17

Они стремились на юго-запад. Но в зависимости от обстоятельств приходилось отклоняться. Тангэ с недоумением отметил, что Кадзи против обыкновения перестал торопиться. Нездоров? Напротив, он побрился и выглядел молодым и полным энергии. - Что с тобой? -- спросил Тангэ, но Кадзи только скривился в ответ. - Да ничего. Настроение неважное. - Но все-таки? - Понимаешь, с самого утра не дает мне покоя этот коробок спичек,-- кривя губы, точно иронизируя над собственной чувствительностью, сказал Кадзи.-- А ведь я не слишком терзался угрызениями совести, когда приходилось стрелять в людей... Накануне, переночевав в лесу, беглецы спустились к крестьянскому дому, стоявшему у подножья сопки. Хозяйство оказалось зажиточным. Еще с вечера они тщательно разведали обстановку -- сколько людей в доме, сколько мужчин и женщин -- и убедились наверняка, что здесь им не угрожает опасность. -- Нам хотелось бы, если можно, получить у вас гаоляна или проса,-- сказал Кадзи хозяину.-- Мы возвращаемся по Домам. Прошли уже несколько сот километров. Не можете ли помочь? Хозяин, пожилой человек, держался без особого подобострастия. Он пригласил их в дом, показал на кан и приказал жене приготовить еду. Сперва Кадзи поставил у дверей Ямауру, велев быть начеку, но когда хозяйка внесла на тарелке целую гору белых сладких пышек, на которые извела пропасть драгоценной муки, он позвал Ямауру и сам пошел караулить. Хозяин спокойно сказал: - Войдите в дом и располагайтесь без опасений. Мы не собираемся вас обманывать. Какая нам от этого корысть? Японцы причинили нам немало плохого, но вы, видать, не такие. - Откуда это видно? -- спросил Кадзи, не изменяя сурового выражения лица. Хозяин впервые улыбнулся: - У меня в доме полно добра. Есть зерно, есть корова, лошадь, свинья, птица... Вы могли не просить, а просто отобрать, у вас имелись для этого все возможности. - Грабить мы не хотим...-- прошептал тогда Кадзи.-- Что сами дадите, и на том спасибо! Пока остальные отдыхали, Кадзи попросил у хозяина бритву и побрился. Ему хотелось распрощаться с хозяевами по-хорошему, не как насильно вломившемуся в дом бандиту, а просто как человеку, которого судьба свела с добрыми людьми. Кроме щедрого угощения, каждый получил в дорогу около двух килограммов пшена. В последний момент Кадзи вспомнил, что больше всего они нуждаются в соли и спичках. - Простите, что злоупотребляю вашей любезностью, но мы лучше вернем половину пшена, если вы дадите нам немного соли и спичек! -- сказал он. - Пшено оставьте себе. Соль... Могу уделить вам немного. А вот спичек, к сожалению, в последнее время не выдавали, так что самим приходится экономить... Так что извините.-- Хозяин развел руками. Собрались в путь. Хикида, придя в отличное расположение духа, приставал к хозяину, пытаясь объясниться на ломаном китайском языке: -- Моя ходи Цзяньбоху! -- повторял он.-- Твоя скажи, куда ходи надо! Понял? Ты хороший китаец! Хорошо, хорошо! Кадзи, поправлявший обмотки в сенях, горько усмехнулся. Ведь в глазах этого китайца они мерзкие, ненавистные люди. И надо же этому дураку Хикиде лезть! Совершенно не понимает, с кем и как говорить! Покончив с обмотками, Кадзи распрямился и в этот момент заметил у очага коробок спичек. У него самого оставалось две-три спички. Да и эти, считанные, зажигались с трудом. Вчера они измучились, пока разожгли костер в сопках. Без спичек невозможно ни сварить пищу, ни согреться ночью. Спички необходимы! Хозяин сказал, что сам нуждается в спичках. Он щедро угостил их, и можно не сомневаться, что не пожалел бы спичек, если б они у него были. Нет, как ни нужны спички, воровать нельзя... Нельзя отвечать злом на добро... Да, но спички все же нужны. Необходимы! Кадзи собирался зажмурить глаза, когда будет брать винтовку у стены и таким способом побороть искушение. Но в тот момент, как правая рука сжала винтовку, левая сама схватила лежавший у очага коробок и сунула в карман. -- Спасибо за угощение! Спасибо! Вряд ли кто-нибудь догадался, почему голос Кадзи звучал так хрипло, когда он прощался с хозяином. Но сам-то Кадзи знал, и этого было достаточно, чтобы омрачить себе настроение. Хозяин, конечно, уже заметил пропажу и теперь вспоминает о них с презрением: "И хорошо, что русские вас побили! Вы недостойны считаться великой нацией. Людское отребье!.." -- Нужно было бы вернуться и отдать...-- сказал Кадзи, оглядываясь.-- Да ведь прошли уже несколько километров... И все-таки лучше бы вернуться и отдать эти проклятые спички, чем идти с такой тяжестью на душе! Обманывать людей, которые приютили тебя, накормили... Тангэ молчал. Будь он на месте Кадзи, он тоже, без сомнения, попытался бы любым путем заполучить этот коробок. И наверняка так же вот украл бы. Стал бы он тогда раскаиваться и терзаться душой, как Кадзи? - Тебе смешно, наверно? -- спросил Кадзи.-- Из-за какого-то ничтожного коробка... - Чересчур совестливый начальник -- плохой руководитель,-- почему-то сухо проговорил Тангэ.-- Возьми себя в руки. "Да, я украл. Но ведь не для себя,-- мысленно оправдывался Кадзи.-- Митико, я убивал, теперь я сделался вором. Иначе я не смог бы к тебе вернуться!" Кукурузному полю не видно было конца. Судя по всему, внизу должно быть большое селение. Но видеть его мешала густая зелень. Пониже кукурузного поля -- дорога. За дорогой, еще ниже, небольшое строение, похожее на хижину или сторожку. Только почему рядом колодец, а в огороде бродят свинья и куры? Хижина оказалась пустой. На кане валялось одеяло, грязное, с торчащими клочьями ваты. Печь совсем остыла -- видно, в ней давно не разводили огня. Хозяин либо ушел куда-то и там заночевал, либо вовсе уехал -- подальше от беды. Но тогда почему он оставил без присмотра живность? Судя по обстановке, здесь жил бобыль. -- Что-то тут не так! -- Кадзи остановился в дверях, но остальные, увидев кур и свинью, твердо решили остаться здесь на ночь. Даже Тангэ высказался за это. Хиронака и Хикида уселись на кан и, не спрашивая разрешения, принялись разуваться. В другое время Кадзи, хотя бы из одного упрямства, немедленно одернул бы их. И если он не сделал этого сейчас, то потому, что и сам невольно поддался общему настроению. Все еще колеблясь, он взглянул на Тацуко. Она присела на корточки возле двери. Вся ее фигура говорила: "Мне хотелось бы отдохнуть здесь, но ты рассердишься, если я скажу это, и я молчу". -- Что-то здесь не так,-- повторил Кадзи.-- Ну да ладно, отдохнем. Ямаура, сумеешь разделать свинью? Ямаура вытащил из кармана маленький, покрытый ржавчиной складной ножик. Хикида немедленно выскочил с винтовкой во двор и стал подкрадываться к свинье. Кадзи вскарабкался наверх, на дорогу, и еще раз огляделся по сторонам. Ниже сторожки отлого тянулось поле, а еще ниже, где по краю поля изгородью стояли вербы, бежала речка. За речкой круто вверх поднимались обработанные участки, и так до середины склона, до густого леса. Опасность может грозить только со стороны дороги, Что ж, они смогут отступить к речке. Один за другим прогремели два выстрела. Свинья с визгом метнулась с огорода в поле. Хикида и Тэрада погнались за ней. Улыбнувшись, Кадзи направился обратно в сторожку.

18

Пока Ямаура разделывал свинью, Тэрада и Хикида гонялись за курами. На открытом пространстве куры проворнее и хитрее человека. Оглушительно кудахча, они рассыпались в стороны, с удивительным искусством сбивая с толку преследователей. Хикида, потеряв терпение, выстрелил, не целясь, промахнулся и снова выстрелил. Из двери выглянул Тангэ. -- Нам и свиньи не съесть. Оставь кур в покое. И перестань палить без толку, услышат! Хикида отмахнулся. Он старательно прицеливался, и Тангэ ему мешал. - Сказано тебе, не стреляй! - Что у нас, два начальника объявилось? -- опустив винтовку, ехидно спросил Хикида.-- Ты позже меня к нам пристал, нечего командовать! Но Тэрада поддержал Тангэ. - Выстрелы далеко слышно. Зачем стреляешь?! - А ты заткнись! Хикида все-таки оставил кур. Впрочем, этот маленький инцидент не омрачил общей радости. На огромной сковороде весело трещала, поджариваясь, свинина, распространяя вокруг заманчивый аромат; все, как завороженные, глядели на шипящее, румянившееся на огне сало, и на всех лицах блуждала одинаковая улыбка. Наелись доотвала. Даже Кадзи почувствовал, что нервное напряжение последних дней сменяется ощущением покоя; страх притупился. Прошло достаточно времени после выстрелов, которыми они убили свинью, так что, если б обитателям поселка эта стрельба показалась подозрительной, они уже успели бы примчаться сюда. Но кругом по-прежнему стояла тишина. Перекликались цикады. Совсем рядом длинными трелями наперебой заливались кузнечики. Кто знает, может быть, и в самом деле день принесет им только покой и вкусную пищу? -- Можно, я пойду на речку, помоюсь? -- нарочно обращаясь не к Кадзи, а к Тангэ, спросила Тацуко. С тех пор, как недавно Кадзи пренебрежительно отнесся к вырвавшимся у нее словам благодарности, такой искренней, она держала себя с ним подчеркнуто холодно. Лицо Кадзи дрогнуло, но он промолчал. - Можно, конечно. Только поскорей возвращайся,-- сказал Тангэ. - Пошли, мальчуган! -- позвала она Ямауру. - Я?.. А можно? -- по-детски спросил тот, растерявшись от неожиданности. Вслед за ними на речку подались Тэрада и Хикида. Хиронака уснул на кане. Кадзи смочил тряпку в топленом свином сале и впервые за долгое время вычистил винтовку. Протирая ее, он вспомнил, как накануне сражения, в окопе, он вот так же заботливо протирал мокрую от дождя ложу своей винтовки. Рука остановилась, а глаза неподвижно уставились в одну точку на облупившейся, грязной стене. И прошло-то всего каких-нибудь две недели, а казалось, что это случилось давным-давно, годы назад. Он пытался руководить новобранцами. Безуспешно. Придется, пожалуй, признать, что вот в небольшом отряде ему это удалось, а там, в роте, он потерпел поражение. И все же, не будь того рокового сражения, он добился бы настоящих товарищеских отношений с солдатами... Новобранцы все погибли. Те, кто защищал Циньюньтай, тоже. В живых остался один Тэрада. Пятьдесят пять человек все полегли как один. Но ведь, строго-то говоря, не он за это в ответе! "Э, брось",-- сказал он себе. Если б он действительно хотел спасти их, у него была возможность! А иначе разве б теперь грызло сердце мучительное раскаяние? Если говорить честно, была возможность. Ну а если он находился в условиях, когда человек бессилен что-либо предпринять? Нет, и такого оправдания у него не было! Когда-то он осуждал Синдзе, решившего дезертировать, считал его поступок малодушным. И все же Синдзе осуществил свой замысел и бежал. Да, конечно, Синдзе просто уклонился от борьбы с дикими армейскими порядками. Все это верно. Ну а как боролся сам Кадзи? Что и говорить, решимость до конца защищать свое человеческое достоинство -- качество похвальное, но ведь на деле он так ничего и не сумел совершить... Да он и не пытался. А в итоге -- тот бой. Верно, он не побуждал своих подчиненных к безнадежному, бессмысленному сопротивлению, но зато учил держаться стойко. А зачем? Пытался обмануть самого себя, утверждая, будто это единственный способ сохранить жизнь? В результате погибли все. Остались только он и Тэрада. Чистая совесть, честность, любовь -- все, что он ценил так высоко,-- начисто отвергла и разрушила война. Вернее, один бой. Он совершил непростительную ошибку. Пусть дезертир Синдзе погиб в пути, ему по крайней мере не в чем было раскаиваться. Горько раскаиваться, проклиная войну и в первую очередь самого себя... Рука Тангэ легла ему на плечо. -- Выйдем на улицу. Уж больно тут мрачно. Кадзи кивнул и перезарядил винтовку. Хиронака все еще спал на кане. -- Бывают же чудеса на свете,-- прошептал Кадзи, окидывая взглядом мирный пейзаж, где светлую тишину нарушало только стрекотание цикад.-- Разве не чудо, что судьба послала нам эту хижину? А мне уже начинало казаться, что ни на этом свете, ни на том нам не найдется местечка... Пора собираться. Где наши? -- спросил он уже другим, твердым голосом. У речки Тацуко размотала Ямауре повязку и выстирала грязный бинт, который тот ни разу не снимал. Прилипшую к ране марлю она не решилась трогать. Ямаура чувствовал себя, как ребенок, обласканный матерью. Когда в тайге к ним пристали женщины, он хоть и не решался сказать, но в душе так же, как Хиронака, осуждал Кадзи, что тот потащил с собой такую обузу. Не будь этих женщин, риса хватило бы на весь путь и не пришлось бы голодать. Но теперь все это позади. А сейчас женщина ласково ухаживает за ним, он слышит совсем рядом сладковатый запах ее тела. Удивительное, никогда не испытанное ощущение! Подошли Тэрада и Хикида. Поддавшись на уговоры Хикиды, который тотчас принялся раздеваться, Тэрада тоже снял китель. Треугольная повязка вокруг плеча заскорузла и почернела. -- Ты тоже поди сюда. Выстираю бинты! -- словно старшая сестра, распорядилась Тацуко.-- Ох и бесчувственные вы люди! Так никто тебя и не перевязывал? -- Лучше не трогать! -- сердито сказал Тэрада. Но и он смутился, ощутив странное, как будто щекочущее волнение, когда Тацуко дотронулась до него. - Ой, какая страшная рана! У того мальчугана я рану не видела, неужели и у него такая же? - У него хуже! У меня-то уже идет на поправку...-- Рана Тэрады затянулась нежно-розовой кожей.-- Господин ефрейтор прижег порохом, прямо в бою... - А-а, он...-- тихо отозвалась Тацуко и принялась стирать бинт. - Эй, сестренка, давай потру тебе спину, давай лезь ко мне! -- крикнул Хикида и, поднимая брызги, подбежал к присевшей у воды Тацуко. - Нечего заглядывать, все равно ничего не увидишь! -- Тацуко плеснула в него водой, прямо в разинутый рот, и вся компания покатилась со смеху.-- Вот что, ребята: хотите купаться -- так поскорее, да и ступайте отсюда! -- потребовала Тацуко. Тэрада и Ямаура послушно повиновались. Эти двое не стали раздеваться догола, как Хикида, а вошли в воду в белье. И не только потому, что не умели, как Хикида, нахальничать с женщинами. Они побаивались, как бы им не досталось от Кадзи. Оба парня поспешно вышли из воды и надели китель и брюки прямо на мокрое белье. Тацуко сделала им обоим перевязку. -- И ты тоже выходи, слышишь! -- крикнула она Хикиде, когда эти двое покорно поплелись обратно в сторожку. Но Хикида был не новобранец, он не собирался показывать себя новичком в такого рода делах. Усмехаясь, он выбрался из воды и присел рядом с Тацуко. Она рассердилась. - Говорят тебе, хватит! Знай шуткам меру! -- в сердцах сказала она.-- Мне нужно раздеться! - Милости просим! - Ты что, голой бабы не видел, что ли? -- Тацуко отошла немного и начала раздеваться. Хикида смотрел на нее жадным, горящим взглядом, но неожиданно и сам смутился. Ему захотелось какой-нибудь грубой шуткой замять неловкость. - Отпустила б ты мне, а? -- проговорил он. От этого на душе полегчало. Все стало предельно ясно. - Как же, очень ты мне нужен! -- Тацуко приготовилась к обороне. Хикида, собственно, уже готов был отступиться, но теперь в нем заговорило упрямство. - Подумаешь! Не такая ты, чтобы блюсти себя! Конечно, мне нечем тебе заплатить, но...-- Он придвинулся к ней вплотную. Тацуко не отступила. Она не боялась мужчин. Только злость разбирала ее все сильнее. -- Пусть я раньше была проституткой, но теперь все переменилось, слышишь? Теперь я человек. Такой же человек, как и ты, понял? Попробуй только, сунься! Закричу во весь голос, всех сюда позову! Кричать не пришлось. Раздвигая заросли вербы, подошли Кадзи и Тангэ. -- Это еще что? -- возмутился Кадзи. Что-то похожее на ревность шевельнулось в его душе. А может, просто дух противоречия. "Каждую минуту нам всем грозит смерть, а вы тут балуетесь!" -- хотелось крикнуть ему. Но он и сам понимал, что это будет выглядеть очень глупо. Нет, она не нужна ему. Просто его бесила мысль, что они делают, что вздумается, нисколько не заботясь о том, как на это посмотрит Кадзи. Инстинктивно уловив его настроение, Хикида отважился на отпор. -- Не суй нос в чужие дела, ефрейтор! В тот же момент еще не просохшая щека Хикиды зазвенела от размашистого удара. -- Ступай в сторожку! Готовиться к отправлению! Претензии заявишь потом. Хикида сразу же подумал о винтовке Кадзи. В любую минуту она может угрожающе приподняться... Что поделаешь, этот тип способен взять на прицел даже офицера! - А ты перестань дразнить его! -- бросил Кадзи женщине.-- Чуть только отдышетесь -- сразу начинаются шуры-муры. Все вы такие! - Я не дразню! -- шепотом отозвалась женщина. И внезапно закричала: -- А вы не стройте из себя святого! Что бы я ни делала, это вас не касается! Может, мне больше нравятся такие, как он - Это твое дело...-- Кадзи попытался сделать безразличное выражение лица, но это ему не удалось. Глаза выдавали вспыхнувшую в нем обиду и огорчение.-- Нас везде подстерегает опасность,-- тихо сказал он.-- Другое дело, если б ты была одна. А так, если случится беда, расплачиваться придется всем... Женщина предпочла бы, чтобы он просто ударил ее. Она сама прекрасно понимала, что не следовало ей так дерзко отвечать Кадзи. Если б он просто ударил ее, повернулся и ушел, она пошла бы за ним следом, а потом сама попросила бы прощения... -- Ладно, впредь постараюсь не быть вам обузой,-- прошептала она.-- Невесть какая я вам всем помеха... Кадзи не ответил ни слова. -- Поскорее возвращайся. Мы уходим...-- сказал Тангэ.