Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Сантана сидела насупившись, не собираясь высказываться по поводу рассуждений, которые изрекал Тиммонс Очевидно, почувствовав, что эта тема несколько задевает Сантану, Тиммонс перешел на более сочувственный тон:

— Почему-то никто никогда не спрашивает, из-за каких причин это происходит. А если и спрашивают, то редко. И от этого не легче. Неверный муж иди неверная жена всегда грешники, они всегда виноваты. Если семейная жизнь рушится, всегда виноват тот, кто изменил или изменял, потому что никого не интересует, почему это происходит.

— Да, наверное наш брак не удался и не должен был удастся. Мы с самого начала были слишком разными… Но я пыталась в какой-то мере, пусть небольшой, облагородить всю нашу семейную жизнь, которая стала совершенно обыденной, уродливой и тошнотворной, как мусор, как машинная смазка, как судебная процедура.

Она умолкла, на глаза ее навернулись слезы. Тиммонс участливо нагнулся:

— Что тебя тревожит, дорогая?

Она вытерла слезы и плачущим голосом ответила:

— Я все время спрашиваю себя, где же то, что должно было быть между нами, где то, что в нормальных семьях считается счастьем, где тот, за которого я вышла замуж? Ведь он никуда не делся, он тут, он рядом со мной. Но он уже другой, даже не такой, как был раньше, совсем другой. Я пыталась, я все время пыталась наладить наши семейные отношения с тем, чтобы у нас было хоть какое-то будущее.

Тиммонс с умным видом сказал:

— Нет, всегда лучше жить нынешним, а не будущим или прошлым. Чем прекраснее прошлое, тем дороже за него расплачиваешься. Я всегда не мог понять, почему зрелость не достойна юности. Ведь очень многие в старости куда счастливее, чем в молодости. А знаешь почему? Они перестают мечтать! В дураках всегда остаются идеалисты. А я не идеалист, я всегда трезво относился к жизни и понимал, что нельзя изменить обстоятельства, приходится действовать всегда там, где находишься в данный момент. Ну, а если ты не можешь этого — что ж, остается только быть неудачником.

Сантана продолжала всхлипывать.

— Я не понимаю, за что мне такое наказание. Ведь я ничего такого не сделала Почему он со мной так обходиться!

Тиммонс погладил ее по щеке:

— Успокойся, дорогая! Он просто не может оценить тебя. Он обращает на тебя слишком мало внимания.

Сантана размазала слезы по щекам:

— Знаю, он считает меня просто истеричкой — вечные несчастья, тоска, претензии на хорошие взаимоотношения. Все это превратило меня в то, что я есть сейчас А ведь я ничего особенного от него не добивалась. Я хотела того, на что способен любой здоровый мужчина — хотя бы один раз в день, лучше два. Какой нормальной женщине хватит одних нежностей? По утрам легкий поцелуй в щеку, вечером опять.

— Ну, ну, успокойся дорогая, не надо плакать. Она отвернулась, подперев кулаком щеку:

— Просто я… Просто я хотела… Мне очень жаль, что ничего не получается… Я не хотела сказать ничего плохого, я просто не подумала… Конечно, возможно это эгоистично… Я не знаю…

— Да, — туманно сказал Тиммонс. — Все-таки интересно, что такое семья, что происходит с людьми в браке?

— А ты думал над этим когда-нибудь? — утирая слезы спросила она.

Тиммонс улыбнулся:

— Не слишком часто. Но думаю того, что пришло мне я голову, вполне достаточно, чтобы сказать вот что — наверное, наука о браке находится еще в зачаточном состоянии. Браку, как и хлебу, уготована печальная участь: они для веек необходимы, все к ним тянутся, но и тот, и другой быстро теряют, свежесть, черствеют и начинают отдавать затхлостью.

— Еще я думал о том, что в браке быстро исчезают те чувства, которые привели к нему супругов. А если это сохраняется, то обязательно тонет во многом другом. Правда, здесь есть некоторые дополнительные стороны. Нельзя отрицать, что в браке люди находятся в каком-то странном состоянии, то есть странность заключается в том, что есть ведь и некоторые положительные стороны.

Сантана грустно усмехнулась:

— И какие же?

— Сейчас, одну минуту.

Тиммонс встал с дивана и направился к расположенному в углу комнаты бару. Покопавшись немного; среди бутылок, он взял сухой английский херес и разлил его по двум бокалам. Вернувшись на место, он предложил темную, с красноватым оттенком жидкость Сантане. Но она отрицательно покачала головой. Тогда Тиммонс уселся на диван и стал маленькими глотками тянуть густую жидкость, которую обожал. Очевидно, это придало ему дополнительное философское настроение, и он продолжил:

— И слабость, и сила этого странного состояния, то есть брака, заключаются в том, что его стимулы беспрестанно меняются. Его участники должны волей неволей переходить от новизны к привычке, от желания к нежности, от риска к бремени, от выбора к долгу, от случайности к неизбежности. Как ни странно, многие могут несмотря на сотни препятствий стать счастливой супружеской четой и быть удовлетворенными жизнью — имея детей, дом, ну и так далее.

— Вообще, в супружеской жизни меня, я бы сказал так, гипнотизирует неподвижность брака. Вот эта неподвижность искушает и одновременно пугает. Ведь в этом, нет никакой интриги. Именно это состояние Противоречит моей мужской природе, вечно жаждущей новизны. А в браке должно быть постоянство. Но сама область семейной жизни невероятно скучна. Брак ассоциируется у меня с чем-то таким долгим, будничным, тягостным. Знаешь, недавно я ехал на своей машине мимо церкви и увидел спускающуюся по ступенькам лестницы свадебную процессию. Ну, там невеста в голубом платье, жених в торжественном костюме. Вокруг бегал озабоченный фотограф, который увековечивал счастливых молодых, а они, наверное раскрасневшиеся от долгого пребывания в душной церкви, крепко держались за руки и широко улыбались всему миру и друг другу. Я подумал, что еще одна пара идет на плаху. Я ехал на службу и по дороге думал обо всех тех свадьбах, на которых мне приходилось бывать, и всех этих церемониях бракосочетания. Я вспоминал о речах и тостах, которые произносили за праздничным столом гости, с которыми мне приходилось часами сидеть рядом. Это было невероятно тоскливо.

— Я думал обо всех этих счастливых парах. На свадьбах ведь никто не задумывается о буднях, которые ждут новобрачных. Все веселятся, и никто не вспоминает о слезах, об одиночестве или ревности. А все окружающие смотрят на этих новоиспеченных супругов так, будто им всю жизнь предстоит танцевать на цветочной поляне, и их брак будет всегда так же приятен и беззаботен, как их первый танец.

— Никто не может представить себе их сидящим» потом в какой-нибудь адвокатской конторе перед разводом — каждый па своем стуле в разных углах одного кабинета. Или лежащими в одной постели повернувшись спиной друг к другу и ставших настолько чужими, что им даже нечего делать вместе и нечего друг от друга желать после долгих десятилетий беспросветных будней, не прерывавшихся воскресениями. И все равно все новые и новые пары всходят на этот эшафот, все новые и новые…

Сантана задумчиво посмотрела на него:

— Неужели ты думаешь, что брак в принципе не может быть счастливым? По-моему это возможном, нужна лишь желание. Ведь все это зависит от доброй воли К каждого из нас. Если допустить, что на свете нет полного счастья, совершенно полного и всеобъемлющего, тогда жизнь не будет казаться катастрофой. Я уверена в этом. Уживаются же люди друг с другом.

Тиммонс покрутил бокал между пальцами:

73
{"b":"232398","o":1}