От упоминания о Лайонеле Мейсон напрягся, его лицо исказила гримаса. А СиСи продолжал:

– И Лайонел упомянул о чем-то, что было связано с тобой, Мейсон.

Мейсон не торопился отвечать. Он неспеша уселся рядом с отцом и подпер голову руками.

– Отец, если ты пришел со мной обсуждать Лайонела Локриджа, то я к этому сейчас не готов. Я не хочу никаких семейных разборок, – Мейсон поднялся и принялся шагать по гостиной.

СиСи следил за его нервными движениями.

– У вас с Мэри что-то не так? – спросил СиСи.

– Да, но давай, отец, не будем сейчас об этом. Нет ни настроения, ни желания говорить.

– Если это не просто ссора, – предположил СиСи, – то я бы мог чем-нибудь помочь тебе, помочь вам, – осторожно добавил он.

СиСи поднялся с дивана и подошел к Мейсону. Тот вначале дернулся в сторону, но потом сдержал себя и остался стоять на месте.

– Нет, отец, это не ссора, но ты ничем не можешь нам помочь.

– Но почему?

Мейсону было тяжело говорить, но он все-таки заставил себя:

– Марк изнасиловал Мэри.

– Что? – ужаснулся СиСи.

– Да, Марк изнасиловал Мэри.

– Когда?

– Месяц тому назад.

– Месяц… тому… назад? – изумленный СиСи выговаривал одно слово за другим.

– Да, это произошло в доме для гостей, когда они были одни, поэтому мы не можем аннулировать брак, – взгляд Мейсона сделался грустным, ему невыносимо тяжело было говорить вновь о своем несчастье.

СиСи долго не мог найти что сказать.

– Мне очень жаль, Мейсон, поверь, мне искренне жаль вас обоих.

– Я должен выступить обвинителем на процессе. Мэри это не очень нравится, она вообще против судебного разбирательства. Но я, отец, сумел уговорить ее, а она страшно переживает, – Мейсон отвел взгляд в сторону и отошел от отца.

Тот даже не делал попыток приблизиться к сыну. Он как завороженный смотрел в одну точку.

– Мне очень жаль, – вновь протяжно проговорил СиСи Кэпвелл.

– Я верю тебе, отец.

– Боже, какое чудовище! Как он только мог решиться на такое!

Мейсон, чтобы не наговорить лишнего, схватился за спинку стула и до боли сжал пальцы.

– Что я могу сделать для тебя, Мейсон?

– Спасибо, отец, за заботу, но, по-моему, самое лучшее сейчас, единственное, что можно сделать – это оставить нас с Мэри вдвоем, дать нам возможность поговорить.

СиСи колебался, уходить ему или нет.

– Да, оставить нас вдвоем, – повторил Мейсон.

– Сын, если что-нибудь тебе будет нужно то обращайся ко мне, – СиСи двинулся к выходу.

– Спасибо тебе, отец, я воспользуюсь этой возможностью.

Мейсон откинул со лба волосы и вытер вспотевший лоб носовым платком. СиСи, казалось, не хотел уходить, но Мейсон его не останавливал.

– Да, Мейсон, не забывай, что у тебя есть отец, который кое-что для тебя может сделать, – СиСи закрыл за собой дверь.

Мейсон остался стоять посреди гостиной. На его лице выражалась растерянность и в то же время теплое чувство к отцу, ведь он был так виноват перед ним. Но Мейсон подумал:

"Не стоит так переживать из-за моей размолвки с отцом. В конце концов, мы оба стоим друг друга. Не нужно вмешивать в наши противоречия Мэри".

Мейсон несколько раз прошелся по гостиной и наконец, позвал:

– Мэри, он ушел, можешь выходить. Осторожно открылась дверь и в нее проскользнула Мэри. Она, словно бы не поверив словам Мейсона, осмотрелась. И только когда убедилась, что СиСи здесь нет, облегченно вздохнула.

– Надеюсь, он не обиделся? – поинтересовалась Мэри.

– По-моему, нет, – Мейсон задумался. – Тем более, что я ему все объяснил и он, кажется, понял. Отец в последнее время стал человеколюбивым.

– Да, – усмехнулась Мэри, – это один из двенадцатилетних циклов, о которых ты говорил.

– Ты еще злишься на меня? – спросил Мейсон.

– Нет, – вздохнула Мэри, – хотя, может, немного и злюсь, чуть-чуть.

– Сколько? Мэри кивнула.

– Самую чуточку, совсем немного.

– Ну тогда все хорошо, – Мейсон улыбнулся. Мэри подалась к нему.

– Давай лучше поговорим, – сказал Мейсон.

– О чем говорить? Разговоры ни к чему не приводят и они мне не помогают.

– Да, сегодня был тяжелый день.

– Очень, – кивнула Мэри и опустила голову. Мейсон стоял перед ней и чувствовал себя страшно виноватым, хотя и не мог понять, в чем он провинился перед любимой. А Мэри не спешила прийти к нему на помощь. Она сидела, углубившись в свои мысли, и казалось, забыла о существовании Мейсона. Мужчина опустился рядом с ней на диван.

– Но теперь ты понимаешь, как важно довести начатое до конца? Ты понимаешь, что должна восторжествовать справедливость?

– Ты вновь заводишь разговор о судебном процессе? – равнодушно произнесла Мэри, – ты же знаешь, я не хочу слышать о нем.

– Но тебе придется, иначе нам не выпутаться из сложившейся ситуации.

– Я не хочу ни о чем слышать. Ты не хочешь понять меня, Мейсон, не хочешь понять, как мне тяжело.

– Я все прекрасно понимаю, – пытался успокоить женщину Мейсон, – но ты сама загоняешь себя в угол, ты хочешь все простить Марку, а он этого не заслуживает.

– Не нам с тобой, Мейсон, судить кто заслуживает чего на этой земле – для этого есть бог.

– Для этого есть суд, – возразил Мейсон, – и он решит.

– Да, Мейсон, но ты хочешь выступить обвинителем на суде, а ты, согласись, не сможешь быть беспристрастным ни ко мне, ни к Марку, ни к самому себе.

Мейсон виновато отвел взгляд, а Мэри продолжала:

– Ты, Мейсон, вообразил себя богом, который волен решать людские судьбы.

– Я хочу, чтобы восторжествовала справедливость, – уже в который раз повторил Мейсон.

– Справедливость? – взвилась Мэри, – а ты знаешь, что такое справедливость?

– Знаю, – твердо сказал Мейсон.

– А по-моему, ее вообще не существует, – прошептала Мэри. – Никто не знает, что такое справедливость. И вообще, извини меня, я хочу побыть одна, наш разговор ни к чему не приведет.

– Понимаю, я тебя прекрасно понимаю, – кивнул Мейсон, – но мне тяжело оставить тебя одну, мне кажется, я могу быть тебе полезен, могу помочь, поддержать в трудную минуту.

– Нет, Мейсон, ничего этого не нужно. Мне просто надо немного побыть одной и сосредоточиться. Я сама должна во всем разобраться, понять, кто прав, кто ни при чем, а кто виноват.

– Я знаю, кто виноват! – воскликнул Мейсон, – во всем виноват Марк.

– Если бы все было так просто как ты думаешь… – вздохнула Мэри.

– А что, чего тебе не хватает? Что еще такое должен был совершить Марк, чтобы ты посчитала его виноватым? – возмутился Мейсон.

– Если другие поступают плохо, – вздохнула Мэри, – не значит, что должна плохо поступать и я.

– Ты слишком себя во многом коришь, – возразил Мейсон, – ты больше думай о себе и ищи счастье. За него нужно бороться.

– Ты все время говоришь мне об этом, но мне проще жить по-другому. У меня свое счастье – у тебя свое. Я не хочу, чтобы кому-нибудь было плохо.

– Но нам обязательно нужно поговорить, – вновь сказал Мейсон.

– Извини, но мне нужно лечь отдохнуть и немного подумать. Я хочу, чтобы мои мысли пришли в порядок.

– Тебе дать что-нибудь? – спросил Мейсон.

– Нет, что ты мне можешь дать – таблетки? А мне нужно спокойствие.

– Спокойствие нужно всем нам.

В "Ориент-Экспресс" за одним из столиков сидели две сестры – Августа и Джулия.

– Как ты решила поступить с Марком? – поинтересовалась Августа.

– Да.

– Что, да? Не тяни.

– Я буду защищать его.