Каролина продолжала:

— Я в детстве никогда не видела хорошей посуды. Моя семья не была бедной, но мать никогда не покупала дорогой посуды, и мы всегда пили из пластиковых стаканчиков с наклеенными на них жестяными звездочками. Ну, знаете, такие звездочки… через пару дней они отваливаются.

Тэд наступил под столом на ногу жене и перехватил:

— Да, так ты сказала, что наше внимание остановилось на этих хрустальных бокалах…

Каролина, вне себя от смущения, продолжала:

— И вот эта супружеская пара еще не успела забрать свои бокалы… Хотя, нет, я еще не рассказала о другом: когда мы входили в этот салон, на улице стоял шикарный лимузин. Это очень важно.

Тэд поняв, что Каролина окончательно запуталась и не сможет довести свой рассказ до конца, вступил в разговор.

— Короче, чтобы все рассказать по порядку, понадобится очень много времени. Я расскажу только одно: эти муж и жена в ожидании, пока им упакуют покупку, поссорились, и жена дошла просто до истерики, а весь набор упаковывали в две коробки. Разозлившись на мужа, жена принялась крушить бокалы из той коробки, что стояли ближе к ней. Она разбивала их один за другим о стену. Когда же очередь дошла до другой коробки, то муж не дал ей прикоснуться к ним и заявил жене, что эта половина принадлежит ему, и он распорядится ей по своему усмотрению. Чтобы досадить жене, он продал половину набора нам по смехотворной цене — всего за двести долларов. Его жена была вне себя от бешенства. Она кричала на весь зал, что лучше бы она разбила все и получила бы от этого удовольствие больше, чем на двести долларов.

— А чем все это кончилось? — спросил Джейк Уоренджер, наконец-то выпустив ногу своей секретарши.

— А кончилось это тем, что супружеская пара через два дня сидела у меня в кабинете и просила утрясти все формальности их развода.

— А ты, Тэд, не предлагал этой женщине забрать остатки набора?

— Нет, — ответил Тэд Джейку. — Она предложила такой гонорар, что мне было уже не до хрусталя. Я, честно говоря, даже забыл о нем.

— Да, — вмешалась в разговор Каролина, — я словно бы боялась, что к нам придут и потребуют эти бокалы назад и спрятала их в кладовку, — Каролина засмеялась.

— А вы не такие уж альтруисты, как кажетесь, — рассмеялся Джейк Уоренджер. — Это у тебя, Тэд, только лицо такое честное, а внутри ты такой же пройдоха, как и я.

Прокурор поднял указательный палец и наставительно произнес:

— А может быть, Джейк, Тэд Кэпвелл пойдет еще дальше тебя, ведь он еще молод.

— Вот это-то и беспокоит меня, — сказал Джейк Уоренджер, — боюсь, он когда-нибудь сумеет обставить меня на повороте.

— Да ладно тебе, это еще не скоро случится и надеюсь, ты успеешь догадаться об этом, — заметил Тэд.

Каролина, поняв, что разговор может принять не очень приятный оборот, поспешила предложить всем гостям десерт. Все с радостью согласились.

Пока гости с аппетитом поглощали вкусный торт, Каролина задумчиво сидела за столом и слегка постукивала ногтем по бокалам. Ей нравилось слушать этот мелодичный звон — он ласкал ей слух.

А Тэд недовольно морщился, ему такое поведение жены казалось немного несдержанным и бестактным.

«Какого черта она выставила на стол эти дорогие бокалы? — думал Тэд, — ведь мне совсем не обязательно показывать компаньонам, что у меня хватает денег на дорогой хрусталь. Иначе Джейк Уоренджер решит, что мне достается слишком много, или я успеваю приработать где-то на стороне, не полностью отдаваясь общему делу. А еще Каролина сидит и постукивает по этому бокалу. Представляю, как нервничают жены прокуроров. Наверное, только одной Элки все равно. Она только сидит и думает, где бы ей завалиться с Джейком. Думаю, они отъедут всего лишь каких-нибудь полквартала и свернут в первый же попавшийся переулок. А может, поедут домой».

Тэд осмотрел присутствующих. Сквозь прозрачную столешницу он видел разутую ногу Элки, в чулке с обрезанным носком. Она пошевелила пальцами и из-под ступни выкатилась маслина. Тэд поморщился.

«Вечно этот Джейк что-нибудь придумает! Не может посидеть нормально. Хорошо, что это заметил я. А если бы прокурор или помощник? Вот так он всегда и в суде, любит рисковать. Правда, благодаря этому он и выигрывает».

— Скажите, мистер Кэпвелл, — обратилась к Тэду жена прокурора округа, — мне очень интересно, что вас толкнуло на то дело с несовершеннолетней проституткой?

— Не понял вас, миссис… — переспросил Тэд.

— Я просто хотела узнать, зачем вы взялись за то дело? Ведь оно не сулило вам никакой прибыли. Наоборот, если бы вы взялись за защиту фабриканта, то наверняка получили бы много больше.

— Дорогая, ты ничего не понимаешь. Тэд как раз сработал абсолютно правильно — ему нужно было сделать себе имя. А если есть имя, то потом будут и деньги. Не правда ли, мистер Кэпвелл? — прокурор внимательно посмотрел на Тэда.

— Да, это так, но не совсем, — Тэд поднял бокал. — Мне было жаль эту девчонку.

— Неужели у адвокатов существует жалость? — заметил помощник прокурора.

— А почему бы и нет? — воскликнул Джейк Уоренджер. — Что за адвокат, если у него отсутствует чувство жалости?

— Джейк, — заметил помощник прокурора, — вот уж никогда не замечал, что ты у нас жалостливый!

— Я? Я может быть, не очень жалостливый, а вот Тэд, по-моему, склонен поддаваться этому чувству.

— Так в чем же там было, собственно, дело? — вновь поинтересовалась жена прокурора.

— Знаете, — Тэд взглянул в глаза уже немолодой женщины, — суть дела сводилась вот к чему: фабрикант хотел изнасиловать эту несовершеннолетнюю, а она подала на него в суд.

— А разве можно изнасиловать проститутку?

— Бывают и такие случаи. Один мой знакомый помощник прокурора занимался делом… — Тэд взглянул поверх голов собравшихся.

— Так чем же занимался ваш знакомый? — поинтересовалась немолодая женщина.

— Он обвинял мужа в изнасиловании жены.

— Неужели? Неужели бывает и такое? — изумилась пожилая женщина.

— Как видите, бывает.

— И что же, ему удалось это сделать?

— Удалось, правда, не очень чистыми методами.

— Ну, знаете! — воскликнул Джейк Уоренджер, — какие могут быть методы, главное добиться цели! Не правда ли, Тэд?

— Да, в нашем деле цель оправдывает средства. Прокурор согласно кивнул. Ему нравились эти двое, эти два юриста, которые очень талантливо вели дела и почти всегда выигрывали.

Джейк Уоренджер наполнил бокал коньяком.

— Господа, если вы еще не очень устали, я расскажу одно очень пространное дело, подробности которого мне известны. Вернее, это даже не дело, а целая история со своим прологом, эпилогом и не очень веселым финалом. Вы согласны? — он посмотрел на присутствующих.

Все кивнули. Женщины внимательно смотрели на Джейка Уоренджера и настроились слушать его историю.

— Только если она не будет очень длинной, — попросил Тэд Кэпвелл.

— Да что ты, разве я когда-либо рассказывал длинные истории? Это всего лишь каких-нибудь десять минут. Ведь у нас еще целый вечер впереди!

— Да, Джейк, рассказывай.

— Так вот, господа, я начинаю, будьте внимательны. Тридцатого января пятьдесят четвертого года Эмма Цанг, вернувшись с ткацкой фабрики, нашла в конце коридора письмо с бразильским штемпелем, сообщавшее о кончине отца. Сначала она обрадовалась этому письму, но затем встревожилась, увидев незнакомый почерк. Девять или десять неразборчивых строк целиком покрывали страничку. Эмма прочла, что сеньор Майр случайно принял чрезмерную дозу веронала и скончался третьего числа сего месяца в больнице маленького городка Боже. Об этом сообщал некто Файн или Феин, живший с отцом в одном доме, наверное, не знавший, что пишет дочери умершего.