– Ладно, – махнула рукой Иден, – я согласна, клуб так клуб. Но только у меня есть одно условие.

– Какое?

– Я должна переодеться. Не буду же я в клубе в этом идиотском вечернем платье? На меня будут пялиться.

– А это было бы неплохо, – задумался парень, – все бы смотрели на тебя, а я бы рядом с тобой тоже блистал.

– Я не сказала "блистать", – сказала Иден, – все будут пялиться на меня как на дуру, которая перепутала оперу и клуб.

– А что же мы тогда сидим? – спросил парень.

– Ну как же, нужно дождаться конца вечеринки. Официант подмигнул Иден.

– По-моему, родители слишком заняты собой, чтобы заметить твое отсутствие.

– Вот это правда, – кивнула Иден.

– А Джимми один со всем прекрасно справится. Самое большое, что им понадобится – это шампанское и кофе. Но только тихо, – парень приложил палец к губам Иден. – Посиди здесь, а я сбегаю посмотрю, все ли в порядке.

– Ладно.

Иден осталась одна. Она облокотилась о поручни балюстрады и принялась смотреть в темнеющий океан. Он колыхался черной массой, лишь на самой линии прибоя вспыхивали люминесцентно-белые гребни волн.

"Боже мой, как красиво! Почему я так редко выхожу ночью к океану? Это такая красота, созданная самим богом, а я ее постоянно игнорирую. Но так уж создан человек, что его занимает работа, дела, он всегда куда-нибудь спешит и не знает, где его может ждать счастье и спокойствие, а главное – красота. Ведь самое главное в жизни – красота".

Иден прислушалась к разговору официантов, к воркованию своих родителей.

"Да, другим словом это нельзя назвать, – решила Иден, – они просто сошли с ума: так обниматься, говорить такие слова. Они перестали замечать все вокруг. И в самом деле, если я уйду, то никто меня не хватится. Они и так счастливы, счастливы без меня, и я только им буду мешать".

От нечего делать Иден стала считать удары волн: раз, два, три, четыре… Но, поняв всю бессмысленность этого занятия, подумала:

"Какого черта я занимаюсь этим идиотским делом? Волны падали до меня и их, наверное, никто не считал. Они будут падать и после меня, этот бесконечный гул, то громкий, то тихий, никогда не остановится, буду я считать или нет. Так и моя жизнь – она не зависит от того, что я делаю, словно эти волны, которые откатывают и накатывают. Когда есть больше счастья, когда меньше, а иногда, когда я очень счастлива, то я и вовсе не думаю ни о чем. Мне приятно жить. Это как сегодня: все вокруг счастливы, довольны и я здесь лишняя. Должна же я вспомнить и о себе".

Иден поправила свои волосы и пожалела, что нигде рядом нет зеркала. Она очень боялась, что тут, на свежем воздухе, волосы ее слишком сильно растрепались и она может выглядеть неряшливо.

И тогда Иден достала из сумочки маленькую пудреницу, отщелкнула крышку и посмотрела в зеркальце. Но как она ни старалась, все ее лицо не могло одновременно уместиться в маленьком зеркале. Иден уже и вытягивала руку и пыталась посмотреться, склонив голову себе на плечо, но наконец, она сообразила как поступить.

Установив зеркальце на поручни, она отошла на пару шагов. Ее лицо как раз попало в косой луч света, отброшенный цветным фонарем. Иден с удовольствием отметила, что смотрится она сегодня привлекательно. В ней не было ничего искусственного и натянутого – сама непосредственность и природная красота.

"Да, с растрепанными волосами мне лучше, так я выгляжу более натурально".

Неизвестно до чего додумалась бы Иден, но из состояния задумчивости ее вывело появление отца. Тот подошел совсем неслышно и окликнул дочь:

– Иден!

От неожиданности она вздрогнула и обернулась.

– Ну как? – спросила она СиСи. Тот хлопнул в ладоши.

– По-моему, все идет отлично.

– Это все я постаралась, – сказала Иден.

– Конечно, большое тебе спасибо. Маме очень нравится, а тебе?

– Мне тоже.

Иден опустилась на стул, а СиСи остался стоять, глядя в темноту.

– Отец, может сегодня лучше всего сказать маме о том, что ты знаешь про операцию?

СиСи наморщил лоб.

– Не знаю, может и в самом деле стоит, но, по-моему, она еще не готова к этому. Даже не столько она, сколько мы вдвоем.

Услышав, как отец говорит о себе и матери, Иден удивленно посмотрела на него. Нет, конечно она видела, что произошло сегодняшним вечером, но не думала, что дела зайдут настолько далеко.

Но для того, чтобы подтолкнуть отца к принятию решения, она сказала:

– По-моему, ты не говоришь об этом не столько из-за мамы, сколько из-за себя.

Как и рассчитывала Иден, эти слова возымели на отца действие. Улыбка сразу исчезла с лица СиСи, он посерьезнел и спросил:

– То есть?

– Тебе просто хочется думать, что так ты поступаешь ради нее, но на самом деле, отец, ты – эгоист, ты делаешь так, как лучше тебе.

СиСи старался не смотреть на дочь, но объяснить ей все-таки пришлось. Правда, СиСи выбрал свой излюбленный путь – свел все к шутке.

– Я помню, однажды моя любимая дочь, – он обнял Иден за плечи, – выговаривала мне, что я слишком интересуюсь ее личной жизнью.

– И что? – спросила Иден.

– Я перестал делать это. Я оставил ее в покое.

– А теперь ты хочешь… – улыбнулась Иден, – чтобы я в благодарность оставила в покое тебя?

– Да, Иден, именно это я имею в виду. Сделай мне подобное одолжение, не так активно занимайся устройством моей жизни.

– Ну что ж, дорогой отец, решать тебе, я просто посоветовала.

Но СиСи уже вновь улыбался.

София оставалась сидеть одна за столиком. Она через всю террасу следила за СиСи и Иден. Ей хотелось подойти, но она понимала, что сейчас у Иден и СиСи серьезный разговор. Она была счастлива сегодняшним днем.

– Мы так редко собираемся все вместе, – вздохнула Иден.

– Но и сегодня всех не было.

– Нас, Кэпвеллов, слишком много, чтобы мы могли собраться все.

– Надо придумать какой-нибудь праздник, – предложила Иден, – такой, куда соберутся все – и те, кто в ссоре, и те, кто любят друг друга.

От упоминания о ссоре СиСи наморщил лоб: он вспомнил разговор с Грантом.

– Извини, отец, – быстро поправилась Иден, – если я сказала что-нибудь лишнее.

– Да нет, здесь моя вина, – успокоил дочь СиСи, – ты здесь ни при чем. Спасибо тебе за вечер.

Официант, с которым Иден договорилась о встрече, стоял в почтительном отдалении. СиСи краем глаза заметил его, но не стал ничего уточнять, он просто вернулся к Софии.

– Ну что, мы идем с тобой в клуб?

– Придется пойти, – развела руками Иден, – я уже здесь лишняя, сделала все, что могла.

Официант предложил руку, Иден ее приняла и они вместе спустились к машине.

– Вот за что люблю загородные бары и рестораны на берегу моря, так это за свежий воздух. Ни один кондиционер не сравнится с вечерним бризом.

Официант улыбнулся. Он открыл дверцу машины и помог Иден усесться.

– Мы сейчас помчимся вдоль побережья и этого Удовольствия – я имею в виду бриз – будет хватать даже с излишком.