебе, получай! Увесистый кулак Банная бросил несчастного на пол. Очки полетели в сторону. Охара тяжело приподнялся и на четвереньках стал шарить по полу, стараясь отыскать их. Ёсида подошел, наступил Охаре на руку, потребовал тишины. - Прочисти уши, Охара, и слушай! - резко бросил он. - Пехотинец не может возвращаться в казарму, как проститутка на рикше. На своих двоих должен топать, ясно? Когда мы были новобранцами, не так нас потчевали после инспекции! - Ёсида прижал ногой шею Охары к полу. - Эй, позовите сюда унтера Сибату, это ведь его солдат. - Пусть выручает свою проститутку! До сих пор хохотавшие, "старики" сразу смолкли. Кто поручится за Ёсиду, если он вошел в раж? А впрочем, эта расправа волновала кровь. Для старослужащих это изысканное удовольствие. Кадзи с трудом сдерживал себя уже с самого начала. Еще минута - и он бы встал, потребовал бы прекратить безобразие. Но что такое его протест? Он был бы только на руку Ёсиде, тот поставил бы Кадзи рядом с Охарой и насмехался над обоими. У Кадзи таилась надежда, что кто-нибудь из старослужащих остановит Ёсиду. Но "старики" смеялись. Уставившись на несчастного Охару, они упивалась его позором. Кадзи надеялся, что откроется дверь и появится Хасидани. Но этого тоже не случилось. Скорее всего, унтеры знали о расправе и нарочно не вмешивались. Может, все-таки пойти позвать Хасидани? Ребячество! Не успеет он встать с койки, как на него обрушатся кулаки старослужащих. Кадзи негодовал на себя: не брось он Охару, не пришлось бы сейчас бедняге изображать публичную девку... И он, Кадзи, терпит такое надругательство над человеком! Нет, хватит! Кадзи сбросил с себя одеяло и спустил ноги на пол. В него полетела книга. Кадзи обвел глазами казарму. А, Синдзе. Их взгляды встретились. Не вмешивайся, - говорили глаза Синдзе. - Устав, - показал Синдзе и снова улегся. Кадзи поднял книгу. Дисциплинарный устав. Синдзе брал почитать. Машинально опустился на койку. Вспышка погасла, неписаные законы армии придавили его гранитной глыбой.