– Мэри, ты боишься, что это его ребенок?

– Да, я боюсь. Но вероятность очень мала, скорее всего, ребенок от Мейсона.

– Да, Мэри, теперь мне понятны твои опасения, ведь Марк может обратиться в суд с просьбой об опекунстве над ребенком.

Мэри кивнула головой.

– Да, София, именно так, этого я и боюсь.

– Но зачем Марку так поступать? Ведь навряд ли судьба ребенка очень уж волнует его.

– Да, ребенок ему безразличен, но этим он может отомстить Мейсону, – в глазах Мэри блеснули слезы.

София с пониманием посмотрела на свою собеседницу.

– Представь себе, у меня тоже была подобная ситуация перед самой операцией, – призналась София, – и моя медлительность едва не привела… – тут София сделала паузу, чтобы подобрать подходящие слова, – к весьма плачевным результатам, – наконец сказала она.

Мэри сделала над собой усилие и спросила, надеясь на отрицательный ответ:

– Неужели Мейсон все-таки должен узнать об изнасиловании?

– Да, – кивнула София, – именно так, он должен будет узнать, иначе рано или поздно он узнает это от кого-нибудь другого.

– Я боюсь.

– Но ведь Марк решит отомстить тебе в любом случае.

Мэри опустила взгляд. Ей не хотелось сейчас думать о плохом, но иначе не получалось.

– Нет, София, это невозможно, я никогда не смогу избавиться от чувства вины.

– Но, Мэри…

– Нет, София, и не упрашивай.

– Мэри, ты все-таки подумай, так будет лучше. Я понимаю твое состояние и мне хотелось бы успокоить тебя и обнадежить.

– Вряд ли это удастся.

– Но Мейсон должен узнать.

– Я не могу, София, представь себя на моем месте;

– Именно поэтому, Мэри, я так и говорю.

– Нет, не поэтому, и не говори, что в этом нет моей вины. Я сама прекрасно знаю что к чему, моя вина есть.

– Но в чем? В чем твоя вина? – изумилась София.

– Я знаю, что тысячи женщин прошли через этот кошмар, – уже почти кричала Мэри, – но я не хочу посвящать Мейсона в подробности. Это моя жизнь и мое право, сделать так, чтобы он не знал об этом.

София тяжело вздохнула. Она понимала, что очень трудно будет убедить Мэри пойти на такой отчаянный шаг, но иначе сложившуюся ситуацию невозможно было исправить.

Она подошла к Мэри, взяла ее за руку и заглянула в глаза:

– Успокойся и подумай сама. Мейсон должен будет узнать об этом и лучше, если он узнает от тебя, чем от кого-либо другого, тем более, от Марка.

– Но я не могу этого сделать.

– Я прекрасно понимаю тебя.

Мэри устало опустила голову. Она внезапно обмякла и казалось, сделалась безразличной ко всему.

– Боже, – тихо прошептала она, – я, по-моему, превращаюсь в какого-то монстра.

– Да ну же, Мэри, не нужно переживать, попробуй все уладить. Расскажи Марку о своей беременности, ведь он не знает… И по-моему, даже несмотря на его отношение к Мейсону, он не желает тебе зла.

Мэри тихонько всхлипывала, а София гладила ее по волосам, по щеке так, как будто была ее матерью.

– София, мне тяжело это сделать, – Мэри вытерла слезу, скатившуюся по щеке.

– Я понимаю, иначе бы и не советовала. Поступок, который легко совершить, не нуждается в поддержке.

– Да, – кивнула Мэри, – я все прекрасно понимаю, но это если смотреть с твоей стороны, София, а с моей… мне кажется лучше умереть, чем рассказать кому-нибудь из них двоих.

– Не нужно думать о таких грустных вещах, – сказала София, – постарайся решиться на это и посмотришь, тебе станет легче. Пусть переживают Марк, Мейсон, в конце концов они должны отвечать за тебя.

Да, я понимаю, – попробовала улыбнуться Мэри сквозь слезы, – но так получилось, что за все отвечаю я. И я, ни в чем не повинная, даже не знаю, от кого у меня ребенок.

– Конечно, Мэри, это сложный вопрос. Давай, мы с тобой присядем, подумаем, может быть еще поговорим. А если хочешь – будем просто молчать.

Мэри подошла к большому дивану и удобно на нем устроилась. София села рядом.

– Может, ты хочешь выпить? – предложила она. Мэри отрицательно покачала головой.

– Разве что только воды.

– Ну что же, – сказала София, – по-моему, Мэри, ты наконец решилась. Кому ты первому расскажешь?

Мэри задумалась.

– Не знаю, все зависит от случая – как будет настроение. Но все-таки, скорее всего, я расскажу…

– По-моему, – сказала София, – первый разговор должен состояться с Марком.

Мэри пожала плечами.

Марк и Мейсон уже битый час сидели за столиком в ресторане. Марк подпер одной рукой голову, прикрыв ей глаза, пальцами второй он барабанил по столу.

Взгляд Мейсона постоянно цеплялся за обручальное кольцо на безымянном пальце Марка.

– Священник сказал, что прошение будет рассматриваться на церковном совете, – в который раз уже повторил Мейсон.

Марк остановил его движением руки.

– Мейсон, я прекрасно осведомлен о процедуре аннулирования брака и она меня сейчас абсолютно не интересует – я о ней наслышан.

– Не горячись, Марк.

– Нет, Мейсон, ты мне лучше скажи, зачем ты вызвал меня в Санта-Барбару, чтобы унизить меня, да?

Мейсон немного растерялся.

– Нет, ты ответь, ты вызвал меня, чтобы унизить? Марк пристально посмотрел в глаза Мейсону.

– Нет, – абсолютно серьезно произнес Мейсон.

– А по-моему, именно для этого. Знаешь, я летел сюда не для того, чтобы выслушивать твои остроты, с меня уже достаточно твоих обещаний рассказать правду… Пока что я слышу только какую-то ерунду.

Мейсон молчал. Тогда Марк сцепил пальцы рук и подпер ими подбородок.

– Мейсон, запомни, деньги никогда не определяют прав и свобод человека.

– Марк, я прекрасно знаю об этом.

– Тогда в чем же дело?

– Мне просто сейчас предстоит решить одну проблему, серьезную проблему, – добавил Мейсон. – Очевидно, Марк, я выбрал неправильный путь действий, чем вызвал недовольство Мэри.

Мейсон задумчиво смотрел поверх головы Марка так, как будто разговаривал с самим собой.

– Да? – немного насторожился Марк.

– Именно так, – сказал Мэйсон. – Я столкнулся с непреодолимым препятствием, точнее, с препятствием, которое трудно преодолеть. Я пока еще не знаю как это сделать.

Мейсон смотрел на Марка так, как будто искал у него поддержки. Он чувствовал, что тот знает о чем-то таком, о чем не знает он и хотел выведать это, но не мог заставить себя спросить напрямую.

Марк еле заметно кивнул головой.

– Мэри боится, что ты откажешься нам помочь, – проговорил Мейсон, – она боится, что ты начнешь чинить нам препятствия.

– Я не совсем понимаю тебя, Мейсон.

– Как знать, по-моему, Мэри мне о чем-то не договаривает, но я, в конце концов, узнаю от нее, что она от меня скрывает. Ты не хочешь мне помочь в этом, Марк?

Разговор для Марка делался все более и более тягостным и он с радостью заметил метрдотеля, который спешил к их столику, оставив открытой дверцу телефонной кабинки.

– Мейсон, тебя к телефону, – сказал Марк, оборвав своего собеседника на полуслове.

– Хорошо, – Мейсон поднялся из-за стола, – только никуда не уходи, Марк, я быстро.

Метрдотель понял, что его старания замечены и остановился на полдороги к столику. Мейсон быстро прошел в телефонную кабинку.

– Мейсон, это ты? – послышался из трубки голос Мэри.