16

- В завещании воина должна чувствоваться его готовность к бою, должно быть четко сформулировано предписание защитника родины своей семье, - объяснял Охаре командир роты. Рядом стоял подпоручик Хино. Лица обоих были непроницаемы. Охару трясло. Он чувствовал на спине холодные ручейки пота. - Что значит готовность к бою? Заикаясь, Охара ответил: - Считать блаженством принести в жертву Японии свою жизнь. - Смотри-ка, на словах он бравый солдат! - Капитан переглянулся с Хино. - И что же пишет этот солдат, на словах признающий такую жертву блаженством?! Охара стоял, опустив голову. "Во всей Квантунской армии на шестьсот тысяч не сыскать такого, как ты", - вспомнил он слова Хасидани. - Я, как твой командир, несу ответственность за твое бабье малодушие. Думаю, мы тебя не в таких настроениях воспитывали, - ледяным тоном отчитывал Кудо. - Из-за тебя, Охара, - сказал Хино, - командир комендантского взвода, помощник офицера-воспитателя Сиба и я должны отвечать перед господином командиром роты! - Виноват, господин подпоручик. - Твоя жена просила отпустить тебя на несколько дней домой, чтобы уладить семейные дела, - голос капитана становился все более жестким. - Я поинтересовался, что за неурядицы у тебя в семье, а оказывается, просто бабы между собой не поладили! - Виноват, господин капитан. - Господин командир роты не такого ответа ждет от тебя. - Твоя бабья трусость гораздо опаснее для армии, чем какие-то левые настроения. Красные, как до боя дело доходит, храбро дерутся... Хино усмехнулся. Тоже разоряется, сам еще пороха не нюхал. - Современный бой, - продолжал капитан, - начинается с артиллерийской подготовки с последующим переходом в атаку. Отвага, настойчивость - вот что такое современный бой. Так что убеждения убеждениями, но солдат должен быть полон решимости драться. А такие вот, как ты, нытики и бабы, бегут, не приняв боя! - Ну? - Хино сверлил его взглядом. - Поднять голову! Отвечать! - Какой толк от ответа, если солдат неискренен? - Капитан пожал плечами. - Заставьте его написать письмо жене, напомните, что должен воин писать домой...

17

Хино дал ему на письмо тридцать минут. Томиэ, ты глубоко заблуждаешься. - Иероглифы плясали у него под пером. - ...Разве не долг японки угождать свекрови в отсутствие мужа? Твои жалобы мешают мне успешно служить родине... Я скажу все в двух словах, прочти это внимательно и сделай выводы. Из-за этих неурядиц между тобой и матушкой я постоянно отстаю в службе от своих боевых товарищей. Если б ты знала, как меня это удручает! Итак, у меня созрело решение. Я горячо желал бы, чтобы ты служила моей высокочтимой матери, но поскольку ты этого не хочешь, уйди из дома Охары. Я, находясь на военной службе, не могу предоставить тебе другого выбора. Подумай сама, как тебе быть. Жду ответа. Когда Охара положил перо, он был растерян и ошеломлен, как человек, потерявший при землетрясении дом и близких. Томиэ прочтет это письмо, потом, недоумевая, перечитает. Как переживет она эту неожиданную перемену в его чувствах? Какое решение примет она? Прочитав письмо, Хино усмехнулся. - Господин капитан полагает, что этого достаточно. Не думаю. - Хино показал в окно. - Вон около караульной будки акация. Десять раз туда и обратно! Заодно подумай, как стать человеком. Не придумаешь - приходи ко мне, помогу. Бегать будешь с винтовкой. Штык примкнуть. Исполняйте! Двести метров туда, двести обратно. Десять раз! - Ты не налегай, беги, как можешь, - посоветовал Саса и грустно покачал головой. - Опять нарвался? - усмехнулся Кубо, складывая амуницию старослужащих. - Бестолочь, - пробормотал Сирако. - Вечно впросак попадает! Как думаешь, назад сам придет или принесут? Охара вышел, глядя прямо перед собой. Кто-кто, а уж он-то знал, что ему не пробежать и двух километров, не то что четыре...

18

Снова выпал снег. Он лежал, мягкий и легкий, как шелковая вата. Сразу потеплело, повеяло чем-то сладковатым и свежим, весна уже стояла на пороге. Командир роты капитан Кудо решил воспользоваться последним снегом и провести учения на местности с задачей: скрытное приближение к противнику. В других ротах эту тему отрабатывали в сильные морозы. Протянув до потепления, Кудо рассчитывал теперь на лучшие результаты. Напялив белые маскхалаты, носки на левую руку, чтобы снег, когда ползешь, не набивался в рукава, люди растянулись в снегу цепью. Впереди, примерно в тысяче метров, торчали две сопки. Объект атаки. Снег был глубокий. Локти проваливались. Одно резкое движение - и лицо мгновенно зарывалось в снег. Через триста метров цепь порвалась. Достигнув выемки, Кадзи решил передохнуть. Он полз наравне с Яматохисой, немного опередив остальных. Но потом вдруг подумал, что все это глупо, и привычный спортивный азарт тотчас пропал. Ему не к чему было состязаться ни с Яматохисой, ни с кем бы то ни было. Он не испытывал к этим учениям ни малейшего интереса. Он держался первым по старой спортивной привычке. Яматохиса, видно решив, что Кадзи выдохся, успокоился и пополз медленнее. Кадзи обернулся, увидел Синдзе, помахал ему рукой. Синдзе ответил и пополз к нему. - Скотина Ёсида готов, выдохся уже, - усмехнулся Синдзе, переводя дыхание. За ними по всему полю барахталась рота. - Пока доберемся до цели, все будем чуть тепленькие, какая там рукопашная! Синдзе жадно глотал снег. Глядя на его впалые щеки, Кадзи вдруг вспомнил Охару. - Хорошо, что Охара попал в лазарет. Он бы, бедняга, здесь не вытянул. А ведь благодаря Хино - вот ирония судьбы! Охара свалился тогда на третьем заходе. - Его смотрел врач, нашел белок в моче. Теперь наш Охара на диете. Ему бы лежать и радоваться, так нет, просится в роту. Синдзе слушал рассеянно. - Кадзи, ты не хочешь уйти со мной? - спросил он, - Куда? Синдзе примял кулаком снег перед собой. - Надо бежать, пока снег. Развезет - по болотам не больно побегаешь. - А, земля обетованная, - пробормотал Кадзи. - Думаешь, удастся? Они поползли рядом. - Сторожевым постам НЗ дают сухим пайком, сам возил, знаю, где прячут. Если сделать крюк, можно запастись на дорогу. - А по-русски ты говоришь? - Нет. - Ну, перейдешь границу, а дальше? - Это не от меня зависит. - Летом еще куда ни шло, - сказал Кадзи. Они молча проползли метров шестьдесят. На сопках застрочили пулеметы. Унтера стали выравнивать цепь. - Иными словами - не хочешь. - Не знаю. Я никогда серьезно не думал об этом. - А о чем же ты думал? О том, как бороться с несправедливостью в армии? - в голосе Синдзе прозвучала насмешка. - Откровенно говоря, не верю я в эту затею с побегом. - А я вот верю. - Синдзе широко улыбнулся. - И убегу. Не так уж они меня берегли-лелеяли, чтоб я хранил верность Квантунской армии. - Меня беспокоит Охара, - сказал Кадзи. Кадзи навестил его в лазарете. Охара лежал на койке, уставившись ввалившимися глазами в потолок. - Потерял он интерес к жизни... Ведь и самоубийство - форма протеста! - Хочешь сказать, что побег - трусость? - Может, это звучит дерзко в моих устах, - сказал Кадзи, - ведь меня не гоняли, как тебя. Но сам подумай, у солдата есть четыре выхода: бороться с несправедливостью, покончить с собой, похерить все надежды и покориться казарме или бежать. Так? Бежать легче всего... Покориться - значит постепенно самому стать носителем армейской морали. Если призадуматься, многомиллионная императорская армия основана на планомерном вытравлении из человека всего человеческого... - Эх, Кадзи, - улыбнулся Синдзе. - Хотелось бы посмотреть, что из тебя получится, когда дослужишься до унтера. - Постараюсь доставить тебе такое удовольствие, - отшутился Кадзи. - Всласть покомандую тобой. - Ну, меня к тому времени здесь не будет. Может, тогда я встречусь с тобой как проводник Красной Армии. Кадзи посмотрел вдаль. Когда он примчится, красный ураган? - Господину старослужащему солдату Синдзе хорошо, - пробормотал Кадзи, - он верит, верит, что по ту сторону границы обретет свободу. Мне бы такую веру... - Эй, кто там залег? - заорали справа. - Пулемет молчит. Короткими перебежками вперед! - Нам кричат. Они опять поползли. Теперь они были почти в самом хвосте. - Я не могу отрешиться от некоторых сомнений, - рассуждал Кадзи, словно обращаясь к самому себе. - Верю в идею, в убеждения. И в людей верю. Только вот жизни перебежчика не мыслю. - Почему? - продышал рядом Синдзе. - На что им нужен солдат, бежавший из Квантунской армии? Что он для них? Пешка. Служить войне, обеспечивающей мир. Это прекрасно. Но пешка есть пешка... - Вперед! Быстрей! - подгонял их сзади чужой унтер. - Первая цепь уже на рубеже атаки! Кадзи выполз вперед. - Может, передумаешь? - обернулся он к Синдзе. - Оба мы с тобой, брат, плутали, у обоих свои аргументы. Трудно так, с ходу решать, кто прав, что лучше. Надо разобраться. Но я не пойду, Синдзе. Останусь тут и испробую все. Напрягшись, Кадзи одолел лощинку. Синдзе остался позади. Кадзи догонял цепь. Хватит ли у него сил бороться в одиночку? Может, отправиться вместе с Синдзе? Когда есть цель, стоит бороться... Но как же Митико, что будет с ней? Рота пошла в атаку. Кадзи поднялся и вместе с десятком солдат бросился штурмовать пустоту, крушить воображаемого врага, Когда Кадзи добрался до своих, рота уже построилась. - Где ты копался? - задержал его Хасидани. - Перестарался вначале, поэтому через триста метров выдохся. Хасидани недоверчиво покосился на него.