— Кастильо, вы меня радуете! Даже не зная, что происходит вокруг, вы суете нос в чужие дела.

Затем его тон переменился. Теперь он как будто сам обвинял:

— Мы бы накрыли эту шайку, если бы вы не сунулись туда и не испортили все!

Кастильо сверкнул глазами:

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? — вызывающе спросил он. — Чем ты можешь подтвердить своя слова? У тебя есть доказательства?

Тиммонс снова рассмеялся:

— Доказательства, моя дорогой полицейский инспектор, должны искать вы! Я — окружной прокурор, я не собираюсь тут дальше выслушивать ваши оскорбления! Но если вы так страстно желаете знать, слушайте: у меня там был свой человек. Почему вы не позвонили мне? Почему не задержали облаву?

Кастильо едва не задохнулся от возмущения:

— Почему ты мне об этом не сообщил?! — он не заметил, как в пылу разговора перешел на ты.

Но Тиммонс не заметил или сделал вид, что не заметил итого. Ему было достаточно того, что Кастильо почувствовал себя посрамленным.

— Я не обязан информировать полицию о каждом своем шаге! — мстительно сказал Тиммонс. — Я — глава самостоятельного ведомства, окружной прокуратуры. И имею право проводить собственные расследования где и когда захочу. И совсем не обязательно мне сообщать об этом каждому, отдельно взятому, полицейскому инспектору.

Круз проглотил и это оскорбительное высказывание. Он терялся все больше и больше:

— Но наш отдел непосредственно занимается этим делом, и ты хотя бы из уважения мог бы проинформировать нас.

Тиммонс, чувствуя, что перевес на его стороне, уверенно и даже с некоторым торжеством в голосе воскликнул:

— В вашем отделе происходит утечка информации!

На этот раз Круз не мог стерпеть подобного оскорбления:

— Тиммонс, — угрюмо сказал он, — это самая большая профессиональная и человеческая ошибка, которую ты когда-либо совершал. Мы с Полом Уитни вынуждены были ехать туда потому, что получили сообщение от Иден Кэпвелл. Очевидно, она что-то узнала о вашей, так называемой, операции и решила провести собственное расследование. Но когда мы прибыли туда, ее там не было. Мы не смогли ее там найти, она исчезла, и нам до сих пор не известно ее местонахождение. У меня такое ощущение, что она попала в какой-то переплет. Если с ней что-то произойдет, то за это будешь отвечать ты, Тиммонс! Лично ты!

Сообщение об Иден сильно обеспокоило окружного прокурора, но он постарался не подать виду:

— Успокойся, Кастильо! — миролюбиво сказал он.

Однако Круз уже распалился и стал размахивать руками:

— Если с ней что-нибудь случится, то ты пожалеешь, что появился на свет! Я тебе устрою такую веселую жизнь, что ты пожалеешь и о том, что встретил меня!

Чтобы остановить его, Тиммонс вынужден был заорать во всю глотку:

— Успокойся!

Кастильо умолк. Окружной прокурор, понимая, что дело принимает слишком серьезный оборот, решал пойти на попятную. Он отошел я сторону, широко распахнул дверь и пригласил Круза к себе:

— Заходи.

Круз некоторое время испытывал колебания — заходить или не заходить — но в конце концов шагнул через порог.

То, что он увидел я гостиной квартиры Тиммонса, привело его я неописуемое изумление, перед ним, испуганно теребя пуговицу на блузке, стояла Сантана, его жена. Круз остановился посреди комнаты, как вкопанный. Тиммонс, удовлетворенно отметив верность своего психологически точно рассчитанного кода, с мстительным наслаждением произнес:

— А теперь, полицейский инспектор, планируйте ваш следующий ход!

Круз почувствовал, как его кулаки сжимаются сами собой, кровь закипает у него в жилах, я сердце начинает ходуном ходить в груди. Он мог ожидать всего, чего угодно, но только не этого. Сантана — в квартире окружного прокурора, его злейшего врага… Это просто невероятно! Этого не может быть! Он все еще не мог поверять своим глазам, однако перед ним на самом деле была Сантана, а не какая-нибудь другая женщина. Кто знает, может быть, Круз предпочел бы увидеть на ее месте Иден Кэпвелл — все-таки она была свободной женщиной и имела хотя бы формальное право находиться здесь. В отношении же Сантаны никаких оправдательных аргументов он найти не мог. По его мнению, она была безусловно виновна.

Пока Джулия Уэйнрайт в ночной темноте бродила по участку вокруг дома Кэпвеллов, Келли увезли. В сопровождении санитара и доктора Роулингса она села в машину скорой помощи, и автомобиль умчался. Полицейская машина уехала в другую сторону. Джулия вернулась в дом Кэпвеллов.

В гостиной было пусто. Джулии пришлось крикнуть:

— СиСи!

Он вышел из своей комнаты и, пройдя по коридору, остановился в углу гостиной.

— Как Келли? — спросила Джулия.

СиСи был мрачен. Услышав вопрос, он опустил глаза:

— Ее увезли в больницу.

Джулия поняла, что сейчас не стоит расспрашивать СиСи о том, что произошло с его дочерью. Поэтому она с не меньшим смущением стала вертеть в руках свою сумочку:

— Я… Я проверила домик для гостей и посмотрела там, в саду. Мейсона там нет. И еще, я воспользовалась телефоном, который стоит у вас в домике для гостей, и обзвонила всех, кого могла, и кто сейчас находится дома.

— И что? — спросил СиСи.

— Никто не видел ни Мейсона, ни Марка. Особенно меня беспокоит судьба Марка.

— Почему?

— Его никто не видел в городе уже часа три!

СиСи недоуменно пожал плечами:

— Но, может быть, он уехал куда-нибудь или находится у себя в номере?

Джулия уверенно возразила:

— Нет, в номере телефон не отвечает, я звонила туда. Но в последний раз его действительно видели в отеле «Кэпвелл».

СиСи стал беспокойно расхаживать по гостиной.

— Как давно это было?

Джулия пожала плечами:

— Метрдотель говорит, что встретился с Марком в дверях ресторана часа два назад.

СиСи развел руками:

— Ну, я думаю, что он должеи где-то быть сейчас. Может быть, мы просто не можем его найти.

Но Джулия горячо воскликнула:

— СиСи! Разве ты не слышал, что сказал Мейсон? Он признался, что убил Марка Маккормика!

СиСи отрицательно покачал головой:

— Не думаю, чтобы Мейсон мог кого-то убить, — с сомнением произнес он. — Мейсон не такой человек. Думаю, что все это были лишь слова.

Джулия мрачно усмехнулась:

— Да? Ты так думаешь?

— Но ведь тебя или меня он не убил!

Джулия по-прежнему не желала соглашаться с Кэпвеллом-старшим:

— Что касается тебя или меня — это одно дело. Но ведь он ненавидел Марка! Прибавь к этому еще то, что ему пришлось перенести из-за Мэри. Эти две вещи могут довести его до чего угодно.

Ченнинг-старший все еще не хотел прислушиваться к ее словам: