— Теперь скажи мне, что ты остаешься.

Она внимательно смотрела ему в глаза, словно пытаясь загипнотизировать взглядом.

Однако, спустя несколько мгновений на лице Перла появилась легкая растерянность. Он медленно поглаживал ее руки, не зная, что ответить.

— Я бы и рад… — наконец-то промолвил он. Кортни почувствовала серьезность его намерений.

— Перл, — дрожащим голосом сказала она. — Неужели ты сейчас сможешь уехать?

Кортни крепко обняла любимого, словно пытаясь удержать возле себя. Он тоже крепко прижался к ней.

— Радость моя… — в его голосе слышались только любовь и нежность. — Я бы и сам с удовольствием остался, но у меня нет другого выбора. Я должен ехать.

Кортни приподняла голову и снова посмотрела в его глаза.

— Перл, прежде чем ты уедешь, я хотела бы попросить тебя только об одном: расскажи мне всю свою историю.

Перл отвернулся:

— Нет, не сейчас… Попозже. Ладно?

Но Кортни продолжала с любопытством спрашивать:

— Ведь у тебя было что-то серьезное, правда?

Он попытался отмолчаться.

— Расскажи мне, Перл. Что произошло? Почему ты стал другим? Ведь ты раньше не был Перлом… Из-за чего ты изменил свою жизнь?..

Он еще некоторое время молчал. А потом тяжело вздохнул и произнес:

— Да.

— Расскажи мне. Расскажи мне все, — снова настойчиво повторила Кортни.

— Хорошо, — после небольшой паузы сказал он. — Я расскажу тебе все. Может быть, после этого ты поймешь, почему мне нужно попасть в эту больницу, почему у меня нет выбора.

В порыве нежности Кортни прильнула к нему и стала покрывать поцелуями его лоб, щеки, губы…

ГЛАВА 8

Разрыв в семействе Кэпвеллов. Перл рассказывает о Брайане. Августа Локридж сгорает от нетерпения. Шейла пользуется разговорчивостью Августы.

— Ну, так что, мы сможем поговорить наедине? — повторил свой вопрос Мейсон.

София взяла Мэри под руку.

— Дорогая, пойдем, я налью тебе чего-нибудь прохладного… Мужчинам нужно поговорить.

— Разумеется, — кивнула Мэри.

Спустя несколько мгновений они скрылись в глубине дома.

— У меня нет ни малейшего желания о чем-то раз говаривать с тобой сейчас, — жестко произнес СиСи. — Ты пьян. Полчаса назад я видел тебя в ресторане «Ориент Экспресс», где ты вел себя, как свинья.

Даже после таких слов Мейсон не думал сдаваться.

— Это было полчаса назад, — гордо вскинув голову, сказал он. — А сейчас я абсолютно трезв. Так что, попрошу тебя следить за собой.

— Это ты выступаешь в роли просителя! — разъяренно заорал СиСи, чего с ним практически никогда не случалось. — Поэтому следить за собой придется тебе.

Но Мейсон не поддался на искушение вступить в словесную перепалку.

— Это была не моя идея, — спокойно ответил он. — Я хочу услышать от тебя ответ. Ты поможешь Мэри или нет?

СиСи также почувствовал, что нельзя терять самообладание. Он хмыкнул и несколько мгновений пристально смотрел в глаза сыну.

— Для Мэри я готов сделать все, — наконец, сказал он. — А для тебя — ничего. Теперь ты понимаешь, перед какой дилеммой я нахожусь?

— Отец, если ты когда-нибудь кого-нибудь любил, то ты должен понять меня.

— До свидания, Мейсон, — холодно бросил СиСи и развернулся, чтобы покинуть комнату.

Ситуация выглядела безнадежной.

— У Мэри будет ребенок! — крикнул в спину отцу Мейсон.

СиСи застыл на месте, словно пораженный громом. Затем он медленно повернулся и вопросительно посмотрел на Мейсона.

— Мой ребенок! — добавил тот. — Это не ребенок Марка…

— Я должен тебе поверить? — с сомнением в голосе произнес СиСи.

— Это правда, — спокойно сказал Мейсон. — Ребенок мой. Это твой внук или внучка…

СиСи был потрясен и не скрывал этого. Черты лица его разгладились, глаза были полны изумления. Он медленно направился к дивану, стоявшему посреди гостиной, и устало опустился на него.

— Для Мэри очень важно, чтобы ребенок родился не раньше, чем мы поженимся, — сказал Мейсон.

Он почувствовал, что отец находится на пороге решения, и поэтому решил ускорить процесс.

Однако его слова возымели обратное действие. СиСи снова стал сомневаться.

— Для Мэри или для тебя?.. Важно… Только не говори мне, что тебе будет безразлично, если ребенок родится незаконнорожденным…

— Но он будет знать своего отца! — с наигранным оптимизмом заявил Мейсон.

СиСи пристально посмотрел на сына.

— Ладно, не будем ходить вокруг да около… — решительно произнес он. — Ты знаешь, что, согласно моему завещанию, мой первый законнорожденный внук получит вдвое больше, чем все остальные… И поэтому ты хочешь, чтобы твой ребенок был законнорожденным? В этом причина всего?

— Так вот в чем дело! — наконец-то Мейсон понял причину сомнений отца: если речь зашла о деньгах, отец в таком случае будет непреклонен, скорее всего, его просто невозможно будет в чем-то убедить.

Мейсона мгновенно постигло разочарование, однако, он все еще не терял надежду, хотя и чувствовал, что его дело безнадежно.

— Нет, отец. Это нужно Мэри, — упавшим голосом сказал он.

СиСи с сомнением посмотрел на сына.

— Боже, как хочется в это верить!

— Это правда! — уже более твердо сказал Мейсон. — Даю слово.

СиСи усмехнулся.

— Даешь слово! А что такое — твое слово? Это не больше и не меньше, как простой фальшивый цент…

Напряженное ожидание сменилось для Мейсона полным разочарованием.

— Ладно, — усмехнулся он. — Забудь об этом. Мне не нужна твоя помощь. Я не хочу, чтобы ты мне помогал. И денег твоих мне не надо…

Он взмахнул руками.

— Черт побери! Да тут все дело в деньгах! Как я сразу не догадался! А сколько разговоров, болтовни и шума! Как все оказалось просто…

Мейсон подошел ближе к отцу и остановился перед ним, глядя ему в глаза.

— Ты знаешь, отец, я даже ненавидеть тебя не могу… — с горьким разочарованием произнес он. — Смотрю на тебя и ничего не чувствую… Вообще ничего!

С этими словами Мейсон развернулся и направился к выходу из дома.

СиСи смотрел ему вслед взглядом, полным сожаления…

Перл откинулся спиной на подушку и долго смотрел неподвижным взглядом в потолок.

Кортни не торопила его, понимая, что сейчас ему нужно дать лишь немножко времени. Он сам расскажет все, что посчитает необходимым.

Спустя минуту Перл начал свой рассказ:

— Он был очень остроумным парнем, мой сводный брат, Брайан… Не могу вспомнить и дня, когда бы я не хохотал над его проделками. Он был совсем не похож на всех остальных. Он был какой-то… повернутый…